Жюльетта Бенцони - Тибо, или потерянный крест

• Название: Тибо, или потерянный крест
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56083-7

Иерусалим, XII век. На долю Тибо де Куртене, щитоносца и верного друга прокаженного короля Бодуэна IV, выпало немало испытаний: бесконечные сражения с войсками Саладина, заточение, плен. Он всю жизнь беззаветно служил своему королю, Святой земле и женщине, покорившей его сердце. Волей случая став тамплиером, он один знал, где хранится главная реликвия Иерусалимского королевства — Святой Крест, и эту тайну он передал тому, кому суждено было стать его наследником...

---

На это ответить было нечего: Стефания проиграла, и Бодуэн легкой улыбкой поблагодарил бывшего наставника. Однако рядом с Госпожой Крака, которая уже собиралась вернуться на свое место, внезапно вырос бросившийся ей на подмогу Рено Шатильонский. Он подал ей руку, но вместо того, чтобы проводить ее к креслу, решительно повернулся к королю:

— Ваше Величество, — выкрикнул он так громко, что, должно быть, его голос услышали и на парадном дворе, — государю Иерусалимского королевства франков нет надобности спрашивать разрешения грека на то, чтобы выдать замуж младшую сестру. Достаточно и того, что в ее жилах течет доля этой проклятой крови. Дайте ей в мужья нашего принца, и ее дети не унаследуют лукавый византийский ум. Сеньория Трансиордания стоит королевства. Пусть она достанется самому достойному. А вы что думаете на этот счет? — прибавил он, обернувшись к прочим баронам.

Со всех сторон раздались одобрительные возгласы, и на его лице появилось торжествующее выражение. Раймунд Триполитанский, которого почти никто не поддержал, возвысил голос:

— Господин Рено, уж не забыли ли вы, где находитесь? Ни для кого не секрет, что вы ненавидите императора с того дня, как он после ваших кровавых подвигов на Кипре подверг вас унижению, заставив вымаливать у него прощение, стоя на коленях, с обнаженными руками и держа меч за острие. Тогда вы были князем Антиохии, но теперь вы — то, чем угодно будет сделать вас королю...

И тут раздался голос короля:

— Всем здесь известны ваша мудрость и ваша преданность королевству, милый кузен, и я первый выскажу вам бесконечную признательность за это. Однако они не должны заставить вас забывать о милосердии к ближнему. Что касается вас, мессир Рено, все присутствующие здесь помнят, каким прекрасным воином вы были, и все так же, как и я, желают, чтобы этот меч, который слишком долго был обречен на бездействие, снова засверкал под солнцем в сражениях; но в том, что касается политики, — сделайте милость, предоставьте это мне. Мы выслушаем византийских послов. А вас, прекрасная дама, я буду счастлив видеть снова!

Добавить к этому было нечего. Все это поняли, и Гийом Тирский с трудом скрыл довольную улыбку, с радостью убедившись в том, что его бывший ученик, несмотря на свой юный возраст, мог проявить и твердость, и показать себя искусным дипломатом. Теперь Госпожа Крака, наконец, двинулась к своему креслу. Рено гордо вел ее, не сводя с нее пылкого взгляда. И она внезапно оказалась во власти этого взгляда. Как только он приблизился к Стефании, как только она почувствовала под своими пальцами твердые кости и мышцы этого огромного, крепкого, словно камень, кулака, ею овладело странное волнение. Скоро она расстанется с этим человеком, отдалится от него, вернется в свою сказочную страну с ее слишком большими и слишком пустыми замками — и уже сейчас она ощущала нечто, напоминавшее тоску. Могучая фигура Рено заставила ее забыть обо всем, даже о сделанном ею предложении, заставила отвлечься от ненависти к Марии Комнин, — все это уступило место весьма соблазнительной мысли. К чему ей сейчас искать жену для сына, когда она сама чувствует себя еще такой молодой, когда ее чрево еще вполне способно вынашивать плоды любви? Сама того не зная, она повторяла тот путь, которым, если говорить о чувствах, прошла Констанция Антиохийская: пренебрегая ухаживаниями огромного количества баронов, она остановила свой выбор на наемнике, странствующем рыцаре, сумевшем, однако, пробудить в ней все муки и наслаждения страсти...

Рено хорошо знал женщин и не мог не заметить, какое впечатление произвел на Стефанию. Его недавний поступок был продиктован необдуманным порывом, желанием нанести врагу оскорбление через посредника, но теперь он сообразил, что объявить себя рыцарем этой дамы — самый умный поступок, какой он совершил со времен своего антиохийского подвига. Она была красивой и желанной... а еще более желанными были ее бескрайние владения и принадлежавшие ей неприступные крепости. Ему страшно захотелось ей понравиться, соблазнить ее и, если удастся, стать ее супругом. И потому, проводив даму к креслу, он решился на один из тех нежных и галантных жестов, какие всегда оказывали неотразимое воздействие. Подняв руку Стефании к своим губам, он коснулся ее легким поцелуем, а потом, опустившись на колено, произнес:

— Прекрасная дама, окажите мне милость, позволив носить ваши цвета, и никогда, клянусь вам, у вас не будет поклонника, более достойного этой чести. До последнего вздоха я буду защищать вас где угодно и от кого угодно, кто бы ни бросил мне вызов.

