Редьярд Киплинг - Немного о себе

• Название: Немного о себе
• Автор: Редьярд Киплинг
• Издательство: Пропаганда
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-94871-009-2

В сборник мемуарной прозы выдающегося английского поэта и писателя лауреата Нобелевской премии Редьярда Киплинга (1865–1936) включена его автобиографическая повесть "Немного о себе для моих друзей — знакомых и незнакомых", которая впервые публикуется на русском языке и книга, в которой он описал свои странствия "От моря до моря".

---

№ 1 — девица, которая верит в силу образования и обладает им, а кроме того, сотнями тысяч долларов и страстью посещать трущобы с благотворительной целью. № 2 — лидер какого-то неофициального салона для девиц, где они собираются почитать газету, смело обсудить проблемы метафизики и сластей, — чернобровая, властная особа с глазами как терновая ягода. № 3 — девушка маленького росточка, которая понятия не имеет, что такое почтительность, и может одной фразой, выпаленной скороговоркой, положить на лопатки с полдюжины молодых людей, оставив их в таком положении, с разинутыми ртами. № 4 — миллионерша, обремененная деньгами. Одинокая, язвительная дама с языком, острым как бритва. Она жаждет деятельности, но остается прикованной к скале своего обширного состояния. № 5 — девушка-машинистка, которая сама зарабатывает на хлеб в этом огромном городе, поскольку считает, что девушке не пристало висеть на шее родителей. Она цитирует Теофиля Готье и мужественно продвигается по жизни, пользуясь большим уважением, несмотря на свои двадцать неискушенных весен. № 6 — женщина без прошлого из Клаудленда[340], которая ведет себя сдержанно в настоящем и добивается благосклонности мужчин на почве «симпатии». Нельзя сказать, чтобы это был совсем новый тип. № 7 — девушка из «забегаловки». Одарена античной головкой и глазками, где, кажется, лучится все самое прекрасное, что есть в этом мире. Но, о горе мне! Ни в этом, ни в следующем мире она не ведает ни о чем, кроме потребления пива (комиссионные с каждой бутылки), и уверяет, что имеет более чем смутное представление о содержании песенок, которые по воле судьбы ей выпало распевать еженощно.

Милы и пригожи девушки Девоншира, нежны и полны фации те, что проживают в привлекательных уголках Лондона; несмотря на свою притворную скромность, очаровательны молоденькие француженки, которые жмутся к матерям, дивясь на этот падший мир большими, широко открытыми глазками; на своем месте превосходно смотрится по второму сезону (для тех, кто понимает в этом) англоиндийская старая дева.

Однако девушки Америки затмевают всех. Они умны и любят поговорить. Бытует мнение, что даже способны думать и, конечно, выглядят так, что в это можно поверить. Они оригинальны и смотрят вам прямо в глаза без смущения — как сестра на брата, хорошо знают мужские чудачества и тщеславие, потому что растут вместе с мальчиками, умело расправляются с этими пороками и могут мило осадить их обладателя. Однако у них есть своя жизнь, независимая от мужчин, свои общества, клубы, званые чаепития, куда приглашаются только девушки. Они отличаются самообладанием, не разлучаясь при этом с нежностью, присущей их полу, в состоянии понять человека, умеют постоять за себя и совершенно независимы. Когда спрашиваешь, что же делает их такими очаровательными, отвечают: «Понимаете ли, мы лучше образованны, чем ваши девушки, и смотрим на мужчин, вооружившись большей долей здравого смысла. Мы умеем повеселиться, но не приучены видеть в каждом мужчине будущего мужа. От него тоже не ждут, чтобы он женился на первой встречной». Да, они хорошо проводят время, пользуясь, но не злоупотребляя неограниченной свободой. Они могут отправиться на прогулку с молодым человеком и принять его у себя, не выходя за рамки, которые заставили бы любую английскую мать содрогнуться от ужаса. Обе стороны даже не помышляют о чем-нибудь ином, кроме приятного времяпрепровождения. Очень верно сказал о них американский поэт:

Мужчина-огонь, женщина-пакля.
Приходит дьявол и начинает дуть.

В Америке «пакля» пропитана огнеупорным составом, что не лишает ее абсолютной свободы и широкого кругозора. Вследствие этого количество «несчастных случаев» не превышает обычного процента, установленного дьяволом в каждом климате, для каждого класса под этими небесами. Однако свобода девушки оборачивается и недостатками. Не хочется об этом говорить, но она — особа непочтительная, начиная со своей сорокадолларовой шляпки и кончая пряжками восемнадцатидолларовых туфелек. Она дерзит родителям и пожилым мужчинам, которые годятся ей в дедушки. По какому-то давнему обычаю она обладает правом первенства при общении с любым посетителем, и родители терпят это, что иногда приводит к неловкостям, особенно когда заходишь в дом по делу.

