Ольга Погодина-Кузьмина - Адамово яблоко (журнальный вариант)

• Название: Адамово яблоко (журнальный вариант)
• Автор: Ольга Погодина-Кузьмина
• Жанр: Современная проза

«Адамово яблоко» — ее дебютный роман, и в нем сразу чувствуется крепкая рука драматурга. Захватывающий, напряженный сюжет, яркие характеры. Бизнес, политика, новые русские и новые бедные, любовь-чувство и любовь-провокация. Место действия — Петербург, Москва, русская провинция, Европа. Год с небольшим проживают герои от начала до завершения повествования, в центре которого незаурядная любовная связь харизматичного процветающего бизнесмена и юноши «из простых». История душевных смут героев рассказана чрезвычайно увлекательно, действие не отпускает с первых страниц и до конца.

---

Он вспоминал, как жил с матерью в актерском общежитии, где его баловали балерины и молодые танцовщики из кордебалета. Они жили очень бедно, но понимать это он начал лишь потом. В детском саду у него было много друзей. Он пошел в школу, и эти друзья потерялись, но появились новые. В старших классах, в другой школе, он уже ни с кем близко не дружил.

Когда мать встретила дядю Витю, Игорь сразу почувствовал внутренний протест — ведь её любовь, раньше принадлежавшая ему целиком, теперь разделилась надвое. Но только после их переезда в квартиру отчима Игорь понял со всей очевидностью, что их история превращается в сказку с несчастливым концом.

Рядом с дядей Витей предчувствие беды глубоко поселилось в его душе, и он жил, не отрывая внутреннего взгляда от этой глубины. А мать, словно заколдованная царевна, погружалась в свой мир, отдаляясь, старея на глазах, превращаясь в чужую женщину, злую и равнодушную. Виной этому была не только болезнь. Дядя Витя сломал её, как хрупкую игрушку, и сломал бы Игоря, если бы не какое-то почти бессмысленное его упорство. Игорь поверил, что упорствовал не зря, когда в его сердце вошел Георгий.

Лежа в темноте и привыкая дышать короткими глотками, Игорь думал о том, что Георгий Максимович перевернул и стронул с места его душу, как весенняя река вскрывает и ворочает лёд. И судьба, назначенная ему дядей Витей — армия, рабочая профессия, женитьба, гибель в пьяной драке или за рулем груженой фуры, — обернулась чем-то совсем другим.

За это время ему только однажды позволили поговорить с Георгием, и теперь было немного стыдно за слова, которые он кричал в телефонную трубку, всхлипывая от боли. Он не хотел выглядеть трусом, хотя сейчас это, казалось бы, уже не имело значения.

Стараясь не упрекать Георгия Максимовича за то, что случилось, он всё же невольно думал об этом — почему тот не предчувствовал опасности и не предупредил о ней. И почему обидел не здравомыслящих, а самых мстительных своих врагов, которые захотели наказать его медленной казнью вины за страдания и смерть близкого человека.

Хотя, вероятно, так и было предначертано: Игорь должен был преодолеть судьбу и заглянуть в запретную комнату, где цвел зачарованный сад. За это он и был наказан, как и положено в сказке. Он должен был с процентами вернуть плату за счастье, выданное по поддельной накладной.

Вспоминал он и о том, что сам хотел умереть — тогда, направляясь в расселенный дом через дорогу. А теперь смерть желала обладать им, как жадный неумолимый любовник. Это поцелуи смерти ожогами горели на его запястьях и груди.

Дверной замок лязгнул среди ночи — по крайней мере, Игорю казалось, что была ночь, — и в комнате включили слепящий свет. Защищая локтем голову, Игорь сел на постели, приготовившись к самому плохому, чувствуя горячие удары крови в ушах и в больном боку. Прислушиваясь к голосам, он понял, что в подвал вошли сразу несколько людей. Он узнал охранника Костю, Леонида Игнатьевича и почему-то голос Майкла Коваля, который нельзя было спутать с другим. Приоткрыв глаза, Игорь и в самом деле увидел Майкла, который стоял у его кровати. Он сообразил, что бредит, и только следил за странным развитием своего кошмара.

— Ничтёнка, пацанок попался безотказный, — скалил железные зубы Леонид Игнатьевич. — И в нашем деле есть место празднику.

— Почему он в таком состоянии?! — воскликнул расстроенный Майкл, показывая, чтобы с Игоря сняли наручники. — Кто это допустил?

— Что творится по тюрьмам советским, трудно, граждане, вам передать — как приходится нам, малолеткам, со слезами свой срок отбывать, — пропел козлиным голосом старик, издеваясь.

Майкл нервно оборвал его:

— Я, Лёня, буду ставить вопрос! Были договорённости… Есть понятия, так дела не ведут. Посмотри, что у него с лицом!

«Нет, это не сон и не бред, это на самом деле», — вдруг осознал Игорь. Как ни странно, среди всех людей, с которыми он был близок за свою жизнь, единственным, о ком он совсем не вспоминал в эти дни, был Майкл.

