Владимир Гриньков - На вершине власти

• Название: На вершине власти
• Автор: Владимир Гриньков
• Жанр: Боевик
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-234-2

Главный герой романа, рядовой переводчик советского посольства в одном из ближневосточных государств, волею обстоятельств оказывается в центре событий, приводящих к государственному перевороту в этой стране И если поначалу он является лишь пешкой в прихотливой игре спецслужб, то в итоге герой оказывается на вершине государственной власти За ним охотятся не только иностранные разведки и боевики оппозиции, но и министры его собственного правительства. И кажется, что уже ничто не поможет герою уцелеть…

---

Допрос начался, едва они оказались в здании службы безопасности. Следователь, пожилой и крайне утомленный, имел вкрадчивый и мягкий голос, однако от него исходила совершенно явственная угроза. Абдул это чувствовал кожей и отвечал осторожно, но и не раздумывая.

Да, он житель столицы. Адрес? Извольте. Абдул продиктовал, следователь записал. Где работает? В своем квартале, в мастерской Лати. Профессия – жестянщик. Что делал в переулке рядом с площадью? Да на кой ему площадь, он домой возвращался, так ближе. Только собрался через стену перемахнуть – солдаты. Испугался, думал бить будут, но нет, хорошие парни, закон уважают. Обыскали только. Он арестован, да? А за что, господин следователь? Задав вопрос, Абдул прямо взглянул на допрашивавшего его человека, и взгляд его был невозмутимо-честен. Он знал, что против него у них ничего нет. Ни единой улики. И следователь это тоже знал, как знал и то, что этот чернобородый мог оказаться в переулке неспроста. Тем не менее он сдержанно, но доброжелательно улыбнулся и негромко сказал:

– Это не арест. Вас задержали для выяснения обстоятельств.

Он задавал вопросы еще около часа, после чего Абдула поместили в камеру, где уже находилось около десятка человек, как бы и не заметивших его появления. Кое-кто повернул голову, когда он вошел, но и те почти сразу потеряли к нему интерес. Здесь каждый был сам по себе. Ни на следующий день, ни спустя двое суток Абдул так и не поговорил ни с кем. Казалось, его просто игнорируют. Впрочем, он слишком был занят собственными мыслями.

Нелепая случайность, происшедшая с ним, поставила крест на плане покушения, который он вынашивал в последние месяцы. Времени не оставалось, и никто, кроме Абдула, не мог запустить механизм покушения. Ни деталей плана, ни местонахождения тайника с оружием – ничего этого не знали Амира и Хусейн. Абдул был мотором дела – и именно его вывели из игры. Он заплакал бы от отчаяния, кусая кулаки, если бы умел плакать.

Во время дневных прогулок, вымеряя шагами тюремный двор в толпе таких же, как он, арестантов, Абдул поднимал голову и смотрел в небо. Оно было синим, без единого облака, и бездонным. Он глубоко втягивал воздух, зажмуривался, потому что начинала кружиться голова, а когда открывал глаза, видел вокруг все те же тюремные стены – грязные, в паутине трещин. С северной стороны стена была покрыта заплатами свежей глины – неведомые мастера латали трещины и щели в те часы, когда здесь не было заключенных. Иной раз и под ноги попадался ком сырой глины, смешанной с соломой.

На допросы его брали дважды в день, всякий раз примерно на час, но вопросы следователя бесконечно повторялись, не было ни одного нового. Абдул догадывался, что следствие топчется на месте, и в какой-то момент даже решил, что вскоре его выпустят, но почти сразу же радость сменилась слепой яростью – это может случиться слишком поздно, и ничего нельзя будет сделать.

Ему хотелось поторопить события, он подолгу размышлял о том, что можно предпринять для этого, но ничего придумать не мог, пока в один из дней, прогуливаясь по тюремному двору, не наткнулся взглядом в очередной раз на комья свежей глины.

Тут-то его и осенило. Мысль, конечно, была не из самых блестящих, но выбирать не приходилось. Вечером, выпросив у соседа по камере огрызок карандаша, он нацарапал на обрывке сигаретной пачки короткое послание. Записку спрятал, а на следующий день, во время прогулки, поднял с земли влажный комочек глины и вдавил в него край записки так, чтобы большая ее часть оставалась видна. Затем, набрав еще комков, он принялся шутливо бросать их в товарищей по несчастью – словно приглашая к игре. Идею оценили, и через несколько минут арестанты, разбившись на две партии, осыпали друг друга глиняными шариками, по-детски радуясь, когда удавалось попасть в противника. Один из комков, посланный рукой Абдула, словно невзначай перелетел через тюремную стену и упал в дорожную пыль, под ноги случайному прохожему. Тот, увидев торчащий из глины лоскут бумаги, поднял комок. Записка лаконично гласила: «Прохожий! Сообщи о том, что ты нашел эту записку, по следующему адресу…»

Прохожий поднял глаза на тюремную стену. Происхождение записки не вызывало сомнений. Человек, томящийся в застенках Фархада, взывает о помощи. Он свернул записку в трубочку и спрятал под пыльным краем одежды.

