Марина Полетика - Интернат для брошенных мужчин

• Название: Интернат для брошенных мужчин
• Автор: Марина Полетика
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55932-9

Миром правят женщины. Сильные, уверенные в себе, они выбирают мужчин, именно они решают, с кем встречаться, кого бросать. Но вот что делать мужчинам, которых бросили? Куда им идти?

Есть такое место, где им всегда рады, – Интернат для брошенных мужчин, которым руководит Людмила, неожиданно для себя превратившаяся из неудачницы в успешную бизнес-леди. Однако открывая такой необычный «бизнес», героиня и не подозревала, какие приключения ее ожидают, ведь мужчины не только брошенные, но и очень привлекательные, и у каждого имеются виды на сердце Людмилы.

---

Дед Семен, конечно, был прав: если улицы села изредка чистили трактором, то на околицу, где почти все дома стояли без хозяев, технику понапрасну не гоняли. Бензин нынче дорог. И в своих сапожках она бы начерпала снега. А в валенках – кум королю, сват министру! Отгребя валенком снег, открыла скрипучую калитку, вошла во двор. Осмотрелась. На снегу, как на чистой странице, никаких следов, кроме птичьих. Дым из бани тоже не идет. Напутал, видимо, дед Семен, померещилось. Хотя… да, точно: после того как уехали последние гости, которые жили две недели и баню, как смогли, в порядок привели вместо платы за житье, Людмила Петровна собственноручно навесила на дверь бани старый замок. Еще подумала тогда, что замок этот, как говорят, от честных людей. Лихому человеку он не помеха. Кажется, так и получилось…

Нет, она не испугалась, еще чего не хватало – чужих людей в собственном доме бояться. Но насторожилась. Брать в бане нечего, шайки и те в дом унесла еще осенью. Так ведь не мыться же туда человек залез и печь зачем-то затопил. Подошла, сильно дернула дверь – заперто!

– Эй, кто там! Открывайте немедленно! Или я соседей позову! – закричала она нарочно громко, хотя знала, что соседей никаких нет, кроме деда Семена.

Ответом ей была тишина. Людмила Петровна приложила ухо к двери – изнутри не доносилось ни звука.

– Открывайте! Или я в милицию пойду! – Людмила Петровна для убедительности пнула дверь ногой. Поскольку нога была в валенке, звук получился тихий, неубедительный.

Но дверь открылась.

От неожиданности Людмила Петровна ойкнула и отскочила. Нога у нее подвернулась, и она, махая руками, села в неглубокий сугроб.

На пороге предбанника стоял, щурясь от яркого света, незнакомый мужчина. Щуплый, среднего роста, давно не бритый. Сидя на снегу, рассматривать гостя было несподручно, поэтому Людмила Петровна сделала попытку встать. Но плюхнулась она так неловко, что колени оказались выше головы, и в придачу чертовы валенки, которые были ей почти до колен, сковывали движения. Она лишь неловко повернулась набок, прикидывая, как бы ей подняться. Мужчина шагнул через порог и молча стал тянуть ее за рукав, поднимая, а она так же молча принялась свой рукав выдергивать, потому что разница в их весовых категориях привела бы к тому, что Людмила Петровна перетянула бы помощника на свою сторону, нежели он осуществил бы свою миссию.

Оценив габариты посетительницы, мужчина тоже это понял. Он стал поднимать ее, схватив под мышками. Несколько секунд они плюхались в снегу, то вставая на четвереньки, то снова поскальзываясь, потому что под свежевыпавшим снегом оказался слой льда. А когда оба наконец поднялись, то Людмила Петровна, подобно коту Матроскину, который утверждал, что совместная работа на его пользу объединяет, поняла, что орать и ругаться после исполнения столь технически сложного парного номера неловко. Она с независимым видом принялась отряхиваться, искоса рассматривая незнакомца и соображая, как теперь быть и что говорить. Мужчина по-прежнему молчал, понуро глядя в сторону. Он был одет не по сезону: легкая курточка, брюки, незашнурованные кроссовки. Закончив осмотр, Людмила Петровна немного успокоилась: она была хотя и не выше его, но крупнее. С таким хлюпиком она справится, если что.

– Вы кто? – спросила Людмила Петровна вместо запланированного изначально «убирайся отсюда немедленно, алкаш проклятый».

– Родин Юрий, – представился мужчина и добавил: – Степанович.

– И что вы тут делаете, Родин Юрий Степанович? В моей бане?

– Я не знал, что это ваша баня. Думал, она ничья, – произнес мужчина. – Я посмотрел – дом заброшен, решил переночевать.

– Вам негде переночевать?

Вопрос остался без ответа в связи со своей очевидностью.

– А почему? – настойчиво продолжила Людмила Петровна на правах хозяйки жилплощади. Молчаливость собеседника ее сердила, он должен был оправдываться, говорить, а он, видите ли, молчал. – Вы не наш, не шишимский. И на бомжа вроде не похожи. Вы вообще откуда взялись? Вам что, негде жить?

– Извините, – пробормотал мужчина, по-прежнему не глядя на Людмилу Петровну. – Я не знал. Я сейчас уйду.

– Куда вы уйдете, если вам идти некуда? – вдруг спросила Людмила Петровна.

