Фернандо Морайс - Маг. Биография Паоло Коэльо

• Название: Маг. Биография Паоло Коэльо
• Автор: Фернандо Морайс
• Издательство: Астрель, АСТ, Полиграфиздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-062886-5 (ACT), 978-5-271-25696-7 (Астрель), 978-5-4215-0211-1 (Полиграфиздат)

«Маг» — история жизни писателя, книги которого разошлись по миру тиражом более 100 миллионов экземпляров.

Прежде чем стал всемирно известным автором бестселлеров, Пауло Коэльо прожил множество разных жизней. Его лечили электрошоком в сумасшедшем доме, он принимал наркотики, пробовал нетрадиционные варианты секса, вызывал дьявола, сидел в тюрьме, писал песни и наконец в 1986 году прошел священным «Путем Сантьяго», дорогой средневековых паломников. Коэльо описал обретенный им духовный опыт в своей первой книге «Дневник мага». Роман «Алхимик», вышедший в следующем году, принес автору международную известность и обрел статус мировой классики. И вот теперь читатель может познакомиться с историей жизни столь популярного и читаемого во всем мире писателя.

«Пауло Коэльо де Соуза родился дождливым утром 24 августа 1947 года, в день святого Варфоломея. В пять минут первого врач, который буквально вывинчивал его из матери, услышал слабый хруст. Будто карандаш треснул — тоненькая ключица новорожденного не выдержала нажима щипцов. Но вряд ли это имело значение: мальчик был мертв.

Убитые горем родители попросили кого-нибудь позвать, чтобы мертворожденного соборовали. Но вдруг послышался слабый стон — словно котенок мяукнул. Младенец был жив. Трудные роды стали первым вызовом, который судьба бросила этому малышу. Он его принял…»

---

Их развели по разным камерам, раздели и обыскали, а спустя полчаса начали допрашивать. Первым вызвали Какико. Его привели в камеру, где стояли стол и два стула. На одном уже восседал смуглый мужчина, рослый и крепкий, в камуфляже и армейских ботинках. На груди был нашит прямоугольник с надписью: «Майор Индио»[26].

Майор Индио велел Какико сесть напротив. Поднеся к самому лицу задержанного указательный и большой пальцы, сложенные вместе так, что получилось нечто похожее на штырь или шпатель, он произнес тираду, которую музыкант и зубной врач запомнит слово в слово на всю жизнь:

— До сих пор мы с вами нянчились, но запомни хорошенько, что я тебе скажу. Если произнесешь хоть слово лжи — одно-единственное, этого будет вполне достаточно! — я воткну эти два пальца тебе в левый глаз, вырву глазное яблоко и сожру его. А правым глазом ты будешь за этим наблюдать. Мы поняли друг друга?

Преступления, в которых обвинялись Пауло и его спутники, были совершены несколько дней назад. Первое, вооруженное нападение на кассы супермаркета в Жандайа-до-Сул, к жертвам не привело. Но при попытке завладеть инкассаторскими баулами, доставленными в отделение «Банко до Кредите Реал де Минас-Жерайс» в том же городе, шайка застрелила управляющего Жузе Сантамарию Фильо. Сходство четырех путешественников с партизанами вызвало подозрения военных из Понта-Гросса. Хотя налетчики скрывали лица под нейлоновыми чулками, не было сомнений, что банда состояла из троих белых мужчин, один из которых был космат, как Пауло, и блондинки, похожей на Веру. К тому же налетчики разъезжали на белом «Фольксвагене» с номерами штата Гуанабара — точь-в-точь как у наших туристов. Карта Пауло с указаниями пути тоже показалась властям слишком подробной и профессиональной, чтобы сойти за заметки заботливого дедушки для хипповатого внучка. Но больше всего наших героев компрометировал сам маршрут: по сведениям военной разведки выходило, что группа капитана Карлоса Ламарка могла готовить новый очаг партизанской войны в долине Рибейра, в точности придерживаясь маршрута, которым четверка следовала в Асунсьон. Досье на четверых и данные на автомашину были разосланы в органы безопасности городов Бразилиа, Рио-де-Жанейро и Сан-Пауло.

Помимо самого задержания и угроз, которые становились все более жуткими, физического насилия пока не было. Майор Индио пообещал выдавить и сжевать глаз и у остальных, утверждая, что это не пустая угроза:

— Пока никто не поднял на вас руку. Мы даем вам пищу и одеяла, исходя из презумпции вашей невиновности. Но не забывайте: хоть полслова лжи в ваших показаниях — и я исполню обещанное. Я уже драл буркалы террористам и без проблем проделаю то же с вами.

Положение усугубилось ближе к полудню во вторник, когда в расположение части привезли работников супермаркета из Жандайа-до-Сул. Пауло и Веру они опознавали через окошечки в дверях камер, чтобы задержанные не заметили, что их рассматривают. В случае с Арнольдом и Какико двери просто открывали, чтобы приглашенные на опознание, напуганные не меньше, чем сами арестованные, могли быстро заглянуть внутрь. Хотя налетчики шли на дело с закрытыми лицами, а на арестованных, сидевших в плохо освещенных камерах, опознаватели смотрели мельком, свидетели были единодушны: это те самые преступники. Допросы становились все более напряженными и устрашающими, одни и те же вопросы повторяли по четыре, пять, шесть, десять раз. Вера и Арнольд должны были снова и снова объяснять всем подряд — ибо теперь это был настоящий конвейер: гражданские и военные чередовались в камере, где шел допрос — что делают в этом районе югославка и морской офицер, уволенный по обвинению в подрывной деятельности. Пауло несчетное число раз пытался развеять одни и те же сомнения: стоило ли ехать так далеко, если возвращаетесь в Бразилию, так и не посмотрев матч? Как удалось Вере без документов дважды пересечь границу с Парагваем. Почему на карте помечено столько различных вариантов ночлега и заправки? Улучив минутку, когда их оставили в камере вдвоем, Пауло пожаловался Арнольду, что ему все это напоминает какой-то кафкианский кошмар: даже невинный ингалятор от астмы потребовал детальных и бесконечных объяснений.

