Джаспер Ффорде - Полный вперед назад, или Оттенки серого

• Название: Полный вперед назад, или Оттенки серого
• Автор: Джаспер Ффорде
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56384-5

Это Англия, но не та, которую все мы знаем. Она успешно скачет назад по времени и с каждым таким скачком все больше цветет и благоухает. Цветет, потому что у власти здесь цветократия, а благоухает, потому что многие английские города превратились в болота.

Эдди Бурый, законопослушный член общества, без пяти минут наследник богатой веревочной империи своего будущего тестя — в общем, человек, пригретый благосклонной фортуной, неожиданно для себя влюбляется в девушку из простых, Джейн Серую. Тогда-то ему и открывается вся страшная правда жизни, и то, что еще недавно представлялось в радужном свете, обернулось в оттенки серого.

Впервые на русском языке.

---

— Господин Бурый с сыном? — спросил он, глядя попеременно то на отца, то на меня. Отец подтвердил, и носильщик согнулся в почтительном поклоне. — Я Стаффорд С-8. Главный префект велел мне отвезти вас на квартиру.

— А префекты все заняты?

— О боже, — пробормотал носильщик, внезапно сообразив, что мы можем счесть такую беспрефектную встречу несколько оскорбительной для себя. — Не усматривайте здесь ничего такого. Во вторник днем префекты всегда играют парные смешанные партии.

— Крокет или теннис?

— Скрэбл.

Мы с отцом переглянулись. Подозрения оправдывались — население во Внешних пределах заразилось невежливостью. Пока мы размышляли над этим, показалась желтая вместе с Трэвисом.

— Кто это? — спросил Стаффорд, нарушая протокол: ему не полагалось начинать разговор.

— Он сжег несколько мешков картошки, — сообщил отец, — а на углях приготовил недоставленные письма.

— Да неужели? — удивился Стаффорд. — Вот чудак. Я бы сделал наоборот.

Трэвис с контролершей подошли ближе. Я услышал его голос:

— При всем моем к вам уважении, мадам, не понимаю, как небрежно повязанный галстук может угрожать Коллективу.

Желтая, однако, не уловила иронии.

— Слабо затянутый полувиндзорский узел — первый симптом хронической неряшливости, — заявила она покровительственным тоном, которым желтые разговаривают с нарушителями правил, — а игнорирование проступка оставит впечатление, будто недолжный внешний вид вполне допустим. За этим последуют плохо начищенные ботинки, примитивный язык, фатовство и грубое поведение. Вирус дисгармонии незаметно поразит все, что нам близко и дорого.

И после фразы «вы позорите свой цвет» она повела Трэвиса в город.

— Кто эта желтая? — спросил отец.

— Госпожа Банти Горчичная, — ответил Стаффорд, подхватывая нашу поклажу, — присяжная осведомительница и верная сторонница Салли Гуммигут,[12] желтой префектши. Мерзкое создание, на нее ни в чем нельзя положиться. И при этом лучше всех остальных желтых во власти. Представьте, каковы остальные.

— Наименее кусачая из пираний?

— Точно. Что до пираний, остерегайтесь сына госпожи Гуммигут. С ним лучше всего…

— Лучше всего что?

— Лучше всего вообще не пересекаться. Они с Банти помолвлены. Кортленду стоит только попросить ее руки.

Носильщик уложил наши чемоданы в багажную корзинку своего велотакси. Мы втроем разместились впереди, и Стаффорд повез нас на приличной скорости по гладкой перпетулитовой дороге, мимо фабрики, внутри которой что-то звенело и лязгало. В воздухе стоял терпкий запах, словно что-то жарили на масле.

— Каждый квадратный ярд линолеума, но которому вы ходили, произведен здесь, — с гордостью пояснил Стаффорд. — В два ноля четыреста двадцать седьмом году в Восточном Кармине проходила ярмарка увеселений. Главным экспонатом на ней был Дом линолеума, построенный целиком из этого материала. По случаю ярмарки придумали даже новый пищевой продукт: бисквитолеум. С тех пор это наш местный деликатес.

— И как, ничего?

— На вкус не очень, зато по долговечности — вне конкуренции. У нас есть и Музей линолеума. Хотите заглянуть на минутку? Я вожу по нему экскурсии.

— Попозже.

— Все так говорят, — приуныл носильщик. — Можно, я ослаблю галстук? Очень жарко.

Отец разрешил, и мы покатили дальше в бодром темпе. Через несколько минут показался мост с выцветшей табличкой перед ним: «Добро пожаловать в Восточный Кармин». На мосту стояла девушка с длинными черными волосами. Она держала маятник над ладонью второй руки, а рядом, на парапете, лежал раскрытый блокнот. Девушка метнула на нас странный взгляд.

— Люси Охристая, — сказал носильщик, когда мы поравнялись с ней. — Дочь господина Охристого. Большая оригиналка.

— Зачем ей маятник?

— Она ищет «гармонические линии» — музыкальную энергию, которая пронизывает Коллектив. Так она говорит.

