Карл Абжаген - Адмирал Канарис

• Название: Адмирал Канарис
• Автор: Карл Абжаген
• Издательство: Издательство «Феникс»
• Жанр: История
• Год: 1998
• ISBN: 5-222-00450-3

На страницах книги оживает образ Фридриха Вильгельма Канариса — человека-загадки, руководителя абвера в 1935–1944 гг., создавшего широкую шпионскую сеть, накрывшую страны Европы, Азии, Америки, Африки. Отходя от распространенного образа Канариса-реакционера, автор показывает, как, постепенно осознав преступность нацистского режима, Канарис становится на путь поддержки заговора, составленного группой офицеров вермахта с целью устранения Гитлера.

Лучшая из книг о Канарисе впервые становится достоянием российской читательской аудитории.

---

Канарису и его офицерам не пришлось ломать голову, размышляя о том, какие причины могли побудить Гитлера замышлять план убийства Вейгана. Как Кейтель объяснил Канарису, Гитлер опасался, что Вейган может предпринять попытку реорганизовать французские войска, находящиеся в Северной Африке, для борьбы с Германией, а также предоставить французские владения в Северной Африке в распоряжение союзников и боевых групп «Свободная Франция», формировавшихся под руководством де Голля. Свою озабоченность этим обстоятельством Гитлер выражает также в своем письме Муссолини 5 декабря 1940 г. Гитлер указывает на возможность разрыва между правительством Виши и французскими колониями в Северной и Западной Африке. Такой поворот событий, считает он, дал бы Великобритании стратегическую базу, опасную для государств «оси». По этому поводу в письме Гитлера написано буквально следующее: «Генерал Вейган послан в Африку, чтобы восстановить там порядок. Я недоволен тем, что для этой цели выбран генерал Вейган».

Не похоже, чтобы в штаб-квартире фюрера имелись конкретные подтверждения таких планов Вейгана. Также впоследствии не было выяснено, что дало Гитлеру повод сделать заключение о подобных намерениях Вейгана, которые противоречили бы положениям о перемирии между Германией и Францией. Возможно, здесь какую-то роль в этих опасениях сыграла нечистая совесть самого Гитлера. Потому что, как мы уже указывали, Гитлер уже вскоре после встречи под Монтрё обдумывал возможность подчинить себе также и неоккупированную часть Франции. Эти размышления приняли конкретную форму, когда Петен 12 декабря освободил Лаваля от исполнения обязанностей премьер-министра. В то время по приказу Гитлера был разработан план «Аттила» для вторжения в неоккупированную часть Франции, который был осуществлен только ровно два года спустя, после того как союзники высадились в Северной Африке. Но именно за несколько дней до рождества 1940 г. все висело на волоске. Войска, которые планировалось использовать для вторжения в неоккупированную зону, были до самого сочельника в состоянии высшей боевой готовности. Поэтому не случайно, что Кейтель задал 23 декабря вопрос, как обстоит дело с Вейганом; потому что вторжение немецких войск в свободную часть Франции, очевидно, давало бы генералу право не считать больше действительным определенное перемирие и совершить в действительности то, чего Гитлер до тех пор без всякого основания так опасался.

Ответ Лахоузена на вопрос Кейтеля был уклончивым. (Такие ответы вошли в практику у офицеров разведки на случай подобных приказов.) Лахоузен сказал что-то вроде того, что дела идут, результатов нужно подождать. Кейтелю пришлось удовлетвориться таким ответом. Впрочем необходимость в операции «Аттила» постепенно отпала. Вейган ничего не предпринимал, и все дело закончилось. Больше запросов Кейтеля не поступало. Гитлер, вероятно, вскоре забыл об этом деле за другими событиями и планами. Когда Вейган через несколько лет был переведен в Германию, к нему отнеслись соответственно его рангу и никто не посмел его и пальцем тронуть. Возможно, этот случай является особенно отталкивающим доказательством абсолютного хладнокровия, с которым по приказу Гитлера и его «паладинов» распоряжались человеческой жизнью в зависимости от потребности момента, без зазрения совести и без всякого оправдания своей ненависти.