Кошмар длился пять суток. В субботу утром вооруженные солдаты вошли в камеры и скомандовали задержанным собирать вещи — сейчас их будут «вывозить». Зажатые в задней клетушке все того же оливкового «воронка», все четверо приготовились к худшему: видимо, их везут на казнь. Каково же было их изумление, когда через несколько минут автомобиль остановился, и их высадили у бунгало, окруженного аккуратно подстриженными розовыми кустами. На верху лестницы их с улыбкой встречал седовласый военный с букетом цветов в руках. Это был сорокадевятилетний полковник Иван Лобо Мазза, командир 13-го батальона, в составе бразильского экспедиционного корпуса сражавшийся в годы Второй мировой войны в Италии. Мазза сообщил ошеломленным путешественникам: все разъяснилось, они действительно невиновны. Цветы, лично срезанные офицером, были с извинениями преподнесены Вере. Полковник объяснил причины задержания: начало вооруженной борьбы, их сходство с налетчиками из Жандайа-до-Сул, проезд по долине Рибейра, — и счел своим долгом осведомиться у каждого, не подвергался ли он физическому насилию. Группа, не умывавшаяся неделю, выглядела плачевно; хозяин прежде всего предложил им привести себя в порядок, а затем сам поднес закуску и угостил шотландским виски. Сцепление починили в армейской автомастерской, а чтобы они могли безопасно добраться до Рио, им выдали пропуск, подписанный самим полковником. Путешествие завершилось.

Уикенд в квартире Какико: следующие сутки целиком пройдут под марихуаной

11 «Наркотик для меня — то же, что автомат для коммунистов и партизан»

По возвращении в Рио Пауло на годы обрел для себя новый источник энергии — марихуану. Потом настанет черед и других наркотиков, но поначалу была только «травка». Они с Верой впервые попробовали марихуану вместе, а потому вместе и стали регулярными ее потребителями. Оба они были новичками, не очень сознавали последствия, поэтому прежде чем закурить, запирали в ящик стола все колющие и режущие предметы в доме. «На всякий случаи, мало ли что…» — говорила Вера. Курили ежедневно и под любым предлогом: вечерами — чтобы с особенной остротой наблюдать багровый закат на Леблоне, по ночам — чтобы успокоить нервы. Приходилось терпеть оглушительный рев самолетов, садившихся, казалось, им прямо на голову: совсем рядом находился аэропорт имени Сантоса-Дюмона, и самолеты ежеминутно взлетали и приземлялись. Если же причины не находилось, курили просто так, разогнать скуку Пауло вспоминал потом, что, случалось, проводил в дурмане дни напролет, не давая себе и получасового перерыва.

Окончательно выйдя из-под родительского контроля, он превратился в настоящего хиппи — не только по одежде, образу жизни или манерам, но и по «идеологии». Он перестал считать себя коммунистом (хотя на самом деле никогда им и не был) после того как на людях признался, что обожает фильм «Шербурские зонтики» — французский мюзикл, где в главной роли блистала Катрин Денёв, — и получил нагоняй от одного партийного активиста. Подобно тому как раньше он с легкостью перешел к марксизму от христианской доктрины, преподаваемой иезуитами, теперь он стал убежденным и ярым сторонником бунтарского движения хиппи, охватившего весь мир. «Это будет последняя революция человечества, — записал он в дневнике. — Коммунизм остается в прошлом, возникает новая братская общность, мистицизм проникает в искусство, наркотик становится важнее хлеба. Когда Христос освятил вино, он освятил наркотик. Наркотик — это вино из лозы высшего порядка».

Прожив несколько месяцев в «Особняке Ямы», они с Верой и одним общим другом сняли квартиру с двумя спальнями в Санта-Терезе — богемном районе в центре города, на вершине холма вблизи Лапы, где по улицам проезжал со звоном романтический трамвайчик. При переезде им пришлось около месяца прожить в леблонской квартире вместе с бывшим мужем Веры.

Если трава, по мнению специалистов-наркологов, имеет свойство вводить потребителя в длительную прострацию, в продолжительный сон наяву, то на Пауло, похоже, она оказывала прямо противоположное действие. Нежданно-негаданно войдя в состояние гиперактивности, он в первые месяцы 1970 года инсценировал и поставил «Войну миров» Герберта Уэллса, совместно с драматургом Амиром Аддадом пробовал новые сценические приемы, посылал свои тексты на конкурс рассказа штата Парана и стал соискателем «Премии Эссо» по литературе (впоследствии премию упразднили). А еще успел написать три театральные пьесы: «Дороги мистицизма» — о падре Сисеро Романе Батиста, чудотворце с северо-востока Бразилии; «Восстание Плети. Историю у причала» — о восстании моряков в Рио-де-Жанейро в 1910 году; и сборник «Пределы сопротивления». Его он отправил в Национальный институт книги, орган федерального правительства, с просьбой об издании, но не прошел и отборочного тура. Его труд попал в руки критика и романиста Октавио де Фариа, который хоть и отметил, что рукопись не лишена известных достоинств, отправил ее в архив с красноречивым пояснением: