Редьярд Киплинг - Немного о себе

• Название: Немного о себе
• Автор: Редьярд Киплинг
• Издательство: Пропаганда
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-94871-009-2

В сборник мемуарной прозы выдающегося английского поэта и писателя лауреата Нобелевской премии Редьярда Киплинга (1865–1936) включена его автобиографическая повесть "Немного о себе для моих друзей — знакомых и незнакомых", которая впервые публикуется на русском языке и книга, в которой он описал свои странствия "От моря до моря".

---

Глава 16

О природе Токайдо и строительстве железных дорог; о том, как некий путешественник объяснил суть жизни саиба-чурбана, рассказывает о ребятишках в лохани и человеке в белой горячке

Направляясь в ад, я поговорил с путником на дороге.

Древняя поговорка

Вам известен анекдот про шахтера, который раздобыл где-то энциклопедический словарь, а возвращая его, заметил, что все рассказы в книге в общем-то интересные, но слишком уж разные. У меня аналогичная жалоба на японский ландшафт: двенадцать часов сплошных пейзажей по дороге поездом из Нагои в Иокогаму! Лет семьсот назад некий верховный правитель выстроил приморскую дорогу, которую назвал Токайдо (может быть, так называлась эта часть побережья, что, впрочем, не имеет значения), и она сохранилась до наших дней. Когда там появился английский инженер, он старался придерживаться великой магистрали — так возникла железная дорога, перед которой могла бы снять шляпу любая нация. Заключительный участок сквозной линии Киото — Иокогама был открыт за пять дней до того, как мы с профессором почтили ее своей неофициальной инспекцией. Многое предусмотрено ради благополучия японского пассажира, но это — сущее бедствие для иностранцев. Ведь последние надеются найти в вагоне, отдаленно напоминающем подвижной состав ВИЖД[321], все удобства той горохово-зеленой и пыльной старой линии. Однако это «многое» великолепно устраивает японцев, они выскакивают из вагонов чуть ли не на каждой станции pro re nata[322] и, случается, отстают от поезда. Два дня назад на этой линии умудрились погубить высокопоставленного правительственного чиновника, которого прижало к платформе подножкой вагона, и сейчас японские газеты много и серьезно пишут о преимуществах уборных. Я далек от мысли, чтобы вмешиваться в дела сей артистичной империи, однако для двенадцатичасового путешествия все же должно быть кое-что предусмотрено.

В предгорьях мы расстались с полями, где было тесно от различных культур, и мчались теперь берегом большого озера, которое во всю ширь отливало сталью, за исключением тех мест, где по его поверхности рассыпались островки. Затем озеро превратилось в лагуну, и мы пересекли ее по каменной дамбе. Разгул сосен прекратился. Поникнув головами, упершись корнями в почву, они спускались теперь с покрытых сырой порослью холмов, чтобы сразиться с песками Тихого океана, буруны которого, словно взрываясь, обрушивались на берег менее чем в четверти мили от дамбы. Японцы прекрасно разбираются в лесоводстве. Они укрепляют кольями блуждающие пески (по сей день таким пескам дозволено поглощать посевы у нас в Хошиарпуре), останавливают дюны особым плетением из прутьев и высаживают молоденькие сосны с такой же тщательностью, с какой подгоняют планки при постройке дома. Обучаются ли их лесоводы в Нанси или же они продукт местного производства? Закрепление песков кольями и диагональная посадка деревьев тоже выполнены на французский манер.

Вскоре мы миновали этот пустынный, почти не управляемый пляж, и миль пять поезд мчал словно по пригородам Патны, однако опрятной, похорошевшей Патны, обсаженной плантациями бамбука. Затем проскочил туннель, а далее покатил по лондонской, чатемской, дуврской, словом, какой бы то ни было железной дороге, которая мечтает нырнуть под пролив. Во всяком случае путь пролегал по набережной, и волны лизали ее основание. С другой стороны возвышалась стена выемки, высеченной в скале. Неоднократно мы нарушали тишину и покой многочисленных рыбачьих деревушек. Веранды домишек выходили на железнодорожное полотно, а сети сушились чуть ли не под колесами паровоза. В этой части света железная дорога еще в диковинку, и матери поднимали на руки детей, чтобы те увидели поезд.

Невозможно «устать» от индийского ландшафта, который способен монотонно тянуться миль пятьсот. Здесь же утомляла смена полей, гор, пляжей, лесов, бамбуковых рощиц, волнистых вересковых зарослей, покрытых цветами азалии, и я стал добиваться общения с человеком, который прожил в Японии двадцать лет.

— Да, что касается климата, Япония — превосходная страна. Дожди начинаются в мае или в последних числах апреля. Июнь, июль и август — жаркие месяцы. Известны случаи, когда термометр показывал ночью до восьмидесяти шести градусов по Фаренгейту[323], но, клянусь, в целом мире не сыщется что-либо совершеннее погоды в сентябре-мае. Если хотите поправить здоровье, можно поехать на горячие источники в горы Хаконе. Это неподалеку от Иокогамы. Существует множество других мест, куда можно податься, но мы, англичане, не жалуемся на здоровье. Конечно, здесь нет и половины тех развлечений, которые есть у вас в Индии. Мы — крохотная община и проводим свободное время как умеем: концерты, скачки, любительские спектакли и прочее. У вас этого достаточно, не так ли?

