Эрнст Бутин - Поиск-86: Приключения. Фантастика

• Название: Поиск-86: Приключения. Фантастика
• Автор: Эрнст Бутин
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1986

Сборник новых приключенческих и фантастических повестей и рассказов уральских литераторов.

---

— Учебный год только начинается, сентябрь еще, а у нас уже неуды, — взвился со сцены негодующий голос. — И не только у младших коммунаров, но и у комсомольцев. Это верх несознательности…

Еремей подобрался, скосил глаза на улицу — там всплыло бледное пятно лица с раздерганной бородкой. Замерло и нырнуло вниз — лицо было незнакомое.

— Предлагаю! — выкрикнул паренек на сцене. — Всех, у кого неуды, завтра на субботник не брать!

Зал враз смолк. И тут же взорвался воплями: «Правильно!», «Шиш тебе, зубрила!», «Долой Пашку!». «Тебя самого не брать!..».

Антошка, сидевший рядом с Еремеем, тоже закричал что-то — непонятное, бессмысленное, тоже вскочил, замахал руками.

Что было дальше, Алексей не слышал. Сжимая в кармане пальто револьвер, выскочил на крыльцо, глянул по сторонам — никого, пусто! Люся с разбегу чуть не ткнулась ему в спину.

— Ты чего? — выдохнула шепотом. — Что случилось?

— Кто-то заглянул в окно, — тоже шепотом ответил Алексей. — Сначала я думал, показалось. Потом — еще раз…

— Померещилось, — неуверенно предположила девушка. Спустилась на две ступеньки, прислушалась. — Никого нет.

— Может, и померещилось, — неохотно согласился Алексей. Еще раз обвел взглядом двор, деревья подле дома, сад, уже затушеванный сумерками. — Пошли. Вроде все тихо…

Открыл дверь, пропустил Люсю, вошел следом за ней.

Тиунов, вжавшийся в землю за толстой липой и наблюдавший за крыльцом в просвет между деревьями, опустил револьвер. Повернув голову, встретился взглядом с вопрошающими глазами Козыря. Мотнул головой назад, осторожно, плавно поднялся. Привстал и Козырь. Подхватив пилу и мешок с топорами, они, согнувшись, оглядываясь, побежали в глубь сада. Выпрямились, перешли на шаг, лишь когда деревья полностью заслонили детдом.

— Успел разглядеть хмыренка? — Козырь сунул под армяк револьвер, подбросил на плече торбу с колунами.

— Шустрый такой: шило с глазами? — на всякий случай уточнил Тиунов. И, когда Козырь кивнул, успокоил: — Разглядел, разглядел вашего Еремейку. Завтра на субботнике и возьмем.

— Второй тоже, кстати, с парохода. Видел я там эту рожу.

— Черт с ним, — Тиунов зевнул. — Заказа на него не было.

— Подфартило нам, — Козырь сплюнул сквозь зубы. — Шкет мог забиться в угол…

— Тогда я подпалил бы этот муравейник, — проговорил Тиунов. — Пожар, детишки в панике, хватай кого хочешь.

— Обалдел? — Козырь испуганно оглянулся. — Светло ведь!

— А я бы под утро. Когда все сладенько спят… Граждане зеваки понабежали бы: шум, гам, тарарам!..

Больше они ни о чем не говорили. Молча, лишь изредка похмыкивая, дошли до Дома водников. Пересекли двор, опасливо поглядывая на слабо освещенные изнутри окна бывшего «Мадрида», постучали — два быстрых удара и два с задержкой — в дверь флигеля…

— Во, к нашей монашке бродяги какие-то заявились, — Варвара, тетка Егорушки, задергивая занавеску, пригнулась к окну, всмотрелась. — Из деревни, кажись. Наверняка мазурики!

— Интересно, что делает сейчас Еремейка? — Арчев, сидевший на диване рядом с капитаном, забросил ногу на ногу, сцепил пальцы на колене, полюбовался начищенным сапогом. — Спит, наверно, сладкие сны видит и не подозревает, что завтра возвращаться ему в свой каменный век.

Ирина-Аглая вытянула из-под пелерины часики, посмотрела на циферблат:

— Еремей не спит. Он ужинает. Лопает, наверно, кашу, с отвращением ковыряет «лакомство победившего пролетариата…».

— Или «подарок Коминтерна», — подхватил Тиунов и рассмеялся, толкнув локтем Козыря, с которым они только что сытно поужинали. — Но почему с отвращением? — подчеркнуто удивился он. — Уверен, что этот зверенок лопает с удовольствием. Для него любая жратва в радость. Лишь бы брюхо набить…

Но Еремей пока не ел. Он сидел рядом с Антошкой за длинным столом. Крутил в руках оловянную ложку, изредка посматривая то на рыжего Пашку, который оказался напротив, то на Люсю, хлопотавшую у второго, такого же длинного стола с ребятней. Только на пристроившегося справа, на краю скамьи, незнакомца, с которым шепталась во время собрания Люся, не решался даже исподтишка посмотреть.

