Джанет Маллани - Скандальная связь

• Название: Скандальная связь
• Автор: Джанет Маллани
• Издательство: Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-38982-5, 978-5-4215-3137-1

Что может быть важнее репутации английского аристократа и на что пойдет хороший управляющий, чтобы спасти от громкого скандала семью своего хозяина?

Раньше безупречный во всех отношениях Гарри Бишоп как-то не задавался подобными вопросами — не было случая. Но теперь случай представился, да еще какой!

«Случай» зовут Софи Уоллес, и долг Гарри — избавить беспутного племянника лорда Шада, от влияния этой прелестной актрисы. Но… какова цена? К собственному ужасу, мистер Бишоп понимает: единственный способ отвадить Софи от юного шалопая — самому стать ее поклонником!

---

— Но ей же всего шестнадцать! — И она красавица, хотя мне кажется неподобающим произносить это вслух. Более того, брак между незаконной дочерью хозяина и управляющим, даже незнатного происхождения, не такая уж плохая вещь.

— Вот именно. Она слишком юна, и мне бы хотелось, чтобы Амелия сначала повращалась в обществе, а уж потом рассматривала какие-то предложения. С другой стороны, я уже понял, что женщины, так или иначе, получают желаемое, так что если она сделает ставку на вас — удачи вам, Бишоп.

— Уверяю вас, милорд, у меня нет никаких намерений касательно мисс Амелии, и я уверен, что и она ко мне равнодушна.

— Что ж, хорошо. Тогда не будем больше говорить об этом. — Он бросает на меня дружелюбный взгляд. Неловкости удалось избежать. Тут его глаза начинают сиять — он видит приближающуюся двуколку и в знак приветствия, приподнимает шляпу.

— Легка на помине.

Мисс Амелия и ее брат Джон, двое подопечных лорда Шада, — это кучер и пассажир соответственно. Они неимоверно похожи на его сиятельство — те же самые острые скулы, те же красиво изогнутые брови и темные волосы, но для меня остается величайшей загадкой, почему с такими исходными данными мисс Амелия обладает неземной красотой, а господин Джон представляется нескладным и угловатым.

— Сэр! — кричит Джон опекуну. — Амелия не дает мне править, это нечестно!

Амелия пихает его локтем:

— Где твои манеры? Дядя, сэр, надеюсь, ваша прогулка удалась? А Джону я не даю вожжи потому, сэр, что не хочу очутиться в Канаве.

Брат буравит ее взглядом. Она легонько дружески толкает его, и мы направляемся в дом.

Дневник мисс Амелии Прайс

Понятия не имею, почему решение вести дневник влечет за собой столько проблем. Сначала тебя так и переполняют благие намерения, но потом, когда несколько дней подряд пишешь только о погоде, становится до смерти скучно. Кроме того, затруднительно выбрать правильное время, чтобы делать записи. Например, если я стану писать с утра, как сейчас, то это будет удобно, однако как же быть с тем, что какие-то важные вещи могут случиться позже? Ведь если я буду писать о них на следующий день, я могу упустить важные детали.

Что, если я, например, повстречаю джентльмена? (Что вряд ли, так как мы редко выводим в свет и принимаем гостей.)

Может быть, стоит потренироваться и влюбиться в мистера Бишопа? Он довольно красив и хорошо воспитан.

Но тетя Шад говорит, что у него все симптомы мужчины, влюбленного в другую. Не знаю, с чего она это взяла, ведь вчера, когда она за ужином — перед тем, как попросить его подать рыбный пирог, под хихиканье лакея — спросила, есть ли у него возлюбленная, он с вежливой улыбкой ответил, что нет.

В тот же день, одеваясь к ужину:

Миссис Марсден — само очарование, и у нее блестящие манеры, но зачем она повсюду возит за собой кровать? Мистер Бишоп был вне себя, увидев это. Наверное, потому, что это отвлекло лакеев от рутинной работы.

Глава 7 Гарри

Кошмар. Сначала я решил, что распущенность до добра не доводит и вот я тронулся умом.

Холл завален кусками резного дерева и увязанными в тюки вышитыми постельными принадлежностями. И все это богатство мне хорошо знакомо. Я уже видел этих богов, хоть и без очков, и потому нечетко, — они улыбались, глядя на мою неопытность. За эти столбики я хватался в самые интимные моменты своей жизни. Короче говоря, я думал, что больше никогда в жизни не увижу эту кровать — кровать, принадлежащую женщине, которой в этом доме делать решительно нечего.

— Милорд, мне срочно нужно с вами переговорить…

— Позже, Бишоп! Боже правый! — восклицает лорд Шад. — Она что, думала, у нас не найдется для нее кровати? Это ведь кровать, я не ошибся?

— Никак нет. — Я разворачиваюсь к одному из лакеев — малый так и застыл, глазея на этот бардак. — Марк, что это?

— Прощения просим, мистер Бишоп. Вы поймите, нам ведь нужно сначала вынести старую кровать из комнаты юной леди, а уж потом… — Он пожимает плечом и ворошит своим крюком груду деревяшек.