— О да, — согласился я, — мы отдыхаем сколько нашей душе угодно, особенно в это время года. Сочувствую вам. Действительно, в небольшой общине, вынужденной саму себя развлекать, иногда можно почувствовать себя усталым и одиноким, чуть ли не скучать. Но вы говорили о…?

— Да, жизнь здесь не слишком дорогая, но арендная плата все же высока. За сто долларов в месяц можно снять приличный домик, но можно найти и за шестьдесят. Как раз теперь цены на дома в Иокогаме несколько снизились. В этот день недели и по воскресеньям в Иокогаме проводятся скачки. Вы идете? Нет? Надо бы вам посмотреть, как развлекаются иностранцы. Впрочем, я полагаю, что в Индии вы видите кое-что интереснее? В здешних краях нет ничего примечательнее старины Фудзи — Фудзиямы. Посмотрите налево. Ну как, нравится?

Я обернулся и увидел Фудзияму, возвышавшуюся над морем полей и лесов, омывающим ее склоны. Высота горы — четырнадцать тысяч футов — не слишком много, по нашим понятиям. Все же одно дело четырнадцать тысяч футов в окружении шестнадцатитысячефу-товых пиков, другое — та же гора, если смотреть на нее, находясь на уровне моря, когда она возвышается на сравнительно плоской местности. Пытливыми глазами ощупываешь каждую пядь ровного мертвого кратера и, достигнув вершины, признаешься, что в Гималаях нет ничего подобного. Ничто не может сравниться с этим гигантом. Я был вполне удовлетворен. Фудзияма выглядела в точности такой, какой изображается на веерах и лаковых шкатулках. Я не отдал бы это зрелище даже за гребень Канченджанги[324], сверкающий в лучах утреннего солнца, Фудзияма — краеугольный камень Японии. Когда удается понять одно, постижимо и другое, и я постарался разузнать кое-что у попутчика.

— Да, японцы прокладывают железные дороги по всему острову. Я хочу сказать, они самостоятельно учреждают и финансируют компании, заставляя их приносить прибыль. Не могу точно сказать, откуда берутся средства, но во всяком случае это их собственные деньги. Япония ни богата, ни бедна, она вполне зажиточна. Я сам купец и не могу утверждать, что мне нравятся «деловые» повадки японцев. Всегда трудно определить, действительно ли имеет в виду коротышка то, что говорит. Мне подавай китайца. Признайтесь, другие говорили то же самое? Вы столкнетесь с аналогичным мнением почти во всех открытых портах. Но вот что хотелось бы подчеркнуть: японское правительство настолько предприимчиво, насколько это можно пожелать, и с ним приятно иметь дело. Когда Япония завершит собственную реконструкцию, то превратится в компактное государство, с которым придется считаться. Увидите сами. Мы приближаемся к горам Хаконе. Следите за линией. Она здесь довольно любопытна.

Мы приближались к горам Хаконе вдоль шотландского форелевого ручья, бегущего на фоне ирландского ландшафта, затем ехали девонширской долиной, какой-то рекой в Индии, с полмили катившей свои «бесхозные» воды в галечных берегах. Это было лишь вступлением к альбому иллюстраций по геологии: террасы, образованные древними речными руслами, последствия различных денудаций и полдюжины других «ций». Я настолько увлекся сообщением ложных сведений человеку из Иокогамы (о высоте пиков в Гималаях), что разглядывал окружающее не слишком внимательно. В восемь часов вечера мы оказались в Иокогаме и поехали в «Гранд-отель», где опрятные, элегантно одетые люди, которые в этот час направлялись обедать, презрительно посмотрели на нас, а джентльмены, с которыми мы познакомились еще раньше, на пароходе, уткнулись в иллюстрированные журналы, сделав вид, что не замечают нас. Мужчина всего-навсего человек: он, видите ли, переоделся к обеду… на него смотрят женщины… и тут какие-то каменщики… и это в Иокогаме.

На самом деле «Гранд-отель» — это «полу-Гранд» или «коттедж-Гранд», но все же поезжайте туда, если друзья не посоветуют чего-нибудь лучшего. Длинная цепочка удачи испортила меня даже для отелей средней руки. В «Гранде» живут слишком роскошно, но не всегда выдерживают марку: там много электрических звонков, но практически некому отвечать на них; там отпечатанные меню, но те, кто приходят первыми, съедают все, что повкуснее, и так далее. Тем не менее у «Гранда» немало достоинств, которыми не следует пренебрегать, и, собственно говоря, это приоткрытая дверь, сквозь которую можно ощутить первый порыв ветра со склонов тихоокеанского побережья Америки. По официальным данным, в порту вдвое больше англичан, чем американцев. В действительности на улицах не услышишь иной речи, кроме французской, немецкой или американской. К сожалению, мой опыт в этом отношении ограничен, однако язык американцев, которых мне довелось услышать до сих пор, так же далек от языка английского, как и патагонский.