В столовой, освещенной керосиновыми лампами, которые висели в простенках, стоял слитный гул мальчишеских голосов. Гул этот всплеснулся с новой силой, когда дверь в торцевой стене открылась, выдохнув теплую струю слабых кухонных запахов, в которых Еремей не уловил ни одного знакомого, но от которых все равно рот заполнился слюной. Выплыли из кухни двое важных парнишек с подносами, на которых горками были уложены кусочки хлеба. Вслед за хлебоносами появились еще четверо, быстренько поставили бачки — по два на стол, — быстренько уселись на свои места, распихивая соседей. Прокатился по столовой легкий перестук чашек, побрякиванье ложек. «Давай дели!.. Не мурыжь, не тяни кота за хвост!»

— Подставляйте посуду, новенькие! — рыжий оратор Пашка, деливший еду на этом конце стола, щедро, с верхом, загреб черпаком варево, шмякнул его в миску Антошки. — Ешь капусту, малец! Набирайся сил.

Антошка пораженно заморгал, разглядывая коричнево-бурую, мелко нарубленную, разварившуюся траву, уткнулся в нее чуть ли не носом, принюхиваясь, но Еремей толкнул его коленом: разве можно так, когда дают то же самое, что и себе?

Свою миску Еремей принял невозмутимо. Покосился на незнакомца справа — тот взял ложку, и Еремей взял ложку; тот чего-то ждал, и Еремей решил выждать, раз так надо.

А к ним уже подошел мальчишка с подносом. Выложил перед Антошкой и Еремеем по большому куску хлеба, совсем непохожего на пароходный. Тот был темный, почти черный, напоминающий глину, а этот — серый, ноздреватый, с вкусными даже на вид корочками: Антошка резво цапнул ближний ломоть, но Еремей ударил его по руке и опять покосился на соседа справа — тот, получив хлеб, сразу же принялся за еду.

Еремей понял: значит, и ему можно, значит, соблюдены порядки, принятые за столом, — не показал себя голодным, не начал есть раньше старшего. Он быстро разломил ломоть, пододвинул большую часть Антошке, меньшую оставил себе. А второй кусок положил на середину стола.

— Ты чего? — удивился рыжий Пашка.

Еремей не ответил. Сосредоточенно зацепил ложкой капусту, решительно отправил ее в рот. Пожевал с обреченным видом, глядя в одну точку. И заулыбался.

— Хороший еда. Вкусно, Пашка!

— Зачем хлеб отложил, спрашиваю. Не нравится? — спросил тот. — Другого нет, ешь, какой дают.

— Не, не, Пашка, нянь тоже вкусный, — поспешно заверил Еремей. — Только много его. Нам с Антошкой один кусок хватит. А мой кусок надо отдать другому, кто шибко есть хочет. У кого нету хлеба…

— Всем одинаково дают, — перебил Пашка. — Так что не мудри. Ешь!

— Всем? Такой нянь? — удивился Еремей. — На пароходе говорили: кто-то там, далеко, — махнул рукой за спину, — умирает. Ему есть нечего. Ему хлеб надо. Вот, даю, — и осторожно подтолкнул пальцем подальше от себя нетронутый кусок. — Нам с Антошкой пополам хватит. Хватит, Антошка?

Тот, посматривая округлившимися глазами то на Еремея, то на Пашку, неуверенно кивнул.

— Чего, чего? Твой ломоть — голодающим? — Пашка натянуто заулыбался. — Думаешь, эта краюшка спасет кого-нибудь?

— Один кусок одному человеку один день помереть не даст, — уверенно сказал Еремей, принявшись деловито есть. — Много кусков — много дней один человек жить будет… Высушу, отошлю. Люся знает, куда послать, — посмотрел на девушку, которая сидела во главе второго стола.

Пашка вдруг вскочил, ткнул пятерней Еремея в лоб.

— Ай да Сатаров, ай да голова! — Схватил черпак, забарабанил по опорожненной кастрюле. Закричал: — А ну, кончай жевать!.. Ребята, слушайте! Предлагаю выделять половину… ну, хотя бы треть нашего хлебного пайка в помощь голодающим детям Поволжья! Начнем сегодня же. Ура Еремею Сатарову — это он придумал!

Однако вопль его расплеснулся по столовой хоть и громко, но одиноко. Мальчишки запереглядывались, но кричать «ура!» явно не собирались.

— Павел, прекрати! — Люся вскочила, подбежала к Пашке. Схватила его за плечи, тряхнула. — Сейчас же прекрати призывать к глупостям!

— Какие глупости, Люция Ивановна?! — ошеломленный напором, Пашка растерялся: — Мы обязаны помочь голодающим! Это наш долг, долг сытых.

— Это они сытые? — Люся мотнула головой, отчего волосы светлым облаком прикрыли лицо. — Да эти ребята не получают и половины того, что нужно в их возрасте…

— А там, — Пашка принялся яростно тыкать пальцем в сторону черных окон, — там вообще ничего не получают! Там помирают! С голоду! А мы тут жрем… — Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, крикнул дрогнувшим голосом: — Объявляю «месячник сухаря»!