— Что думают префекты?

— Что она девушка со странностями, — пожал плечами Стаффорд. — Но нарушения правил здесь нет, если вы тратите только личное время и не пытаетесь склонить к этому других.

Отец оглянулся, но девушка уже была поглощена своим маятником. Такси преодолело подъем, и показался город: низенькие домики со множеством окон и белеными стенами. Над крышами виднелись гелиостаты, дымовые трубы и водогреи. Перед городом располагались поросшие травой невысокие холмы, испещренные остатками прошлого: кирпичные здания, бетонные плиты, причудливые, насквозь ржавые железные конструкции. Хотя Восточный Кармин и располагался во Внешних пределах, когда-то он был крупным поселением. У нас в Нефрите насчитывалось от силы пять улиц с заброшенными постройками, а здесь они простирались почти на полумилю в каждом направлении.

— Восточный Кармин сейчас — лишь тень себя прежнего, — заметил Стаффорд. — Дефактирование здесь было не слишком суровым, и можно порой найти артефакты почти в идеальном состоянии. В свободное время я реставрирую старинное офисное оборудование. У меня уже шесть работающих степлеров и один ротатор фирмы «Гештетнер». Я проделываю дырки по выгодной цене, а мой рецепт для черных чернил известен во всем секторе.

Былые очертания улиц легко различались с перекрестков заросших травой дорог, где стояли дырявые почтовые ящики и фонари. Деревьев и кустов было мало — эти районы традиционно отводились под пастбища и места проживания для людей прошлого, которые пожелали бы вернуться. Предполагалось, что дома просто будут стоять пустыми. Но время и небрежение делали свое дело — понемногу от всего оставались лишь холмы и неумолимое правило, гласившее, что именно так и должно быть. Никто всерьез не думал, что некогда многочисленные люди прошлого вернутся, но правила есть правила.

— Как вам наш громоуловитель? — спросил Стаффорд, показывая на сооружение, венчавшее зенитную башню.

— Впечатляет, — пробормотал я.

— Префекты, и особенно госпожа Гуммигут, крайне озабочены опасностью от молний. Его возвели на самую длинную ночь, и молния уже ударяла в него раз сто.

То была деревянная решетчатая конструкция с бронзовым куполом футов тридцати в диаметре. Каждый дом в Коллективе имел металлическое приспособление для улавливания дневного света, а потому молнии были серьезной проблемой: проникая внутрь по регулировочным штокам, они часто устраивали в жилище электрическую вакханалию. Потом находили несчастных: спаянных с кусками металла, полуиспарившихся, а иногда просто мертвых в своих постелях, — но их внутренние органы напоминали густую похлебку. Мрачные сводки вместе со снимками еженедельно помещались в «Спектре».

— Надеюсь, в ваших краях к вопросам молниезащиты относятся серьезно? — поинтересовался Стаффорд.

— Наш Совет больше озабочен нападениями лебедей, но и о молниях не забывает, — сказал отец. — Есть с полдюжины специально приспособленных «фордов». У каждого в кузове стоит бронзовый уловитель на опорах. Они едут навстречу буре, когда известны направление и сила ветра.

— У нас аномалия с наветренной стороны, миль десять в диаметре, и шаровые молнии здесь довольно часты. Есть план возвести стальной стержень на Западных холмах, но пока идут лишь разговоры.

Обычные молнии легко отводились от жилых домов, но шаровые были вещью в себе. Они двигались в направлении ветра и, подхваченные воздушными вихрями, порой залетали в окна, легко притягивались к любым органическим соединениям. Бывало, что от человека оставалась лишь кучка пепла, и особо мнительные граждане, не имеющие ложек, носили в кармане стальное блюдце с выгравированным именем.

Дорога пошла под уклон. Мы приближались к городу — группке зданий на вершине холма, выполненных в дикарском стиле, то есть с использованием самых разных строительных техник и материалов — от старинного тесаного камня до рубероида, кирпича, глины, неновых досок. Кое-где встречались более современные ограды: плетни с глиняной обмазкой внутри четырехугольников из дубовых брусьев. Мы свернули с перпетулитовой дороги на мощенную булыжником улицу. Отец спросил Стаффорда, что случилось с Робином Охристым, местным цветоподборщиком.

— Мы все глубоко сожалеем, что он нас покинул, — ответил носильщик. — Робин оставил жену и дочь.

— Он ведь их скоро вызовет к себе? — спросил я, поняв все не так.

— Не уверен, что он в состоянии что-либо делать.

— Мне казалось, — медленно проговорил отец, — что господин Охристый оставил свое занятие.

— А! — воскликнул Стаффорд. — Эвфемистически верная, моя фраза, однако, ввела вас в заблуждение. Могу лишь процитировать решение Совета: господин Охристый… ммм… фатально ошибся в собственном диагнозе.

— Робин мертв? — спросил отец.

— Ну, я не эксперт по медицинским вопросам, — задумчиво произнес носильщик, — но именно это с ним и случилось, да. Ровно четыре недели назад.