Эту смелую выходку встретили не только одобрительными, но и насмешливыми перешептываниями. Однако лицо Стефании де Милли, омрачившееся после королевского отказа, просияло теперь такой радостью, что Гийом Тирский отказался от намерения напомнить Рено о его долге перед королем; убедившись, что все закончилось лучше, чем он опасался, он решил позже понаблюдать за этой парочкой. Но тут трубы с дворцовых стен возвестили о прибытии византийских послов, и все приготовились к встрече.

На самом деле, если некоторое время назад и заговорили о судьбе маленькой Изабеллы, но никаких определенных предложений сделано не было и никаких документов никто не подписывал. Протосеваст Андроник Ангел, возглавлявший делегацию, всего лишь хотел узнать, как Бодуэн IV относится к заключенным в Константинополе между его отцом Амальриком I и императором Мануилом соглашениям, предметом которых было совместное вторжение в Египет для того, чтобы попытаться подорвать, пока не поздно, растущее могущество Саладина.

Молодой король принял знатного посла с большим почетом. Он слишком хорошо понимал, какие личные и семейные отношения связывали его отца с басилевсом, и хотел сохранить их неизменными. Византия была лучшим и самым могущественным союзником франкского королевства, и потому он высказал свои намерения, не оставляя места для малейших сомнений. Однако с Турхан-шахом было подписано перемирие, и Иерусалим был заинтересован в том, чтобы оно продлилось еще какое-то время, чтобы как следует подготовиться к предстоящему нелегкому походу, для которого требовалась большая, хорошо подготовленная армия. Лучше всего было бы дождаться новых отрядов крестоносцев, которые непременно должны были прибыть к Пасхе. А сейчас следовало убедиться, что прежние соглашения остаются в силе; после чего можно было весело пировать, поднимая кубки во славу тех, кому предстояло победить Каирского лиса.

Король участвовал в общем веселье, но лишь для вида. Одному Богу было ведомо, будет ли он среди тех, кто избавит королевство от такой серьезной угрозы: ведь он не обманывался насчет врага и лишь надеялся, что тот не разорвет первым ненадежное перемирие. До тех пор, пока Алеппо может ему противостоять, Саладину есть чем заняться, не скоро он еще завладеет всей Сирией, и Иерусалим может жить спокойно. С другой стороны, Бодуэну не хотелось первым нарушать столь драгоценное перемирие, и нетерпение императора, хоть он этого и не показывал, было ему неприятно. Однако Гийома Тирского ему было не провести: он читал в уме и сердце ученика, словно в открытой книге.

— Вы правильно поступили, Ваше Величество, что не стали торопить события. Войска басилевса только что были жестоко разгромлены в Анатолии, и единственная его мечта — месть. Но для того, чтобы напасть на Египет, его судам требуются наши порты и наша поддержка, хотя и людей, и ресурсов у него больше, чем у нас. Но сейчас победа осталась за нами, и ваши бароны, как и ваши воины, хотели бы без помех ею насладиться. Собирать в этой ситуации войска было бы губительно.

— Я и сам это знаю! Единственное, чего я опасаюсь: как бы протосеваст не обосновался здесь надолго, не вздумал бы ждать здесь весны, прибытия войск из Европы и главных сил византийского флота... В этом случае придется двигаться к Каиру.

— Не уверен. У него всего три галеры, и он, несомненно, предпочтет вернуться домой и перезимовать там. Если потребуется, мы можем ему предложить этот вариант... деликатно. А пока он хочет засвидетельствовать свое почтение вдовствующей королеве, своей кузине.

— Это вполне понятно. В таком случае я пошлю Тибо предупредить мою мачеху.

— Зачем посылать Тибо, когда можно было бы отправить письмо с гонцом? — удивился Гийом, лучше чем кто бы то ни было знавший, что бастард не любит разлучаться с Бодуэном.

— На то у меня есть очень веская причина, друг мой. Вы ведь не могли не заметить, что сенешаль отсутствовал на приеме?

— В самом деле. Мне сказали, что он болен. И меня это сильно удивило: он так любит быть на виду, что должно быть, болен довольно серьезно, если упустил такую возможность.

— Прошлой ночью он весьма неудачно ударился о стену. У него на голове огромная шишка, и щека разодрана. Опасности для жизни ни малейшей, но выглядит ужасно...