Александр Макколл-Смит - Воскресный философский клуб

• Название: Воскресный философский клуб
• Автор: Александр Макколл-Смит
• Издательство: Амфора
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-367-00742-8

Изабелла Дэлхаузи, редактор журнала «Прикладная этика», о добре и зле знает практически все. Именно поэтому она нередко оказывается в центре трагических событий. Однажды после концерта в эдинбургском Ашер-Холле на ее глазах с галерки падает юноша. Инстинкт подсказывает Изабелле, что он стал жертвой тщательно спланированного убийства.

---

Она перевернула открытку со священником из восемнадцатого века, предающимся зимним забавам, и прочла то, что написала Кэт:

Конечно ты прощена. Как всегда. Да и в любом случае, кое-что случилось, и это доказывает, что ты была права. Ну вот, я думала, что трудно будет это написать, так и есть. Моя ручка замерла на месте. Но ты непременно должна прийти, и мы выпьем кофе в моем магазинчике, и я дам тебе попробовать новый сыр, который мы только что получили. Он португальский и отдает маслинами.

Кэт

Изабелла порадовалась добродушию племянницы, хотя то же самое качество мешало ей разбираться в мужчинах. Многие молодые женщины не простили бы так легко вмешательство в их личную жизнь; и конечно, почти никто из них не признал бы правоту тетушки в таком вопросе. Несомненно, это были добрые вести, и Изабелла уже предвкушала, как Кэт будет ей рассказывать, каким образом Тоби был разоблачен. Может быть, Кэт следовала за ним, как она сама, и сделала вывод на основании самого убедительного свидетельства — свидетельства своих собственных глаз.

Изабелла шла в Брантсфилд, наслаждаясь пригревавшим солнцем. На Мерчистон-Кресент работали строители — втискивали новый дом на маленькую площадку. На грязном тротуаре стоял мешок с цементом. Пройдя еще несколько шагов, она заметила чаек, кружившихся над крышами, — птицы высматривали место для своих гнезд. Чайки считались настоящим бичом в этой округе: эти большие крикливые птицы нападали на тех, кто слишком близко подходил к их гнездам. Но ведь мы, люди, тоже строим, да еще оставляем цемент, камни и вся кий мусор, и так же агрессивно защищаем свою территорию. «Прикладная этика» намеревалась в следующем году опубликовать статью об этике в отношении окружающей среды, и Изабелла приглашала посылать материалы на эту тему. Может быть, кто-нибудь напишет об этике мусора. Правда, на эту тему мало что можно сказать: мусор, несомненно, никому не нужен, и вряд ли кто-нибудь выступит в его защиту. И все-таки почему неправильно оставлять за собой мусор, — это чисто этическое неприятие, основанное на том, что загрязнение окружающей среды ведет к непредсказуемым последствиям? А может, экологические проблемы накладываются на эстетические, когда у нас банально портится настроение при виде мусора? Если дело обстоит именно так, то у нас, возможно, даже есть долг перед теми, кто нас окружает, заключающийся в том, чтобы выглядеть привлекательно и не огорчать ближних. Тут есть над чем поразмыслить.

И последнее соображение предстало перед Изабеллой во плоти, когда она, пройдя еще шагов пятьдесят, добралась до почты. Оттуда вышел молодой человек лет двадцати пяти, — возможно, ровесник Джейми, — у которого из нижней губы и подбородка торчало несколько острых металлических шипов. Они торчали как крошечные заостренные фаллосы, что навело Изабеллу на мысль: как, должно быть, неудобно целоваться с таким мужчиной. Одно дело борода, — хотя есть женщины, которые жалуются на то, что их кожа болезненно реагирует на бородатых мужчин, — но насколько же неприятнее ощутить прикосновение этих металлических шипов к своим губам и щеке! Наверное, они холодные и конечно же колючие. Но кому вообще захочется целоваться с этим молодым человеком, у которого такой неприветливый вид и сердитый взгляд? Задав себе этот вопрос, Изабелла сразу же на него ответила: разумеется, его захотят поцеловать многие девушки — да, вероятно, и целуют — девушки с колечками в пупке и в носу, которые носят ошейники с металлическими заклепками. В конце концов, шипы и колечки прекрасно сочетаются. Все, что нужно сделать запирсингованному молодому человеку, — это найти подходящую партнершу.

Переходя через улицу напротив магазинчика Кэт, Изабелла увидела, как молодой человек с шипами ринулся через дорогу, опередив ее, и вдруг споткнулся о край тротуара. Он зацепился за бордюр и упал, приземлившись на колено. Изабелла, отставшая от молодого человека на несколько шагов, подбежала к нему и подала руку, помогая подняться. Встав, он взглянул на свои вылинявшие джинсы, порвавшиеся на коленке. Потом поднял глаза на Изабеллу и улыбнулся.

— Спасибо. — У него был мелодичный голос, и чувствовался легкий ирландский акцент, — вероятно, он был из Белфаста.