Удивительно и необъяснимо было появление Коваля здесь, среди уголовников, с которыми тот, очевидно, был хорошо знаком и разговаривал без всякого страха. И Игорь в отчаянии зацепился за эту надежду. Может быть, Майкла послал Георгий? Может, они нашли какой-то способ вытащить его отсюда? Майкл подаст знак, и в дом ворвутся люди с автоматами, а старик упадет на пол, сложив руки на затылке, как показывают по телевизору в криминальных новостях?

— А какого лысого мне на него смотреть? — ухмыльнулся Леонид Игнатьевич. — Или ты насчет любви и ласки? Так пользуйся, мы не жадные. Вазелинцу одолжить?

Игорь никогда не видел у Майкла такого выражения — он сморщился и оскалился, и даже Леонид Игнатьевич отступил от него, словно боялся быть укушенным острыми мелкими зубами.

— Я к тебе приехал лично, чтоб разрулить вопрос по-деловому, — шипел весь ощетинившийся Коваль, — а ты понтуешься, как баклан на первой ходке! Это беспредел, что ты творишь! Тебя предупреждали, а ты пошёл на прямое неуважение к людям… Так шашлычники работают, а не профессионалы! Помочь специальность поменять, Лёня!?

— Не по твоей должности, бухгалтер, — зло и нервно ответил старик, который почему-то опасался Коваля, хотя и не хотел этого показывать. — Не ты мне жиковины на пальцы набивал, не тебе меня учить!

Майкл помолчал, а затем проговорил примирительно, видимо, решив принимать ситуацию, такой, какой её застал:

— Никто тебя не учит, Лёня. Но есть договоренности… Я не могу это клиенту показывать. Нужно обработать ему лицо, переодеть в чистое… Пластырем заклейте, хотя бы. Мне самому тяжело смотреть. Не понимаю, какая была необходимость…

В эту минуту в уплывающем сознании Игоря сформировалась новая мысль: он вдруг понял, что Майкл заодно с бандитами и что он не будет помогать, а тоже хочет отомстить Игорю за причиненную когда-то обиду. Может быть, сам Майкл и задумал это похищение, чтобы заставить Георгия Максимовича страдать.

— Ишь, какая принцесса! — хохотнул старик и сделал знак Косте. — Ладно, веди пассажира наверх. Пускай подмоется. И выдай ему там шмотки, рубаху какую-нибудь…

— Не понимаю, какая была необходимость, — повторил Майкл, поворачиваясь к выходу и следуя за стариком.

Костя повел Игоря в жилую часть дома, взял в шкафу одежду и полотенце. Второй охранник, Юрец, беседовал в коридоре с худым сутулым человеком, которого Игорь видел в первый день в сауне с Леонидом Игнатьевичем — видимо, тот приехал с Ковалем. Почему-то эта встреча навела Игоря на мысль, что его убьют сегодня ночью, на рассвете, на заднем дворе дома, где уже была приготовлена большая ржавая бочка с сухим цементом. Цемент зальют водой, Костя или Юрец накинут ему на шею удавку и затянут так, что лопнет кожа над кадыком. Потом его тело погрузят в плохо перемешанный раствор, и он застынет в неловкой позе, замурованный в цементной тверди как окаменелая ракушка. Наутро грузовичок остановится у разоренных корпусов давно закрытого завода, в глухих, далеких от города местах, и бочку покатят к пожарному водоему, заросшему жесткой осокой.

Вода, текущая из душевой лейки, была чуть теплой и ржавой на вкус. Раны на лице и теле снова начали кровоточить, и от резкой боли Игорь почувствовал слабость и дурноту, но всё же смог, сидя на корточках на дне ванны, кое-как умыться и отмыть с тела засохшую грязь.

Пока он принимал душ, Костя брил свой шишковатый череп электрической бритвой, разглядывая себя в зеркало и насвистывая блатной мотив. Тогда Игорь подумал, что это, наверное, всё-таки продолжается бред — бесконечный липкий полусон болезни, который дозрел до того, чтобы в любую секунду прорваться кошмаром.

Он слышал механический зуд бритвы, шум воды в трубах; видел все подробности окружавшей его реальности: разводы ржавчины на желтом кафеле, седой волос, прилипший к мылу, свои опухшие ноги с разбитыми коленями. Но логика кошмара готовила его к тому, что вот-вот из сливного отверстия поползут черви, а из зеркала появится черная рука и схватит Костю за горло. А может быть, из зеркала появится Майкл.

— Ну, чего ты там, приспал? — поторопил свежевыбритый охранник. — Вылезай.

Его испачканную одежду Костя сунул в пакет, а Игорю протянул чистую футболку и спортивные штаны. Потом он дал Игорю пластырь, чтобы тот заклеил кровоточащую бровь и подбородок.

Они уже выходили из ванной, когда раздался негромкий возглас Майкла:

— Скорее, ребята, сюда! Леониду Игнатьевичу плохо!

Костя бросился в гостиную, по пути расстегивая плечевую кобуру, а Игорь остался стоять в твёрдой уверенности, что кошмар начинает сбываться. Почти сразу он услышал два глухих хлопка и звук падения тела. Тогда, словно лунатик, бредущий во сне, он протянул вперед руки, сделал несколько шагов и заглянул в комнату.