Вадим Смиян - Месма

• Название: Месма
• Автор: Вадим Смиян
• Жанр: Эротика

Жила-была девушка Галя. И решила она однажды сходить и сфотографироваться. Ну, и что, спросите вы. А ничего. Только лучше бы не ходила...

Древние системы мироздания разделяли Вселенную на три Мира:Верхний Мир (обитель богов и духов),Средний Мир(мир растений,животных и людей) и Нижний Мир(обиталище демонов и злобных духов).Толковать это можно по-разному, но  вот вопрос: насколько незыблемы границы этих Миров? И возможно ли взаимопроникновение? Наверное это невероятно сложно и доступно лишь избранным...

 И еще вопрос: чем эти избранные отличаются от любого из нас?.. Или такое  непроизвольно может случиться с каждым, и не всякий это даже заметит...

---

    Женщина дала ему обмылок и мочалку, а сама стала поливать его водой, забирая ее из бака черпаком. При этом Пелагея бесцеремонно вертела его перед собой свободной рукой, поворачивая его к себе то передом, то задом, ничуть не смущаясь, что он стоял перед нею голый. Тимке было очень стыдно, но в руках Пелагеи ощущалась такая мощь, что противиться ей было бессмысленно и страшно…

 И он покорно терпел, когда она то клала свою ладонь ему на голову, будто это была не голова мальчика, а пустой жбан; или когда поворачивала его, впившись могучими пальцами ему в плечо так, что он кривился от боли; или когда наклоняла его одним движением руки с такой властной силой, что он боялся, как бы она не переломила его пополам. Но он молчал, ибо Пелагея внушала ему неподдельный ужас… Тимка с нетерпением ждал, когда это мучительное мытье завершится, и он снова увидит тетю Августу – такую добрую и ласковую с ним…

    Наконец, дверь открылась, и Августа вошла в кухню.

    - Ну, как у вас дела? – бодро спросила она.

    - Порядок! – ответила Пелагея. – Мы заканчиваем.

    Она подала Тимке полотенце, расшитое затейливыми узорами, и тот начал вытираться.

    - Вот какие мы чистые! – пропела Августа, играючи запуская свои длинные гибкие пальцы в его вымытые вихры. – Какие мы хорошие… правда, Пелагея? Очень красивый мальчик…

    Пелагея вдруг сунула свои мощные пальцы Тимке под ребро, словно проверяла мясную тушу на наличие в ней жирового покрова, и Тимка невольно вскрикнул от резкой, пронзающей боли.

    - Красивый-то, может и красивый, - деловито заметила она, не обращая внимания на его болезненную реакцию, - да на кой черт нам его красота? Смотри вон, худой какой!

    - Ну, уж извини! – воскликнула Августа вызывающе. – Я его только сегодня нашла, откормить как следует не успела. Давай-ка лучше оденем его поприличней…

   Вдруг лампочка, висевшая прямо у Тимки над головой, судорожно мигнула,

 а потом зажглась, засиявши довольно ярким, почти домашним светом.

    - О! – радостно воскликнула Августа. – Видишь, Тимка, вот и свет дали! Теперь аж до часу ночи будет у нас электричество… Одеваться-то будешь?

    И добрая женщина протянула ему рубашку и штаны – вполне чистые и приятные наощупь. Тимке было непонятно только, откуда же здесь, где живут две женщины,

 взялась мужская одежда? А впрочем, ему-то какая разница? Дают – значит, надо брать. Он торопливо начал одеваться, явно смущаясь своей наготой перед двумя взрослыми женщинами. Впрочем, что Августа, что Пелагея будто совершенно не замечали этого.

     - А что-нибудь поесть дадите? – робко спросил мальчик.

    Ему было неловко просить о еде, но голод слишком явно давал о себе знать, да и пирожок, что он отведал на рынке, вспоминался как самое изысканное лакомство. Обе женщины обменялись быстрыми многозначительными взглядами.

    - Ну конечно, дадим! – заверила его Августа. – Дадим, дадим… скоро будем ужинать. Только вот у меня какое предложение к тебе, Тимка. Знаешь, у нас тут наверху, прямо над нами, есть фотоателье, и в нем фотограф живет. Хочешь, пойдем сфотографируем тебя? Электричество есть, аппаратура у него работает! Будет у тебя фото на память! Уж больно ты парень красивый у нас – всем девкам будешь на загляденье!

   Тимке идея тети Августы понравилась. Почему бы ему и не сфотографироваться? А фотку он возьмет потом с собой и будет по вечерам внимательно и долго ее разглядывать… Ведь скоро ему придется уйти отсюда и снова таскаться по рынкам, да вокзалам. Как говорится – не все коту масленица…

   Он надел на себя выданные ему рубашку и штаны.

   Это была одежда явно на мальчика, который был ростом поменьше Тимки: штанины оказались коротковаты. Тимка попросил свои штаны обратно, и Августа отдала ему его изношенные, но такие привычные порты.

