Луций Апулей - «Метаморфозы» и другие сочинения

• Название: «Метаморфозы» и другие сочинения
• Автор: Луций Апулей
• Жанр: Античная литература
• Год: 1988

Том «Библиотеки античной литературы» представляет нам творчество знаменитого римского писателя II в. н. э. Апулея. Апулей является автором самого популярного романа древности «Метаморфозы, или Золотой осел». В томе представлены также сочинения Апулея риторического и философского характера.

---

Повернулась и сейчас же исчезла из комнаты. Но в ту же минуту глубокий сон как бы погрузил меня на самое дно преисподней, так что сам Дельфийский бог198 с трудом угадал бы, какое из нас двух лежащих тел более мертво. До такой степени я ничего не чувствовал, что скорее сам нуждался в караульщике, чем мог быть им для другого.

26. Тут как раз пение петухов протрещало, что ночь на исходе. Наконец я проснулся, и, охваченный немалым страхом, бегу к трупу, и, подняв взятый светильник, рассматриваю по частям его лицо, всё ли на месте; вот и бедная супруга в слезах в сопровождении вчерашних свидетелей быстро входит и сейчас же бросается на тело мужа, долго покрывая его поцелуями, потом, поднеся огонь, убеждается, что все в порядке. Тогда, обернувшись, подзывает она своего управляющего Филодеспота199 и дает ему распоряжение немедленно выдать вознаграждение доброму караульщику. И сейчас же прибавляет: — Мы тебе крайне признательны, юноша, и, клянусь Геркулесом, за такую хорошую службу мы с этой минуты считаем тебя нашим домочадцем.

На что я, обрадованный неожиданной поживой и ошалелый от блестящих золотых, которыми я от времени до времени побрякивал в руке, говорю: — Больше того, госпожа! Считай меня своим слугою, и сколько бы раз тебе ни потребовалась наша служба, смело приказывай.

Едва я это произнес, как тотчас все домочадцы, возмущенные таким зловещим предложением, всякий как попало, на меня набросились, кто кулаком в зубы заехал, кто локтями по плечу колотит, кто руками злобно под бока поддает, пятками топтать, за волосы таскать, платье драть. Так что, разодранный и растерзанный, наподобие гордого беотийского юноши200 или вещего пиплейского певца,201 был я выгнан из дому.

27. И покуда на ближайшей площади я прихожу в себя и, слишком поздно вспоминая всю неосмотрительность и зловещий смысл моих слов, сознаюсь, что достоин был бы по своим заслугам еще больших побоев, вот уже после того, как покойника оплакали и трижды окликали, погребальная процессия, по исконным обрядам, как полагается одному из вельмож, приближается к форуму. Подбегает тут какой-то старик в темной одежде, скорбный, весь в слезах, рвя на себе густые седины и обеими руками обняв погребальное ложе, громким, хотя и прерываемым поминутно рыданиями голосом восклицает: — Всем святым заклинаю вас: помогите убитому гражданину и за крайнее преступление зловредной этой и ничтожной женщине отмстите. Она, никто другой, несчастного юношу, сына моей сестры, извела отравой, чтобы предаться прелюбодейной страсти и наследство получить добычей.

Так старец этот, то к одному, то к другому обращаясь, разливался в горьких жалобах. Толпа между тем начала грозно волноваться, и правдоподобность случая заставляла верить в преступление. Крики раздались, чтобы сжечь ее, другие хватались за камни, младших науськивали прикончить женщину. А та, обливаясь притворными слезами, как могла ревностней, призывая всех небожителей в свидетели, отпиралась от такого злодейства.

28. Наконец старец молвил: — Предоставим божественному провидению решить, где правда. Тут находится Затклас, один из первых египетских пророков, который уже давно за большую цену условился со мною на время вызвать душу из преисподней, а тело это вернуть к жизни, — и с этими словами выводит он на середину некоего юношу в льняной одежде, с пальмовыми сандалиями на ногах,202 с нагладко выбритой головой. Долго целуя ему руки и даже колен касаясь, сказал он: — Сжалься, служитель богов, сжалься ради светил небесных, ради подземных божеств, ради стихий природных, ради ночного безмолвия, ради святилища Коптского и ради половодья Нильского, и тайн Мемфийских, и систров Фарийских. Дай на краткий миг воспользоваться сиянием солнца и в сомкнутые навеки очи влей частицу света. Не ропщем мы и не оспариваем у земли ей принадлежащего, но для выяснения справедливого возмездия просим о кратком возвращении к жизни.

Пророк после таких молений положил какую-то травку на уста покойнику, другую — ему на грудь. Затем, повернувшись к востоку, где царственно всходило солнце, начал молча молиться, всей видимостью этой достойной уважения сцены как нельзя лучше подготовив внимание присутствующих к чуду.

29. Я вмешиваюсь в толпу и, став на высоком камне возле самого погребального ложа, любопытным взором за всем слежу, как уже начинает вздыматься грудь, вены спасительно биться, уже духом наполняется тело: и поднялся мертвец, и заговорил юноша: — Зачем вкусившего уже от летейских чаш,203 уже по стигийским болотам плывшего к делам мимолетной жизни возвращаете? Перестань же, молю, перестань и меня к покою моему отпусти!

