Михаил Задорнов - Записки усталого романтика

• Название: Записки усталого романтика
• Автор: Михаил Задорнов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-53193-6

Новая книга замечательного, неподражаемого и любимого миллионами телезрителей и читателей писателя и юмориста Михаила Задорнова!

«Записки усталого романтика» – это биография, рассказанная через путешествия. Путь не только тела, но – души, история человека, объехавшего почти весь мир и оставшегося самим собой – нашедшего себя.

---

За что нравятся люди? За мечты и за умение их осуществлять. Есть люди, которых за глаза называют вожаками, кем бы они ни были – обкомовцами, райкомовцами или разнорабочими. Комсорг Володя живет в общежитии, как и положено вожакам – в отдельной комнате. В углу железная кровать. На стене карта Советского Союза с отмеченными комсомольскими ударными стройками. На столе кружка с подогревателем. Липучка для мух свисает с лампы. На форточке марля от комаров.

– Зимой очень трудно бывает, – говорит Володя. – Здесь ведь не просто морозы, а влажность и ветер. На БАМе по сравнению с нами благодать. Там ветров нет и сухость

Наша вечерняя репетиция у костра в недрах Уссурийского края подходила к концу. Кто-то уже спал, свернувшись калачиком на стройотрядовке (пояснение для сегодняшней молодежи: стройотрядовкой называлась курточка защитного цвета из комплекта спецодежды), подкатившись под бревно, на котором сидели остальные. Кто-то с кем-то пытался взять сонным голосом терцию, когда вдруг и спящие проснулись, и у бодрствующих волосы поднялись-вздыбились – протяжный, жалобный, леденящий душу вой раздался где-то неподалеку!

– Это что, волки?

– Нет, собака. – улыбнулся Володя.

– От нашего пения, что ли, завыла?

– Да нет, успокойтесь. Просто тигр где-то неподалеку бродит. Вот она и завыла. Чувствует врага своего.

– То есть как тигр? – не поняла Лена Кузнецова. – Где?

– Где-то неподалеку, – объяснил Володя. – Скорее всего, вон на этой сопке. Не удивляйтесь. Вы сейчас в самом тигровом месте находитесь!

В эту ночь снилась Москва, горячая ванна и... жалкий дальневосточный тигр в Московском зоопарке, в отчаянии закрывающийся похудевшей лапой от детей, пускающих на него зеркальцем через решетку вольера солнечные зайчики.

* * *

Уезжаем на автобусе в глубь Приморья. Дорога понемногу сужается, а среди светло-зеленых молодых дубрав, поднявшихся здесь после недавнего пожара, все чаще начинают попадаться темные, старые хвойные деревья.

– Это уже тайга? – спрашивает меня в третий раз, с тех пор как выехали из Пластуна, сидящая рядом Буланова.

– В общем-то это все тайга, – в третий раз отвечаю я ей и тут же неуверенно добавляю: – Но еще не самая настоящая...

А через несколько километров пути тайга такими стенами сдавила с обеих сторон дорогу, точно мы ехали по дну ущелья. Лиственницы, ели, пихты, кедры с взлохмаченными от ветра головами, кустарник, похожие на корабельные ванты лианы, бурелом – все это переплелось воедино, перемешалось и представляло собой такую густую массу, что высохшие стволы деревьев не могли упасть на землю и торчали в этом всеобщем растительном переплетении лишь чуть наклонившись. «Северные джунгли!» – тут же вспомнились слова Сысоева.

– Вот это да! – восхищается Кузнецова. – Пожалуй, сюда за грибами не походишь.

Неожиданно одна из стен «ущелья» резко ныряет вниз, и справа открывается уже настоящее ущелье. А за ним – тянущиеся до самого горизонта бесконечные волны сопок. Автобус испуганно шарахается от пропасти и жмется к противоположной «стене».

– Мы на водоразделе! – объявляет Володя. – С этого момента начинается спуск!

Автобус сразу переходит на «аллюр», огибает вершину и выныривает с солнечной стороны, а вокруг все меняется так внезапно, точно в диапроекторе поменяли цветной слайд. Только что была непроходимая тайга, а теперь открылись обугленные черные остовы деревьев на черной от пепла земле. Даже дальние сопки ощетинились стволами без листвы, точно свернувшиеся ежи...

– Неужели это все от одного окурка?

– Не только, – объясняет Володя. – Иногда кто-то из охотников по неаккуратности своей банку стеклянную оставит в тайге, а солнечные лучи сфокусируются на ней, упадут на сухой лист, и пойдет полыхать! Я весной как раз этот пожар наблюдал. Страшное зрелище! И с вертолетов его тушили, и встречный огонь пускали... Все шумит, валится... Потоками горячего воздуха птиц на лету сбивает! А пламя с такой скоростью распространяется, что не все звери убежать успевают.

В седловине между сопками слайд вновь меняется. Показалось болото в самой низине, и земля там красная от уже созревшей ягоды и краснотала. Мы идем по этому красному лесу: наш автобус все-таки сломался. Но уже недалеко. Воздух тих. Он доносит из глубины тайги рычание бульдозеров, звуки взвизгивающих пил и звон падающих деревьев.

Когда мы пришли в поселок, там еще не было лесорубов; обеденный перерыв не начинался. Нас встретила Люда, высокая белокурая девушка. Оказалось, она работает мастером лесозаготовок. Люда пригласила наших девушек к себе в вагончик, чтобы они там переоделись перед выступлением. Ребята остались переодеваться в автобусе, который кое-как доплелся до поселка, не развалившись.

Перед концертом ко мне подбежала удивленная Таня Власенко.

– Вы знаете, сколько Люде лет? Восемнадцать!

– Ну вот, видишь, на два года моложе вас, а вы с ней разговариваете так, словно она ваш преподаватель.

– Да, но она уже мастер! А ее зарплата в три раза больше нашей стипендии и в два раза – чем моя зарплата ведущего инженера.

Наши девушки выпытали у Люды, что родилась она здесь, в Приморье. В удэгейской деревне. Мать – учительница русского языка. Отец – охотник. После восьмого класса Люда поехала учиться в техникум, окончила его, и ее направили на лесозаготовки мастером. Родители хоть и недалеко живут, а добраться до них отсюда нелегко. Надо через Владивосток лететь. Так что съездить к ним можно только в отпуск.

В поселок понемногу начали стягиваться из тайги лесорубы. Бородатые, огромные, загорелые... Как-то не верилось, что Люда может ими командовать. Они не удивились, увидев гостей, похожих из-за разноцветных агитбригадовских рубашек на первомайские шарики. Люда им объявила вчера, что приедут артисты. Мы уже привыкли к этому слову «артисты», и поэтому, когда к нашему «первомайскому букету» подошел Коля-лесоруб, бородатый, в свитере-кольчуге, и спросил: «Что, вы действительно артисты?» – ответили не без гордости: «Да, конечно!»

Именно такими мы представляли себе лесозаготовителей. Похожими на русских богатырей. А они, наверное, представляли себе артистов похожими на нас. На первомайские шарики.

– Вообще-то мать наша нам вчера сказала, что сегодня артисты приедут, но мы думали: разыгрывает. Я уже десятый год здесь. Никогда такого не было. Чтобы артисты... сюда.. Чего-то не то... Откуда же будете?

– Из Москвы.

– Да ладно, я серьезно спрашиваю.

– Честно, из Москвы!

– Да?! – Он недоверчиво посмотрел на меня.

Разговор мог затянуться, но в это время на сцене уже появились наши «артисты», и после официального объявления о начале концерта всем пришлось поверить, что мы все-таки из Москвы.

Наш главный чтец Александр Четверкин (помимо инженера он еще и студент Щукинского театрального училища) рассудил так: раз мы находимся в самом тигровом месте, то ему просто необходимо прочесть монолог царя зверей, написанный Рождественским от имени льва. В самый напряженный момент, когда льва должно быть жалко оттого, что его – царя зверей – совсем затер человек, из-под автобуса высунулся маленький пятнистый котенок. Он, видимо, не был уверен в том, что окружающий его мир не таит в себе никакой опасности. Поэтому прижал уши к голове, сам прижался к земле и, мигая своими зелеными во всю головку глазами, по-пластунски пополз к Четверкину. И казалось, что этот котенок – все, что осталось после человека от царя зверей.

И льва действительно было жалко. Под аплодисменты зрителей котенок потерся о ногу кланяющегося Четверкина, словно тоже был артистом, а номер с ним разыгран специально.

Лесозаготовителям не хотелось отпускать нас сразу после концерта. Пригласили в столовую-палатку.

– Конечно, им хочется с вами и поговорить, и порасспросить о Москве, – пояснял Володя. – Для них ваш приезд – событие. Они ведь тут как на корабле. Только не посреди моря, а посреди леса. Все анекдоты друг другу пересказаны, истории тоже. Так что теперь о вас еще на месяц разговоров хватит.

Пока мы едим, Люда, Коля и двое его друзей ищут для нас по поселку сапоги и каски, чтобы отвести в тайгу и показать, как они валят лес.

Идем, вверх на сопку по «волокам» – колеям, прорубленным в тайге. По ним стягиваются к поселку мощными тракторами связки уже очищенных от веток стволов. Иногда приходится переходить топи, тогда большущие сапоги спадают с ног.

Впереди идет Коля. Рядом с ним Таня Буланова, самая любопытная, пожалуй, из нашей труппы студентка. Она интересуется у Коли стоимостью кубометра каждого сорта дерева и очень удивляется тому, что самое дорогое дерево из здешних пород – орех.

Но вот выходим на поляну – огромную, утыканную пнями. На краю ее бульдозер, надрываясь, разворачивает лежащий на земле ствол кедра. Двое рабочих с топорами очищают от веток следующий кедр. Тракторы вытягивают из чащи на железном тросе совсем свеженький ясень. А за спиной ухает о землю, звеня ветками, ель, и земля чуть вздрагивает под ногами от ее падения...