   - Ну вот, - сказала она довольно, причесывая его вихры щербатой расческой. – Вот ты и готов…

   - Тетя Августа, - несмело попросил Тимка, - а может, сперва покушаем? Так сильно есть хочется…

   - Ну Тимочка, ну мальчик! – Августа с сожалением вплеснула красивыми руками. – Понимаешь, если будем время тянуть, фотограф может лечь спать! Не станем же мы будить его, правда? Да и свет у нас скоро опять отключат… А так хочется сфотографировать такого красивого мальчика! Поэтому надо идти сейчас. Это же так быстро – чик! И все… А потом сядем ужинать, и тогда покушаешь вдоволь. Голодным точно не останешься.

    Тимка заколебался. Сфотографироваться очень хотелось, но есть хотелось еще больше. Однако тетя Августа смотрела на него так умильно, с такой нежностью… Так когда-то смотрела на него мама, подбирая ему в универмаге новую одежду! Как давно это было! Будто вовсе и не с ним…

   Он взглянул на стоявшую чуть поодаль Пелагею, смотревшую на него выжидающе. Неожиданно она улыбнулась ему вполне приветливо.

    - Ну да, - сказала ободряюще Пелагея. – Чик! И… все!

    - Хорошо, тетя Августа… - сказал Тимка. – А куда идти-то надо?

    - А никуда! Вот лесенка – по ней и пойдем.

    Августа взяла Тимку за руку и повела его за собой. Лестница была узка, и здесь она вывела Тимку вперед, а сама пошла сзади, держа мальчика за плечи. Тимка преодолел с десяток очень крутых ступеней, ощущая на своих плечах ладони тети Августы и ее необычно длинные пальцы. Эти пальцы держали его очень цепко, и пареньку показалось, что вырваться из них невозможно, как бы ни старался. Но он и не думал стараться – ему было диво как хорошо! Никогда еще после смерти мамы о нем так не заботились…

    Наверху оказалась запертая дверь, возвышавшаяся прямо над верхней ступенью. Августа решительно постучала в нее.

    - Прохор! – позвала она. – Прохор Михалыч! Мы к вам…

    И снова Тимке показалось странным: кто же это «мы»? По идее, фотограф не должен был ждать посетителей так поздно. Или они тут по-соседски ходят друг к другу в любое время? Ну что ж… вполне возможно. Соседи же! Добрые люди...

    - Иду, иду…- раздался из-за двери мужской голос.

   Послышался звук шагов, щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина в домашней рубашке и глаженых брюках; на вид ему было за пятьдесят.

 У него были внимательные прозрачные глаза, смотревшие на Тимку настороженно и проницательно. За его спиной Тимка увидел какие-то шкафы, плотно стоявшие вдоль стены.

   - Добрый вечер, - мягко сказала Августа из-за Тимкиной спины. – Дядя Прохор! А мы вот сфотографироваться хотим! Видите, какие мы красивые! Уважьте нас, пожалуйста, сделайте снимок…

    Прохор Михайлович оглядел Тимку с головы до ног и улыбнулся. Лицо фотографа было худощавым и хмурым, а потому улыбка вышла какой-то вымученной, словно улыбался он через силу. А впрочем, какие тут улыбки, когда идет война, когда кругом такое творится! Тут явно не до улыбок…

    - Ну заходите… - сказал он по-простому, отстраняясь от двери.

    Августа легонько впихнула Тимку в комнату. Здесь было довольно прохладно – видимо, хозяин лишь недавно затопил буржуйку. Но в этой комнате, куда вошли женщина и мальчик, печки не было: вероятно, она находилась в другом помещении. Эта комната была маленькой, в плане квадратной; по стенам стояли шкафы с какими-то папками, книгами, а напротив двери располагался стол, придвинутый к стенке. Стол был заставлен всякими колбочками, ванночками, баночками.

 Над столом висела лампа, дававшая мягкий рассеянный свет.

 - Вот Тимка хочет сфотографироваться,- торжественно объявила Августа.– Видите, какой он у нас чистый, да красивый! Как такого парня да не сфотографировать!

   Дядя Прохор быстро оглядел Тимку, потом бросил на Августу взор, в котором мелькнуло нечто вроде сожаления. В ответ Августа одарила фотографа долгим пристальным взглядом. Дядя Прохор опустил глаза. Тимка понял этот немой диалог по-своему.

    - Тетя Августа, - обратился он к женщине. – А ведь у меня денег-то нет ни копейки! Платить за фотку мне нечем…

    - Знамо дело, нет! – отозвалась Августа. – Какие там у тебя деньги… Дядя Прохор тебя бесплатно сфотографирует.А я с ним потом рассчитаюсь.Правда ведь,  Прохор Михалыч?

    - Правда, - сухо ответил фотограф, регулируя по высоте свою треногу, стоявшую аккурат напротив двери, в которую ввели Тимку.

    - Ну, вот и хорошо… - весело заметила женщина. – Ну, не стану вам мешать. Вы тут снимайтесь, а я пойду себе. Как закончите, позовите…

    - Хорошо, хорошо, - проговорил Прохор Михайлович, колдуя вокруг аппарата.  

    Августа вышла. Фотограф прикрыл за нею дверь, а затем задернул занавеску, висевшую над этой дверью. Занавес представлял собой плотную и монотонную по цвету  ткань, свисавшую с карниза, висевшего над дверью, и до самого пола. Она не только полностью скрывала дверь, но и создавала хороший ровный фон.