— Так легко можно споткнуться, — посочувствовала Изабелла. — С вами все в порядке?

— Думаю, да. Я порвал джинсы — вот и все. Но в наши дни рваные джинсы стоят денег, а я получил свои совершенно бесплатно.

Изабелла улыбнулась в ответ, и вдруг у нее невольно вырвалось:

— Почему у вас на лице эти шипы?

Он не рассердился.

— На моем лице? Этот пирсинг? — Он дотронулся до шипа, торчавшего из нижней губы. — Пожалуй, это мои украшения.

— Ваши украшения? — опешила Изабелла. Сейчас она заметила еще и крошечное золотое колечко, вдетое в бровь.

— Да. Вы же носите украшения. И я ношу украшения. Они мне нравятся. И они показывают, что мне наплевать.

— Наплевать на что?

— На то, что подумают окружающие. Шипы и колечки говорят о том, что у меня есть свой собственный стиль. Что я не ношу ничью униформу.

Изабелла улыбнулась молодому человеку. Ей понравились и его прямота, и его мелодичный голос.

— Вы правы, — сказала она. — Униформа — это плохо. — Она сделала паузу. Один из шипов сверкнул на солнце, посадив крошечного солнечного зайчика ему на губу. — Если только вы не надели другую униформу, так яростно открещиваясь от всякой формы. Ведь это возможно, не так ли?

Молодой человек рассмеялся, закинув голову.

— О'кей! Я точно такой же, как все эти ребята с железками на лице. Правильно?

Изабелла взглянула на него. Это был занятный разговор, и ей бы хотелось его продолжить. Но она напомнила себе, что ей пора к Кэт и не может же она провести все утро, обсуждая с этим молодым человеком достоинства и недостатки пирсинга. Поэтому они распрощались, и Изабелла направилась в магазинчик деликатесов. Эдди, стоявший перед полкой, на которую он выкладывал коробочки с португальскими сардинами, взглянул на нее и снова вернулся к сардинам, напряженно их рассматривая.

Она нашла Кэт в ее кабинете: та заканчивала беседу по телефону. Положив трубку, племянница взглянула на нее. Изабелла с облегчением заметила, что она больше не дуется. Открытка, которую получила Изабелла, действительно отражала то, что чувствовала Кэт. Это хорошо.

— Ты получила мою открытку?

— Да, получила. И я все еще очень переживаю, что расстроила тебя. Мне не доставит никакого удовольствия рассказ о том, что случилось. — Она знала, что лукавит, и голос ее дрогнул на последней фразе.

Кэт улыбнулась:

— Возможно, и не доставит. Так что давай не будем об этом говорить, если не возражаешь.

Они вместе выпили кофе, а потом Изабелла отправилась домой. Нужно было поработать: прибыли новые статьи для «Прикладной этики». Но она обнаружила, что ей трудно сосредоточиться. Она думала о том, когда ей позвонит Джонни Сэндерсон. Если он вообще позвонит.

Он позвонил Изабелле, как и обещал, через несколько дней после концерта Самого Ужасного Оркестра в Мире. Он сказал, что мог бы с ней встретиться в шесть часов вечера в эту пятницу в помещении Общества знатоков шотландского виски в Лите. Будет дегустация виски, и она может его попробовать, если захочет. У него есть для нее кое-какая информация, и он бы мог поделиться ею на дегустации. Там будет удобно обо всем переговорить.

Изабелла мало что знала о виски и редко его пила. Но она знала, что дегустация его проходит в основном так же, как дегустация вина, хотя терминология несколько отличается. «Нюхачи», как называли себя дегустаторы виски, считали терминологию дегустаторов вина претенциозной. В то время как любители вина прибегали к заумным, сложным прилагательным, «нюхачи» говорили на повседневном языке, употребляя такие определения, как «затхлые водоросли» или даже «дизельное топливо». Изабелла их одобряла. Отечественные сорта виски, которые она едва могла заставить себя попробовать — несмотря на то что ее отец относился к ним восторженно, — напоминали ей об антисептиках и запахе школьного бассейна; а что касается вкуса, то слова «дизельное топливо» подходили здесь как нельзя лучше. Правда, она никогда не изложила бы подобное мнение в зале Общества знатоков шотландского виски и даже не призналась бы в нем Джонни Сэндерсону, о котором кто-то сказал, что виски течет в его жилах. В его родословной было четыре поколения винокуров, на что он с гордостью указывал. Был у него в роду и один смиренный арендатор небольшой фермы, который незаконно гнал спирт за своей овчарней. Конечно, все знали, что бутлеггеры основывали целые династии. Это относилось и к одному политику, которого дедушка Изабеллы знавал еще до Второй мировой войны. Дедушка Изабеллы, человек с принципами, видел его насквозь и наотрез отказался от «лестного» предложения водить с ним компанию. После этого он только вздрагивал, когда при нем упоминали имя политика-проходимца, — довольно красноречивый комментарий, даже более выразительный, чем слова.