Сложнее обстояло дело с французским генералом Жиро. Генерал Жиро был главнокомандующим французской армией. Летом 1940 г. он попал в немецкий плен; весной 1942 г. смог убежать из крепости Кёнигштейн (Саксония), где он содержался, и добраться до неоккупированной территории Франции. Побег вызвал у Гитлера гнев, и он приказал вернуть генерала любыми средствами в Германию — по доброму ли согласию или насильно. В дело включилось министерство иностранных дел; «посол» Абец, который находился в Париже и не был аккредитован в Виши, организовал встречу с генералом, в которой приняли участие также премьер-министр Лаваль и Скапини, ослепший в результате фронтового ранения руководитель французских военнопленных. Встреча происходила в отеле «Де Пари» в оккупированной Франции. Она должна была состояться без ведома немецкой военной администрации, потому что Абец заверил Жиро, что обеспечит ему свободный проезд. Однако при подготовке встречи Абец упустил из виду, что в этом же отеле находилась штаб-квартира одной немецкой дивизии. Абец планировал уговорить Жиро, чтобы тот добровольно вернулся в Германию в качестве уполномоченного правительства Виши и там взял на себя заботу о французских военнопленных вместо Скапини. Жиро отклонил это предложение, и правительство Виши, поскольку Петен уволил Жиро из армии сразу же после его побега, практически не имело права принудить его взять на себя такую задачу. Таким образом, встреча закончилась безрезультатно. И тут возникло осложнение в связи с тем, что командир немецкой дивизии, живший в том же отеле, разузнав, что в отеле находится Жиро, решил того арестовать; он отказался от своей затеи лишь после того, как Абец и Лаваль позвонили по телефону в вышестоящий штаб и пожаловались на него, причем Лаваль пригрозил, что французское правительство немедленно уйдет в отставку, так как не хочет, чтобы его опозорили, уличив в выдаче Жиро немцам. Впоследствии, когда Гитлер услышал о неудачной попытке Абеца, состоялся еще один продолжительный спор между Риббентропом и военачальниками по поводу того, кто собственно был виновен, что Жиро не был задержан в нарушение торжественных обещаний.

На этот раз ярость Гитлера не знала границ. Хотя Жиро в то время еще не был такой выдающейся личностью, как позже, когда в Северной Африке он соперничал с де Голлем за командование «Свободной Францией», фюрер потребовал вернуть беглеца — живого или мертвого. Опять этот приказ был дан разведке. Канарис и его ближайшие сотрудники решили, как и в деле Вейгана, не брать на себя подобные услуги похитителей или убийц. Сначала Канарис надеялся, что и на этот раз дело со временем само собой уладится. Но этого не случилось; Гитлер и Кейтель постоянно требовали от Канариса покончить с ним наконец. С Жиро следовало разделаться. В кругу начальника разведки состоялась бурная дискуссия, в ходе которой Канарис решил заявить Кейтелю, что разведка должна быть освобождена от выполнения этого приказа; Кейтель дал свое согласие. В кругу шефа разведки по этому случаю прозвучало классическое высказывание полковника Пикенброка: «Нужно господину Кейтелю наконец ясно сказать, чтобы он сообщил своему господину Гитлеру: мы, то есть военная разведка, не какая-нибудь организация убийц, как СД или СС».

Вряд ли можно предположить, что Канарис сообщил Кейтелю о сопротивлении гитлеровскому приказу в такой резкой форме. Но в любом случае он добился, чтобы Кейтель никогда больше не требовал от разведки выполнения этого приказа.

Несмотря на это дело еще не закончилось. Кейтель уполномочил Канариса передать дело службе СД. Канарис выслушал это указание, но решил его не выполнять. Он хотел не только снять с разведки ответственность за убийство французского генерала, а вообще предотвратить это преступление и в любом случае никоим образом не участвовать в его совершении, даже путем передачи такого приказа в гестапо.

Снова прошли недели и месяцы; Канарис считал, что о деле давно забыли, когда оно вдруг снова всплыло, и причем в крайне опасной форме. Стоял сентябрь1942 г. Канарис находился в командировке в Испании, когда начальнику второго отдела разведки Лахоузену вдруг позвонил Кейтель: «Как обстоит дело с „Густавом“? (Это было условное название дела Жиро, употреблявшееся в телефонной и телеграфной связи.) Я должен немедленно об этом знать». Этот вопрос начальника верховного командования вермахта привел Лахоузена в смятение. Он не имел представления о том, какая личная договоренность существовала между Кейтелем и Канарисом. Он только мог вымолвить, что Канарис оставил это дело за собой и поскольку тот в настоящий момент отсутствует, то его нельзя об этом спросить. Когда Кейтель вслед за этим спросил Лахоузена, знает ли он, что дело должны были сделать «другие» (имелись в виду, конечно, СС и СД), тот ответил «да». После этого он получил от Кейтеля приказ немедленно связаться с группенфюрером СС Мюллером, руководителем четвертого управления РСХА, выяснить все о состоянии дела и затем сообщить Кейтелю. Дело было срочным, из чего Лахоузен сделал вывод, что Гитлер наконец требует сообщить результаты.

Ситуация была критической. Нужно было срочно сообщить обо всем Канарису, который находился на пути из Испании в Париж; но прежде нужно было решить вопрос, что Лахоузен должен был сказать Мюллеру. Канарис поставил Лахоузена в известность, что дело должны проводить «другие». Но он знал, что Канарис не сообщил Мюллеру, чтобы тот взялся за дело. К счастью, Лахоузен узнал, что Мюллера в этот день не было в Берлине. Таким образом они выиграли, по крайней мере, двадцать четыре часа. Лахоузен использовал их, чтобы по совету Остера полететь в Париж навстречу Канарису и там получить указания для дальнейшего ведения дела.