Предположим, он — известный торговец, она — светская дама. Минут через пять хозяин исчезает, вскоре скрывается жена, оставляя вас наедине с очаровательной девушкой (это не подлежит сомнению), но все-таки вовсе не с тем, ради кого вы пришли. Она болтает без умолку, и вам приходится улыбаться. В конце концов вы уходите, сознавая, что потратили время зря. Раза два я тоже испьггал подобное. Однажды даже осмелился настаивать: «Я пришел именно к вам». — «Приходите тогда в контору. А дома распоряжаются женщины, вернее, моя дочь». И он говорил правду. Богатый американец — раб своей семьи. Его эксплуатируют ради презренного злата, и мне кажется, что его удел — одиночество. Женщины получают пышки, ему достаются только шишки. Дочери американца ничем не угодишь (я говорю, конечно, о людях с деньгами). Девушки принимают подарки как само собой разумеющееся. Однако, если разражается катастрофа, они быстро взрослеют, и, покуда обладатель миллионов сражается с превратностями судьбы, дочери принимаются за стенографию или пишущую машинку. Я наслышался о таком героизме из уст девушек, среди друзей которых числились сильные мира сего. Семья обанкротилась, и Мэми, Хэтти или, скажем, Сэди отпускала горничную, расставалась с экипажем, сладостями и, вооружившись «Ремингтоном № 2», отважно отправлялась на заработки.

— И вы думаете, что я вычеркнула ее из списка друзей? Нет, сэр, — молвило видение с алыми губками, разодетое в кружево, — такое может случиться и со мной.

Скорее всего именно ощущение возможной катастрофы, которое носится в самом воздухе Сан-Франциско, заставляет местное общество вращаться с такой пленительной стремительностью. Безрассудство словно витает там в воздухе, хотя я не могу объяснить, откуда оно взялось. Прежде всего вас опьяняют буйные ветры Тихого океана. Безудержная роскошь вокруг усиливает это ощущение, и, пока на свете существуют деньги, вы будете вертеться волчком по вечной колее, проложенной звонкой монетой (кстати сказать, к западу от Скалистых гор мелкую монету не признают). Там делают большие деньги и не скупятся на расходы. Это относится не только к богачу, но и к мастеровому, который выкладывает по пять фунтов за костюм и соответственно за другие предметы роскоши.

Молодые люди берут от молодости все. Они играют в азартные игры, гоняются на яхтах, играют на скачках, бесятся на матчах боксеров, увлекаются петушиными боями (одни открыто, другие тайно), собираются вместе и учреждают фешенебельные клубы, готовы сломать себе шею, объезжая лошадей, вспыхивают как порох. В двадцать лет они знают толк в бизнесе, пускаются на отчаянные предприятия, заводят таких же, как и они сами, искушенных партнеров и вылетают в трубу с таким же треском, как и соседи. Вспомним, что люди, наводнившие Калифорнию в пятидесятые годы, по своим физическим и грубым нравственным достоинствам составляли цвет нашей планеты. Слабые и неспособные умирали en route[341] или гибли в дни «строительства Калифорнии». К этому ядру добавились представители всех рас старого континента: французы, итальянцы, немцы и, конечно, евреи. Результат — ширококостные, полногрудые женщины с изящными руками и высокие, гибкие, прекрасно сложенные мужчины. Совсем не обязательно увидеть у человека маленький золотой брелок на часовой цепочке, чтобы догадаться, что перед вами сын Золотого Запада — отпрыск Калифорнии. И я люблю его, потому что он не ведает страха, ведет себя как мужчина и имеет сердце не меньшего размера, чем его сапоги. Мне кажется, он умеет распорядиться дарами жизни, которыми его так щедро снабжают. По крайней мере я слышал, как некое крысоподобное создание с плечами рейнвейнской бутылки со скрытой завистью объясняло, что будто по части бизнеса житель Чикаго обскачет любого калифорнийца. Что ж, если бы я жил в стране фей, где вишни крупнее слив, сливы крупнее яблок, не говоря уж о клубнике, где шествие плодов земных во все времена года напоминает пышную процессию из пантомимы Друри Лейн[342], где сухой воздух пьянит как вино, я время от времени пускал бы бизнес на самотек, а сам наслаждался бы в компании своих приятелей.

Рассказ о богатствах Калифорнии (растительных и минеральных) напоминает волшебную сказку. Загляните в книги, иначе вы мне не поверите. Всевозможные продукты питания (от морской рыбы до свинины) очень дешевы. Все люди прекрасно выглядят и не страдают отсутствием аппетита. Они требуют десять шиллингов за ничтожный ремонт чемоданного замка, получают по шестнадцать шиллингов в день за плотницкую работу. Они тратят немало шестипенсовиков на очень плохие сигары и сходят с ума от матчей боксеров. Если уж они расходятся во мнении, то совершенно бескомпромиссно, с огнестрельным оружием в руках, тут же на улице.