12

С Муртазой Амира познакомилась в университетской библиотеке. Они случайно оказались за одним столом, рылись в книгах – каждый в своей, – не обращая внимания друг на друга, пока Амира не обронила карандаш. Парень, сидевший рядом, наклонился, поднял карандаш И, протягивая его Амире, улыбнулся открытой и щедрой улыбкой.

Муртаза, как выяснилось, учился во Франции, в Джебрай прилетел погостить, повидать родителей. И, похоже, собирался здесь задержаться.

– Звание бакалавра получить я успею, – объяснил он Амире со своей неизменной улыбкой. – Просто хочется немного продлить удовольствие. Чем дольше я буду оставаться в Париже – тем лучше.

– Почему?

– Джебрай моя родина, но мне не нравится здесь.

Они почти не касались этой темы, такие разговоры были опасны. Но близость взглядов обнаружилась сразу – и они сдружились.

Муртаза не был похож ни на кого из тех, кого Амира знала, жизнь во Франции, видимо, действительно отличалась от унылых джебрайских будней – и это наложило свой отпечаток на характер Муртазы. Он был смешлив и раскован, моментально замечал несуразности, которыми была полна здешняя жизнь и которых в упор не видела сама Амира. Для нее это были вещи само собой разумеющиеся.

Как-то, когда они собрались перейти улицу, из-за угла внезапно выскочила машина. Муртаза взял Амиру за руку, удержав ее на тротуаре, а когда машина промчалась, не отпустил, так и повел девушку через дорогу. На противоположной стороне их уже поджидал полицейский. Легонько ткнув Муртазу в живот резиновой дубинкой, он подозрительно осведомился, прищурив глаза:

– Соединены ли вы милостью Аллаха?

– Нет, мы не муж и жена, – произнесла Амира и поспешно вырвала руку из ладони ничего не понимающего Муртазы.

– В следующий раз я отведу вас в участок, – пообещал полицейский и отправился прочь, поигрывая дубинкой.

– Что все это означает? – изумился Муртаза.

– Это считается проступком. Если мужчина и женщина не являются мужем и женой…

– То они должны держаться на расстоянии не менее пяти метров друг от друга, – насмешливо закончил вместо нее Муртаза. – В Париже все иначе, юноши и девушки ходят обнявшись, а некоторые – страшно подумать – даже целуются на глазах у всех.

Амира покраснела и испуганно покосилась вслед удаляющемуся полицейскому.

Муртаза часто говорил такие вещи, которые заставляли Амиру держаться настороже. Он был безрассуден и, живя далеко от дома, потерял сдержанность суждений. Амире приходилось временами обуздывать его порывы, втолковывая, как младенцу, что говорить подобные вещи вслух не следует, последствия могут оказаться крайне тяжелыми. Муртаза хмурился и твердил, что ему осточертела такая жизнь и скоро он уедет обратно во Францию, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. От его слов Амира грустнела, потому что привыкла к обществу Муртазы, и ей временами казалось, что она знает его целую вечность. И все же, несмотря на искренность их отношений, была одна тема, которой Амира никогда с юношей не касалась: то, чем она жила последнее время, – их с Абдулом и Хусейном работа. Муртаза, частенько подсмеивавшийся над житейской неопытностью и наивностью девушки, немало удивился бы, наверное, если б узнал о ее другой жизни. Там, в этой жизни, президента Фархада не боялись во весь голос называть предателем, хранили в тайниках оружие, обсуждали, как, наконец, покончить с кровавым деспотом, и назначали сроки.

В разговорах Амиры с Муртазой не было и намека на это, хотя он и замечал временами, как замыкается девушка, размышляя о своем, а стоит ее потревожить – вздрагивает, словно возвращаясь издалека.

С исчезновением Абдула, не имевшим объяснения, их отношения с Муртазой круто изменились. Амира перестала встречаться с юношей. Она не испугалась, нет. Но внезапно осознала, что вся их опасная работа оказалась бессмысленной, потому что без Абдула покушение стало неосуществимым. У них с Хусейном не было ни оружия, ни связей, ни детального плана. Отчаяние ее уже достигло предела, когда спозаранку к ней примчался крайне возбужденный Хусейн и возвестил, что Абдул нашелся – он в тюрьме. Какой-то человек принес записку, написанную его рукой. И записка эта найдена под тюремной стеной.

Новость эта Амиру не обрадовала, потому что Абдул, даже уцелевший, ничем не мог им помочь из тюрьмы, но Хусейн вдруг сказал странную вещь: не Абдул им, а они ему обязаны помочь. Каким образом? Да вызволить его оттуда, вот и все. Говоря об этом, он смотрел на Амиру так победоносно, будто вызволить человека из фархадского зиндана – все равно что лепешку за два динара купить.