Мужчина наконец поднял голову и посмотрел на нее. Впалые скулы, серые глаза – ничего особенного, только вот ресницы длинные, от них, кажется, тень.

– Нет, я понимаю, мне не должно быть никакого дела, – смутилась Людмила Петровна и тут же рассердилась на него и на себя. Это он, черт возьми, должен краснеть и смущаться, а он ее рассматривает и даже улыбается.

– Ну отчего же – это ведь ваша баня, – проговорил незнакомец. – И ваш интерес вполне понятен. Мне действительно негде остановиться. Но вашу баню я, конечно же, освобожу немедленно. Вы зайдите, убедитесь: я ничего не взял.

– Не надо… немедленно… Мне что, бани жаль? – пробормотала она. – И брать там нечего.

Людмиле Петровне вдруг очень захотелось узнать, каким образом такой приятный и вежливый мужчина, совершенно не похожий на бомжа, по виду горожанин, оказался в ее заброшенной бане. Да еще и живет здесь то ли второй, то ли третий день. Кажется, что угодно отдала бы, только чтобы не умирать от любопытства. Но и продолжать расспросы не было приличного повода. Юрий Степанович искоса взглянул на нее, в глазах промелькнула усмешка. Он догадывался о том, какие противоречивые чувства обуревают хозяйку бани. Но помогать ей не собирался.

– А может, вы… от милиции скрываетесь? – продолжила Людмила Петровна. – Вы же из города, я вижу.

– Ни в коем случае. Перед милицией я чист на сто процентов, – серьезно отчитался мужчина. Но продолжения рассказа опять не последовало.

– А знаете что? Живите! – воскликнула Людмила Петровна. – Сколько лет дом пустой стоял, а в этот год, надо же, жильцы за жильцами. Только не по-людски это как-то… в бане.

– Согласен, – кивнул мужчина. – Но на данном этапе – вполне подходяще. Так что, если вы передумали меня выгонять, спасибо.

– Вас жена выгнала?! Или вы сами от нее ушли, потому вам и жить негде?

– Можно и так сказать! – рассмеялся мужчина, и она тоже улыбнулась.

– Тогда живите. Только в дом не пущу, уж извините.

– Вы уже и извиняетесь! – развел руками мужчина. – У вас в вашем Шишиме все такие гостеприимные? Но на аренду этого коттеджа у меня пока денег нет, так что баня будет в самый раз, если уж вы позволите…

– Ну… я пойду, – не зная, как закончить странную беседу, сказала Людмила Петровна. – Только с печкой осторожно. Не угорите.

Юрий молча наклонил коротко стриженную голову, то ли прощаясь, то ли в знак благодарности. Она выбралась на заснеженную улицу, постояла. И, вспомнив, повернула не к видневшимся вдали домам, а к покосившемуся домишке деда Семена. Он был уже дома, сидел у печки, курил. Выслушав рассказ Людмилы Петровны, крякнул, покачал головой, прикурил от старой новую папиросу.

– Не знаю, Людмила, – проворчал дед. – Чужой человек – он и есть чужой. Спалит тебе баню. И дом заодно.

– А выгоню – не спалит? – запальчиво возразила Людмила Петровна, сердясь оттого, что и сама понимала – зря она. – С досады и спалит. Пусть живет. Пустая баня стоит. В дом не пустила. Он с женой развелся, она его выгнала.

– Вот и бабка твоя такая же была, – с удовольствием сообщил дед Семен. – Анна-то Алексеевна. Всяку больну кошку-собаку в дом тащила, не говоря уже, если баба какая с мужем подерется, тоже к ней, переночевать, пока мужик-то не проспится. Никому отказа не было, добрая душа. Эвакуированных в сорок втором опять же полный дом, помню, набилося. Две или три семьи. Одни потом уехали, а другие до сорок четвертого году жили. Мальчонка ихний в огород к нам лазал за горохом. Мать моя его не гоняла, жалела, пусть, говорит, не убудет. Я еще подружился с ним. Помню…

– Семен Никифорович, – перебила пустившегося в воспоминания деда Людмила Петровна. – Вы уж, пожалуйста, присмотрите за ним. Ну, за Родиным этим. Туда не ходите, конечно, а так: в окошко да через забор. Чтобы пожар не устроил.

– В окошко – это можно, – согласился дед Семен. – Не беспокойся, пригляжу за твоим хахалем.

– Да ладно вам, Семен Никифорович, какие у меня хахали! Сын вон скоро бабкой сделает, не дай бог! – отмахнулась Людмила Петровна.

– Не скажи, Людмила. Ты женщина видная, фигуристая, мужики таких любят. Мне бы сбросить годков двадцать или тридцать, я бы сам к тебе посватался. А что? Ты одна, и я один, а вместе мы бы ух! – Дед Семен упер руки в бока и приосанился, изображая, очевидно, тот самый «ух».

Смеясь, Людмила Петровна, вернулась домой, и до самого вечера ее не покидало веселое настроение, с которого начался день.

А на следующий день опять явился дед Семен. Он выглядел озабоченным и был настроен серьезно.

– Слушай, Людмила, неладно дело-то, – сообщил он с порога. – Ты видела, что их там двое?

– Двое? – ахнула она. – Нет, я в баню не заходила, он в предбанник вышел, а я на улице стояла. Дверь прикрыл, я думала, чтобы тепло не выходило.