Кирилл Кащеев - Актеры на мушке

• Название: Актеры на мушке
• Автор: Кирилл Кащеев
• Жанр: Детские остросюжетные
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-56007-3

Актриса детского театра Юля готова на все, лишь бы гастроли их труппы в Евпатории состоялись – даже терпеть присутствие своего злейшего врага, дублерши Витки. И казалось бы, вот оно счастье – автобус с актерами уже на пути к заветному Крыму, но по дороге происходит одно происшествие за другим… В результате дети оказываются заложниками настоящих бандитов! И Юля совсем не верит, что всех отпустят, когда требования вооруженных людей будут выполнены. Терять девчонке уже нечего, и она идет на рискованный шаг…

---

Бабушку перекосило. Она терпеть не может, когда ее называют не Мартой, а Марфой, тем более – бабой. Надо ли говорить, что именно так я ее и называю.

– Не смей говорить гадости о родном отце! – процедила бабушка.

– Нельзя говорить – буду писать, – покладисто согласилась я. – Краской на заборах. Как думаешь, где лучше – у его дома или возле офиса?

Мама повернулась ко мне от плиты и бледно улыбнулась:

– Мы думали, ты еще спишь…

– Поэтому и вопили на весь дом, чтоб мне спалось крепче?

– Хамкой растет, – с удовольствием прокомментировала бабушка.

– А что ты хочешь – безотцовщина, – вздохнула я и ухватила еще теплый сырник с курагой. Принялась жевать, с любопытством глядя, как бабушка тоже выбирает сырник и наливает себе вторую чашку кофе. Ее сын с нами давным-давно развелся, спрашивается, чего она к нам таскается? Только не говорите мне, что любит – разве что сырники и кофе, и то и другое у мамы получается обалденно. Когда любишь, хочешь, чтоб человеку было хорошо, ну или хотя бы не было плохо. А она приходит и зудит, и зудит, и зудит, что я распущенная, безнравственная, одеваюсь как взрослая фотомодель, а ведь мне всего пятнадцать, никого не уважаю, эгоистка, занята только своим театром, а все мама виновата, меня не воспитывает, денег не зарабатывает, за собой не следит, одевается как с помойки, в квартире грязь, как в такой грязи доставшееся ей в дочери юное дарование может заниматься своими театральными делами, неудивительно, что девочка растет распущенная, никого не уважает…

Иногда мне кажется, она пытается убедить себя, что мы действительно плохие и прав был отец, когда нас бросил. А может, ей просто нужна тема для разговоров с подружками. Тут ведь как: гламурная девушка должна иметь дорогую тачку, маленькую собачку и крутого бойфренда, а гламурной бабушке нужны внуки! А то чем она будет хвастаться – какой бонус мой папаша получил за очередную партию маргарина или какую шубу купила его новая жена на эти деньги? Зато мной очень даже можно похвастаться – моей новой ролью, статьей обо мне в газете, передачей на местном телевидении – и любоваться, как подружки на тряпочки исходят, какая у Марты Захаровны замечательная девочка растет!

– Наталья! – грозно вскинулась бабушка. – Тебе срочно необходимо решить вопрос… с воспитанием твоей дочери! Совсем от рук отбилась – взрослым хамит!

– Ага, безотцовщиной сама себя обзывает! По отношению к взрослым – ужасное хамство! – кивнула я. Ну, чего она к нам таскается – второй вопрос, главное – мы-то чего ее терпим? Ладно, мама – добрая, это все знают, поэтому все ее и кидают: отец, завотделением, даже пациенты… Но я-то злая! Я давным-давно, еще когда мама подписала документы на развод и отец с его новой женой переехали в особняк в пригороде, а мы – в двухкомнатную хрущевку на окраине, поклялась себе, что не буду доброй. И с тех пор держу слово! Чего я милую бабулечку не выставлю отсюда на фиг?

– А можно я сперва решу вопрос с банком, Марта Захаровна? – кротко поинтересовалась мама.

– Как? Как вы его решите, Наталья, милочка моя? Пройдет еще пара месяцев, и вам придется продавать эту квартиру – а кто ее сейчас купит, тут и на приличные квартиры цены падают, не то что на вашу хрущевку! Что останется после выплаты долгов, не хватит даже на однокомнатную! Мы все очутимся на улице! То есть вы очутитесь… Подумайте о девочке!

– А о ком я, по-вашему, все время думаю! – завопила мама. – Спасибо, конечно, за заботу, Марта Захаровна, но вы за нас не волнуйтесь! Я найду выход! Я знаю, что делать! Я знаю… Я…

И мама сделала – упала на табуретку и тихо, почти беззвучно заплакала, обхватив себя руками за плечи и мерно раскачиваясь из стороны в сторону.

– Довела человека? Довольна? Молодец! – похвалила я бабушку.

– Наталья, держите себя в руках! – все-таки немножко смутившись, пробормотала бабушка и полезла в ящик с лекарствами искать валерьянку. – А ты, девочка, не смей делать мне замечания! Если бы не ты, у твоей матери сейчас никаких проблем не было! – увлеченно капая валерьянку в стаканчик, объявила она.

Наверное, у тех, кто писал законы, бабушек не было вообще! Иначе убийство бабушки сковородкой на кухне считалось бы чисто семейным делом, и за него бы не сажали!

Неужели она думает, я не знаю, что это я во всем виновата? Что все из-за меня?

