Георгий Чистяков - Римские заметки

• Название: Римские заметки
• Автор: Георгий Чистяков
• Жанр: Религия

Священник Георгий Чистяков

Римские заметки

Издано в 2003 году, "Рудомино", Москва

Источник - http://tapirr.com/

---

Это было на самом севере Италии у австрийской границы в маленьком городке Бассано–дель–Граппа. Поздним вечером сидел я на берегу Бренты, реки, о которой мне пела когда‑то бабушка:

Тихо Брента протекала

Озаряема луной…

Разве думал я тогда, что когда‑нибудь попаду сюда и буду сидеть на её высоком берегу. Бабушка любила этот романс, и поэтому я помню его с раннего детства… «Тихо Брента протекала»… Брента – река моего детства, это что‑то из области того, чего почти что и не было. А тут действительно тихая Брента, средневековые стены крепости, изредка звон часов с колокольни и тишина. И музыка, что льется с неба. Не поддающаяся записи на пяти строках нотоносца, но звучная и строгая, нежная и величественная – как звуки старого органа.

«Тише, источники скал и поросшая лесом вершина», как говорится у Платона. Но и без этого призыва всё молчит, всё безмолвно, всё спит, как писал когда‑то Пасколи, который, быть может, подслушал эти стихи у спартанца Алкмана (ведь он прекрасно знал древних авторов и сам писал не только по–итальянски, но и на латыни), а возможно, у переведшего Алкмана по–немецки Гете? «Горные вершины спят во тьме ночной»… Конечно, не у нашего Лермонтова. Вcё тиxo, вcё мoлчит, a мyзыкa льётcя и льётcя…

Пантеон

Церковь Santa Maria in ara coeli была построена на месте древнего жертвенника небу, возможно, храма Юпитера, поскольку именно он из богов Древнего Рима отождествлялся с небом, как это известно из Горация…

Но есть в Риме и еще один храм, возникший на месте языческого, – Santa Maria sopra Minerva, построенный на развалинах храма Минервы; есть и другие такого же происхождения, в том числе и знаменитый Пантеон, превратившийся в церковь Святой Марии ad martyres, или «у мучеников».

Идя по Corso в сторону Piazza del Popolo, вы доходите до Piazza della Colonna, которую украшает колонна Марка Аврелия, глубокого философа и автора записок «К самому себе». Здесь вы поворачиваете направо и, пройдя мимо церквей Марии Магдалины и Санта Мариа ин Аквиро, очень быстро оказываетесь близ Пантеона.

Пантеон, или храм всех богов, был построен при императоре Августе его пасынком Марком Агриппой (как гласит надпись на его фронтоне) и затем обновлен в 20–е гг. II века н. э. при Адриане. «В Италии, – говорит знаменитая мадам де Сталь в романе «Коринна, или Италия», – католицизм повсюду унаследовал черты язычества; но только Пантеон – единственный античный храм в Риме, сохранившийся в целости, единственный памятник, дающий полное представление о красоте зодчества древних и об особенностях их религиозного культа»…

В сущности, для этого нет необходимости ссылаться на мадам де Сталь; в любом руководстве по истории искусства и в каждом путеводителе по Риму сказано именно это, хотя, быть может, чуть иными словами…

Действительно, по сути, никто и никогда его не перестраивал. Однако когда подходишь к Пантеону со стороны церкви Santa Maria sopra Minerva по улице, что так и называется – Минервой, его округлая стена кажется массивной, серой и грязной. С этой стороны храм напоминает, скорее, огромного бегемота, чем одно из самых замечательных архитектурных сооружений в мире. Честно говоря, то же самое впечатление остается от Пантеона и когда смотришь на него на фотографиях – он кажется приземистым и каким‑то слишком уж тяжеловесным.

Но вот что пишет о Пантеоне Стендаль: «Пантеон имеет одно большое преимущество: достаточно двух мгновений, чтобы проникнуться его красотой. Вы останавливаетесь перед портиком, делаете несколько шагов, видите храм – и всё кончено». Стендаль прав. Стоит обойти этого чудовищного бегемота и оказаться перед его фасадом, как действительно происходит чудо. Пантеон раскрывается перед вами во всей его красоте и соразмерности.

«Пантеон, – говорила мадам де Сталь, – построен таким образом, что кажется гораздо грандиознее, чем он есть на самом деле. Собор Святого Петра произведет на вас обратное впечатление: сперва он покажется вам не столь огромным, каков он в действительности. Такой обман зрения, выгодный для Пантеона, происходит, как говорят, оттого, что между его колоннами больше пространства и простора для игры воздуха, но, главное, – оттого, что он почти лишен мелкого орнамента, которым изобилует собор Святого Петра».