Услышав этот голос, исходящий из тела, пророк несколько с большим жаром произносит: — Что же ты не рассказываешь народу все по порядку, отчего не объяснишь тайну твоей смерти? Разве ты не знаешь, что я могу заклинаньями моими призвать фурий и усталые члены твои предать мученью?

Тот слушает это с ложа, больше того, испустив вздох, так вещает народу: — Злыми чарами жены молодой изведенный и обреченный на гибельную чашу, брачное ложе не остывшим еще уступил я прелюбодею.

Тут почтенная эта женщина, явно обнаглев, задалась кощунственной мыслью упрямо опровергать доводы мужа. Народ разгорячился, и мнения разделились: эти требовали, чтобы негоднейшая эта женщина сейчас же погребена была с телом покойного мужа, другие говорили, что не следует верить лживому трупу.

30. Следивший за этими пререканиями юноша прерывает его речью, так как снова, испустив еще более глубокий вздох, говорит он: — Дам, дам вам свидетельства сущей правды: ясное дам доказательство, о котором никто, кроме меня, не может знать. — И тут, указывая на меня пальцем: — Ибо когда у тела моего сей бдительнейший караульщик твердо стоял на страже, старые колдуньи, охочие до бренной моей оболочки и для этого принимавшие разные образы, не будучи в состоянии обмануть его искусными хитростями и напущенным сонным дурманом погрузив его в глубокий покой, не раньше перестали вызывать меня по имени, как застывшие связки и похолодевшие члены начали стараться медленными движениями отвечать на приказания магического искусства. Тут этот человек, как по-настоящему живой, мертвый только с виду от действия снотворных чар, ничего не подозревая, встает на свое имя, так как мы с ним называемся одинаково, и машинально идет наподобие безжизненной тени; хотя двери в покой были тщательно закрыты, однако там нашлось отверстие, через которое ему сначала отрезали нос, потом оба уха, так что он оказался моим заместителем в этой операции. И, чтобы скрыть свою кражу, обманщицы приставляют ему сделанные из воска уши и нос, точь-в-точь похожие на его собственные. Вот он пред вами, этот несчастный, получивший плату не за труд свой, а за увечье.

Перепуганный такими словами, я пробую проверить свои члены: схватываюсь за нос — остается у меня в руке; провожу по ушам — отваливаются. Когда все присутствующие стали указывать на меня пальцами и кивать головою, когда поднялся смех, я, обливаясь холодным потом, нырнул между ног окружавших меня и спасаюсь. Но после того, как я был так изувечен и предан на посмеяние, я не мог уже вернуться к домашнему очагу, а, распустив волосы на обе стороны, скрыл шрамы от отрезанных ушей, а постыдный недостаток носа стараюсь из приличия маскировать этим полотняным платочком, который я все время плотно прижимаю к лицу.

31. Когда Телефрон окончил эту историю, собутыльники, разгоряченные вином, вновь разразились хохотом. Пока они требовали, чтобы совершено было обычное возлияние богу Смеха, Биррена обращается ко мне со следующими словами:

— Завтра наступает день, считающийся с самого основания нашего города торжественным, потому что в этот день единственные на всем свете мы чтим веселыми и радостными обрядами святейшее божество Смеха.204 Своим присутствием ты сделаешь нам этот праздник еще приятнее. И вот было бы мило с твоей стороны, если бы ты в честь бога придумал что-нибудь веселенькое, чтобы мы могли тем сильнее и полнее отпраздновать день, посвященный такому божеству.

— Отлично, — говорю, — как приказываешь, так и будет. И, клянусь Геркулесом, хотелось бы мне что-нибудь придумать, где бы видно было обильное дыхание бога. — После этого, так как слуга мой доложил мне, что наступает ночь, да и сам я уже досыта наелся и напился, я быстро подымаюсь с места и, пожелав Биррене всего хорошего, шатающейся походкой пускаюсь в обратный путь.

32. Но как только вышли мы на ближайшую площадь, внезапный ветер гасит факел, который освещал нам дорогу, и мы, обреченные на мрак неожиданно наступившей ночи, исколов о камни все ноги, еле-еле добрались до дому. Когда мы рядышком подходили уже к дому, вдруг видим: трое каких-то здоровых людей изо всех сил ломятся в нашу дверь, не только нисколько не смутившись нашим появлением, но еще сильнее один перед другим участив свои удары, так что нам, а мне в особенности, не без основания показались они разбойниками, притом самого злостного рода. Сейчас же вытаскиваю наружу меч, который я нес с собою под плащом на подобный случай. Без промедленья бросаюсь прямо на разбойников и по очереди, кто попадался под руку, всаживаю глубоко меч, покуда наконец, пронзенные множеством широких ран, у самых ног моих духа они не испускают. Окончив битву, меж тем как и Фотида от шума проснулась, едва переводя дыхание, вбегаю я в открытые двери и сейчас же, усталый, словно вместо боя с разбойниками совершил убийство Гериона,205 бросаюсь на кровать и сейчас же засыпаю.