– Знаешь что, дорогая бабушка… – сквозь зубы процедила я, отбирая у нее валерьянку. – Шла бы ты домой, а? Сыночек небось заждался, пока ты ему тоже что-то приятное скажешь. Мы с радостью с ним поделимся этим удовольствием, не все же нам одним…

– А… Я… Не могу… Юленька, я… – Бабушка вдруг растерялась, засуетилась, взгляд ее заметался по кухне, она принялась странно и неловко подергивать руками, будто не зная, за что ухватиться, – вырвала у меня валерьянку и залпом махнула себе в горло! – Я… – тяжело переводя дух и морщась, как от лимона, пробормотала она, – не могу идти домой! Наташенька… Юлечка… Понимаете, девочки, у меня… Ну, вроде как нет больше дома! Он… Он меня выставил! – Она хлопнулась на вторую свободную табуретку и тоже залилась слезами.

– Кто? – обалдело переспросила я.

– Папаша твой! – выпалила она с такой претензией, будто это я его родила и воспитала.

– Он сказал… Сказал, что я им мешаю! Жить семейной жизнью! Ему и его шалаве! – кричала бабушка. – Что это его квартира! А я могу идти куда мне угодно! А если мне что-то не нравится – подавать на него в суд! – она вдруг затихла и поникла, почти шепотом закончив: – Вы же знаете, у меня почти нет своих денег! Во всяком случае, не столько, чтоб нанять адвоката, который сможет справиться с его адвокатами! – И она начала раскачиваться на своей табуретке, точно как мама недавно. Остановилась. И полными слез глазами уставилась сперва на маму, потом на меня. И дрожащим голосом спросила: – Вы же позволите мне пожить у вас? Ну хоть немножко! У меня же… больше совсем никого нет! Только вы, милые мои девочки…

Мне очень сильно захотелось плюхнутся на третью табуретку и тоже немножко покачаться, как маятник, туда-сюда. Но что поделать, если у нас с мамой на кухне всего две табуретки – и обе уже заняты?

Теперь вы понимаете, почему в этот день я умчалась в театр как можно раньше и почему мне так нужно было хоть ненадолго уехать из города? И почему я почти влюбилась в мецената-спонсора, который велел Душке-Черепу взять меня на крымские гастроли?

Глава 3 Театр уехал, родители остались

– Моя Аня… ну и еще Назарчик – это звезды! Все остальные – массовка! – безапелляционно заявила Анькина маман, уперла кулаки в бока и грозно подалась вперед, проверяя, не найдется ли вдруг желающих оспорить звездный статус ее дочери и бездарность собственных детишек.

Остальные мамашки дружно поджали губы, но промолчали, делая вид, что не расслышали. И я их понимаю! У Аньки фактура для Дюймовочки идеальная: она не просто маленькая, она миниатюрная, даже для своего невеликого возраста. Зато мамаша у нее… ой-ой! Когда она дочку на занятия приводит, я всегда удивляюсь, что она Аньку за руку ведет, а не из кармана вынимает. А спорить с Анькиной мамашей – все равно что вступать в дискуссию с прущим на тебя многотонным грузовиком.

Но зачем же спорить, когда можно не спорить?

– Анечка должна ехать на переднем сиденье! – протрубила мамаша.

– Конечно! О чем речь! Обязательно! Наши милые, любимые звездочки будут сидеть вместе! – оскаливаясь в улыбке в стиле Душки-Черепа, пропела я.

– Анечка вместе с Назарчиком! – ловя намек на лету, подхватила Витка.

Анечка побледнела, Анечка позеленела, Анечка содрогнулась и залепетала:

– Нет-нет, не надо, я лучше с Катей…

Но я уже крепко (не вырвешься) взяла Аньку за руку и задушевно сказала:

– Анечка, поверь мне как старшей подруге, чьи роли ты когда-нибудь будешь играть…

«И за одно это тебя уже убить мало!» – мысленно добавила я.

– …Мама совершенно права! – продолжала я, и удовлетворенная мамаша кивала, как заведенная, на каждое мое слово. – Свой звездный статус надо поддерживать. Звезда не может снисходить до всякой массовки… Звезда должна общаться только с такими же, как она, звездами!

– Пойдем, мы тебя усадим! – хватая Анькину сумку, скомандовала Витка. – А то какая-нибудь бездарность возьмет – и перехватит твое место! Назар! Ты тоже иди сюда! Быстренько, быстренько!

Анька попыталась вырваться и сбежать.

Но я удержала ее за руку, Витка ловким взмахом сумки отгородила от мамаши, мы зажали юные дарования «в клещи» и в мгновение ока затолкали в автобус.

– Татьяна Григорьевна сказала: кто после посадки с места встанет – останется дома! – специально для Анечки ласково пропела я, а Витка высунулась из раздвижных дверей и заорала:

– Младшая группа! Ансамбль! Прощаемся с родителями и рассаживаемся! Кто не хочет остаться, шевелит ножками!

Небольшая площадь перед театром наполнилась гомоном: родители тискали своих чад, точно расставались навеки, и бормотали последние наставления, без которых тем никак не выжить в суровых условиях приморского пансионата с бассейном. Мы с Виткой, как две овчарки, бегали вокруг, выдирая мелких из цепких родительских рук и трамбуя в автобус. Наконец все малые оказались внутри, а родители облепили автобус со всех сторон, пытаясь показать на пальцах страшно важные вещи, которые не успели сказать словами.