В середине XVIII века Жермен Суфло, когда он проектировал храм Св. Женевьевы в Париже, тот самый, что потом в эпоху революции станет и останется Пантеоном, безусловно, точнейшим образом скопировал его фасад и все устройство портика. Это действительно не просто шедевр, но что‑то особенным образом, очищающе действующее на душу. Входишь под его своды и поражаешься снова и снова. Вы оказываетесь внутри огромного купола, в середине которого открыто круглое окно в небо. Наполеон до такой степени поразился Пантеоном, что, не посчитавшись с тем, что в Париже у него есть свой, решил демонтировать и перевезти во Францию этот. К счастью, ничего не вышло.

Окно в небо по–латыни называется oculus, или глаз, через него и свет льется особым образом, поэтому его часто называют светом богов. «Дождь часто заливает эти мраморные плиты, но и солнечные лучи часто озаряют лица молящихся», – писала мадам де Сталь…

«Купольный свод создан римским космически–социальным универсумом, – пишет Алексей Фёдорович Лосев. – Купол – это могучее полушарие, которое покоится или как бы плавает и которое объединяет и венчает вселенную без всякого изъятия… в нем тонет всякая отдельность, всякая обособленность… он предполагает большое здание с большим количеством людей, в то время как греческие храмы суть просто обиталища того или иного божества»… У греков, говорит Лосев, народ молился перед храмами, под открытым небом…

В 608 году папа Бонифаций IV превратит Пантеон в церковь Марии Девы и всех святых мучеников. Со всего Рима сюда будут перевезены кости мучеников первых столетий, и тогда именно будет учрежден день Всех Святых – 1 ноября. Lodate servi del Signore, lodate il nome del Signore – «Хвалите, раби, Господа, хвалите имя Господне»…

«В нём тонет всякая отдельность, всякая обособленность», – как говорит Лосев… «Как хорошо и прекрасно жить братьям вместе», – восклицает псалмопевец… «Братьям вместе»… В этот день празднуется память не одного, не десяти, не тысячи, но именно всех святых, и это делает его совсем особенным и удивительным…

В тени Святого Петра

Самое грандиозное из всех сооружений, когда‑либо воздвигнутых людьми, ибо даже египетские пирамиды, – пишет о соборе Святого Петра мадам де Сталь, – уступают ему в высоте». В то время это было действительно так, ибо пирамида Хеопса, высота которой почти 150 метров, тогда была довольно сильно засыпана песком и поэтому казалась ниже.

Высота купола у San Pietro – 132,5 метра, поэтому собор поражает прежде всего своею огромностью. В соборе, кажется, слишком много всего: и золота, и статуй, и картин, и колонн, и саркофагов с мощами святых, и барочного декора, и драгоценного камня, и так далее. На многих эта огромность, grandeur, как говорит в «Чайльд Гарольде» Байрон, производит даже отталкивающее впечатление, но именно Байрон, казалось бы бесконечно далекий от того, чтобы идеализировать католичество, начинает описание San Pietro с утверждения, что огромность его не подавляет того, кто входит в двери собора.

Наоборот, с точки зрения Байрона, здесь дух человеческий как‑то особенным образом возносится к небу, здесь чувствуешь себя словно в Альпах, здесь все это изобилие предстает перед зрителем во внутреннем единстве. Как переведено у Вильгельма Левика:

Взор не охватит все, но по частям

Он целое охватывает вскоре.

Так тысячами бухт своим гостям

Себя сначала открывает море.

От части к части шел ты и в соборе,

И вдруг – о чудо! – сердцем ты постиг

Язык пропорций в их согласном хоре –

Магической огромности язык,

Где лишь сумбур ты видел в первый миг.

В древности здесь находился цирк, построенный при Нероне, при Константине на месте могилы апостола Петра была возведена первая базилика, которая, естественно, многократно перестраивалась в течение веков. В начале XIV столетия этот собор был полностью расписан Джотто, однако фрески его не сохранились, потому что при папе Юлии II он был полностью разобран знаменитым Браманте из Урбино, начавшим в 1506 году строительство новой базилики. «И было удачей и для Браманте и для нас, – пишет Джорджо Вазари, – что он приобрел такого патрона – а это редко удается большим талантам, – на средства которого получил возможность проявить всю силу своего таланта».

Браманте решил «поставить Пантеон на базилику Константина», то есть построить храм в форме позднеантичной базилики, но увенчать его огромным куполом. Браманте «приступил к работе, – говорит Вазари, – с мечтою о том, чтобы новый собор по красоте, искусству, выдумке и стройности (di bellezza, arte, invenzione et ordine), а также по огромности, богатству и украшенности (cosi digrandezza, come di ricchezza et d’ornamento) превзошел всё». Увы, этот мастер, об архитектурном гении которого можно судить хотя бы по Tempietto, маленькому круглому храму, что он воздвиг на Яникуле у стен церкви San Pietro in Montorio на месте распятия святого Петра, в 1514 году скончался.