Татьяна Акимова - Безответные

• Название: Безответные
• Автор: Татьяна Акимова
• Жанр: Юмористическая проза

Фантасмагория (от греч. φάντασμα — призрак и ἀγορεύω — публично выступаю) — жанр проекционного искусства в 17-18 веках, изображающий фантастическое представление, наваждение. А поскольку эта повесть - правдивая фантасмагория, вот именно здесь всё это и будет. Черти (наши и японские), лисы-оборотни, выпивка... да, пожалуй, с неё и начнём...

---

    Наглый гайдзин, выхватил банку Ишбан, у ничего непонимающего Кубо Сасаки. И плюхнулся рядом на сиденье.

 - Двинься, желтолицый! – Отчетливо сказал Дмитрий по японски. Русская женщина же – села напротив.

    Японец сразу понял, что сопротивляться не стоит. Но Рейко, всё же продемонстрировала на мгновение истинный лик. А Ронин – смяв банку об голову  нихондзина, задал вопрос:

 - Где Хасихимэ?..

                                     Карп

    Пятнистого карпа, заглотившего  крючок из кровельной жести, тянуло на поверхность.

 Как же противно бывает -  когда   за твои  кишки, тебя тянут из-за стола «на выход». 

 - Брось рыбку, живодер!  -  Демон, недовольно болтал хвостом, свесившимся с арки ;;;; Ицукусима-дзиндзя.

 Ритуальных врат -  тории,  старейшего синтоистского святилища Ицукусима.

 - Трижды проклятый нихондзин! Не видишь? Я медитирую! – Проикал зверски пьяный Дмитрий.

 – Что за проклятая страна?..

 Чай у вас  - разбавленный.

 Пиво не хмельное.

 От сладостей ваших – зубы пуще, чем от шоколада ломит.

 И поудить, тоже нельзя?

 - Это же цветной карп! Ему триста лет, невежда!

 Брось рыбку, эйбэй китику! – Зашелся в гневе сбивающий с толку.

 - Зря в вашей стране, - с придыханием молвил наемник, – взыскивают просветления. 

 – Рыбалка у вас – под запретом…

 - Для дураков – браконьеров!

 - Батончиков из сои – даром что изобрели – тоже нет…

 И вино – из риса… 

 Туземцы – одно слово. – С грустью, закончил снимать суши с крючка  Ронин.

    Пахло морем.

 Солнце садилось за горизонт, и внутренний залив принял оттенок коралловых рифов.

 Рейко болтала в воде ступнями.

 Сегодня она отдыхала.

 - Краснорожий дьявол! Проклятое, звериное отродье! Чтоб тебя Дзигокайю забрала! – Голосил демон обмана.

 - Детка, на меня это не распространяется, -  с хитрой ухмылкой заметил гайдзин.

    Держа за хвост Ама-но-дзаку так, чтобы демон не до конца захлебнулся,  Дмитрий ввёл крюк:

 - Где, твою мать, Хасиме?  Куда ты надоумил девчонку? Кто, едрит тебя в дышло, разрешал трогать чужую  гражданку? – Ронин, упорно и планомерно дергал морскую леску, а затем отпускал. И снова дергал.

 - Не правдааааааааааааа! Принцесса Хасихимэ – японкаааааааааааааааааа!  - Глаза демона лезли от боли из орбит. Лапами он царапал священные врата, пытаясь за них зацепиться.

 - Нуда, - равнодушно отвечал экзекутор. – И зовут японку – МАРИЯ. Не нервируй меня, у меня во рту - всё слиплось уже. Мутит от вашей  рыбы сырой.

 Утоплю тебя, к черту. И увезу как сувенир на родину!

                                       Двоедушие

    Велики и могущественны кедры храма сингон.

 Хранят древние камни покой умерших, и не пускают оных обратно.

 Буддизм не вызволяет души на земную поверхность.

 Крепко Они держат грешников.

    Вакаиро приехала облегчить страдания отца.

    Среди каменных изваяний – могил храма Будды, поросла мхом печаль родственников.

 Ветром развивала скорбь - кровь ритуальных фартуков.

 Вакаиро верила, что если повесить такой красный передник на изваяние её отца, то демоны – не так сильно будут жечь его пятки… 

 - Да будут! – Скептически икнул Дмитрий.

    Вакаиро обернулась.

 На священных камнях храма Окуно-ин, свесив грязные, шнурованные ботинки сидел бродячий наёмник.

 Бесцеремонно ковыряясь пальцем во рту, он пялился на «Молодой цвет», неподобая  самурайскому мужу.

   Отпив крепкой настойки из горла, гайдзин сплюнул на священную землю.

 - Очевидно, что вы один из ёкаев. – Уважительно обратилась восемнадцати летняя девушка к Дмитрию.

 - Что вы за народ – то такой?.. – Разочарованно, рыгнул бывший хранитель. – У нас, если видят беса – сразу крестятся, а вы смеренно опускаете глаза долу.

 Не ёкай я…

 Вот сзади у тебя…  ЁКАЙ! – Громоподобно довершил Ронин и вытащил катану.

 - Не двигайся, гайдзин! – Воскликнула Мара, захватив тонкую шею девушки. – Это мое предопределение!

 Мгновение и принцесса Хасихимэ с Вакаиро стояли на веревочном мосту.

    Велик и страшен ветра вой, меж  скал над Дзигоку.

 Бамбук играет последнюю песнь отчаявшимся…

 - Ты хочешь угодить в бездну? – Послышался голос демона с другой стороны скал. – Тогда падай вместе с обратившим тебя!..

                                 Эпилог двоедушия

    Океан омывал ноги, а крабы расчесывали волосы.

 Красив был закат в стране Восходящего солнца.

 Воздушные змеи, и шары.

 Старики и дети, смотрели в одну сторону с Ронином.

 - Как ты свыкаешься с тем, что мы продаем их всех? – Еле ворочая языком, спросил Дмитрий. – Ведь всех же засунули, по номерам, по порядку – как в архив!

 - А ты знаешь, - спросила в ответ Рейко, - что «авамори» - переводится как цветение?.. – И помолчав, продолжила. – Если вылить дистиллят в прибрежные воды – самогон распускается в них цветением сливы…

Территория отчуждения общий Эпилог

    13 числа этого месяца утверждаю,  собственное волеизъявление на случай моей кончины. Указанный документ, заверенный у нотариуса - считать завещанием.

 Завещанные мною материальные и интеллектуальные ценности распределить, лишь в случае неукоснительного следования инструкции изложенной ниже…

    «Хотелось бы, конечно, быть похороненным в старой части кладбища…» - Меланхолично думал Дмитрий. «…Там  деревья уже выросли – нет этого степного простора, как в домике, в детстве! Не нужно думать о вечности, уставившись в линию горизонта…»

 - Хрен вам! – Неопределенно выругался он, и отхлебнул змеиной настойки.

 Сидя на скамейке, с тоской Дмитрий смотрел на трансформаторный блок, не естественно широко обнесённый  рабицей, стоящий по соседству с неухоженными ржавыми прямоугольниками советских могил.

 - Хандришь?

    На соседнем участке возник Василий. Свесив копыта с покосившегося столика, черт болтал ими, не доставая до земли, засунув лапы под пятую свою точку опоры.

 - Он третий месяц уже так… - Отозвалась на вопрос черта  лиса, вылезшая из-под корней торна. Кицуне отряхнулась, и во все стороны полетели комья глины.

 - Четвертый. – Поправил мужик, садясь с Дмитрием рядом на одну скамейку.

    От дождей дорогу развезло.

 Где-то под горой буксовала старая четверка.

 Редкие деревья, обозначавшие границу отчужденной территории, сопливили вместе с погодой.

    Отломили по осиновому шесту, каждый.

 Рейко накинула откуда-то взявшийся полиэтилен.

 Василий поставил стаканы.

 Остальные подтягивавшиеся тащили, сало, огурцы, только что пожаренные котлеты.

 Были  и салат Хе, и Фугу, и гречневая лапша.

 Нуре-онна готовила ведьмин кипяток .

 Ама-но-дзаку заворачивал в морские водоросли рис.

 Паша с Петром, взяв не реагирующего  Дмитрия за плечи, подсадили его к столу.

 Ефим развел костер, а Серафим напустил вокруг туману.

 Юра и Матвей притащили из-под горы инструменты, и споро сбили еще три лавки вокруг стола.

 - В это время года, - пробубнил под нос Миха, - Только и остается, что хандрить.

 - Да… места у вас конечно… - Окинула взглядом окружающий ландшафт седовласая женщина, и, хохотнув, хлопнула залпом стакан ханни[19].

 - А что места, главное же не места, мать их так, - а то, почему бывает так вот не… не…

 - Не Комильфо?.. – попробовала закончить фразу Василия кицуне.

 - Ни к селу, ни к городу, мать ети! – Подытожил по-русски  Ама-но-дзаку. И, воткнув нож в разделочную доску, ёкай выдернул из одеревенелых рук Дмитрия хабудзакэ, исполнив соло - «отзовитесь горнисты». Крякнув, бес захрустел соленым огурцом.

    Где-то внизу всё еще буксовал автомобиль. Буд-то бы невидимый символ сизифовых трудов всего человечества.

 Стараясь сделать жизнь лучше, вечно идущее не по тому пути, оно вопрошало к ответу.

 - Вот ты мне ответь! – Повернулся Пётр к Рейко. – Почему бы не устроить, глобальную реорганизацию?

 Лиса закатила глаза.

 - Глобальную! – Не прекращал Петр. – Что бы каждую папочку, перечитать, а человека выслушать… потом ещё и подумать… - Растягивал захмелевший черт мысль.

 - А не так, чтоб – раз и решение выдвинули! – Подхватил Серафим.

    Василий громко всосал корейскую морковь, и, поперхнувшись, резюмировал:

 - Главное, что их уже и не жалко становится. Безответные – берут пример… - не рассчитав, черт сделал указательным пальцем  дыру в целлофане, - и лишают ответа других, таких же, как они сами. А попробуй - приди к таким  вот за прощением…   

    Из прорехи закапало.