— Отличная работа. Я со времен своей службы не видывал такой искусной резьбы, — замечает лорд Шад. Он рассматривает один из столбиков злополучной кровати. — Взгляни-ка, Джон, не напоминает тебе резьбу в соборе Эли[2]?

Его подопечный, прищурившись, изучает резьбу.

— Так и есть, сэр, смотрите, вот лиса среди виноградных лоз, а здесь вот лилии и яблоки.

— Как вы, наверное, уже заметили, мотивы резьбы взяты из Песни песней Соломона, — произносит знакомый голос.

Голос-то, конечно, мне хорошо знаком, но вот женщина, которая в этот момент спускается по лестнице, преобразилась до неузнаваемости. Непокорные черные кудри убраны под чепец, платье и короткий шерстяной жакет обозначают грудь разве что намеком. Сама скромность и благородный шарм.

Она делает реверанс лорду Шаду, который представляет ее сначала своим подопечным, а потом и мне. Меня она удостаивает вежливой улыбки и реверанса, как будто мы видимся впервые в жизни.

Джон кланяется и смотрит на нее с благоговением. Она ласково улыбается ему, потом разворачивается к его сестре и берет ее за руки:

— Ах, лорд Шаддерли не говорил, какая ты прелестная юная леди. А какая высокая! Но леди Шаддерли упоминала, что ты поешь и любишь музыку. Я буду тебе аккомпанировать — леди Шаддерли сокрушалась, что совсем разучилась играть.

Оживленно о чем-то болтая, они удаляются рука об руку.

— Какая она красивая! — восклицает Джон и заливается густым румянцем.

— Что правда, то правда. — Лорд Шад провожает долгим взглядом волчицу в овечьей шкуре. — Но боюсь, тебе придется заниматься с преподобным отцом Диммоком.

— Без Амелии с ним будет вообще скукота, — жалуется Джон. — Все равно не понимаю, почему она не может ходить со мной на уроки?

Мы входим в гостиную.

— Викарий Диббл, — говорит леди Шад. Она сидит на диване, а новорожденная Гарриет сосет грудь.

— Что викарий Диббл? — спрашивает Амелия.

Лорд и леди Шад переглядываются. Миссис Марсден (миссис Марсден, ха!) взяла на себя обязанности хозяйки и теперь разливает чай. Мне кажется, или ее рука дрожит, когда она подает мне чашку? Моя, когда я принимаю ее, дрожит точно.

— Викарий Диббл посвятил тебе любовное стихотворение на латыни, — говорит лорд Шад, помешивая ложечкой чай. Джон нашел его в своем экземпляре Светония. Это неприлично. Какое счастье, что ты его не видела, а Джон — не понял.

— Нет, сэр, я понял, хотя он и налепил грамматических ошибок. Я его перевел для вас.

Амелия морщится:

— Викарий Диббл? Он похож на рыбу, у него такие же вывернутые губы. И насколько я помню, он ни разу в жизни мне и слова не сказал.

Малышка Гарриет с громким чмоканьем отрывается от материнской груди, и леди Шад тянется за куском хлеба с маслом.

— Сомневаюсь, дорогой, что викарий намеревался развратить ее.

— В таком случае ему следовало обратиться к ней как к честной девушке, — заявляет лорд Шад. — Ты роняешь крошки ребенку на голову.

— А вдруг мисс Прайс горит желанием изучать классическую филологию? — вопрошает миссис Марсден. — Увы, мои познания в этой области крайне скудны.

— Джон и сам может ее обучать. Ему это пойдет на пользу, — говорит лорд Шад.

А почему никто не спрашивает меня, хочу ли я учить латынь и греческий? — подает голос Амелия. — Я даже не знаю, зачем они мне, более того — зачем они Джону, хотя, очевидно, джентльмену они необходимы, чтобы преуспеть в профессии. Но я бы с удовольствием позанималась с Джоном.

Она выглядит обеспокоенной. Амелия может сидеть в гостиной, но ее положение в доме, так же как и положение ее брата, очень неопределенное. Она молода и красива, у нее есть карманные деньги — она подрабатывает птичницей, — и хотя официально является дочерью кучера мистера Прайса и его супруги, всем известно, что она незаконнорожденная дочь — и чья именно, тоже все знают. Брак е викарием или управляющим вроде меня — это предел мечтаний для нее, если только лорд Шад не назначит ей какое-нибудь приданое. А что до профессии… Я вспоминаю собственную высокопарную речь, обращенную к Софи, и ерзаю на месте.

— А вы, Бишоп, что думаете? — долетает до меня вопрос лорда Шада.

— Простите, что?

— Я спросил, какого вы мнения насчет образования для женщин?

Должно быть, это самый подходящий момент, чтобы загладить свою вину перед Софи, хотя я ума не приложу, как это сделать, не краснея и не выставляя себя полным идиотом или и того хуже — лицемером.

— Я к нему очень положительно отношусь, милорд. Моя матушка говорит, что, научившись читать и писать, она стала той, кем она сейчас является, что именно знания дали ей возможность подняться по служебной лестнице. Но она получила образование не потому, что таково было ее право или желание, а потому только, что ее отец хотел видеть дочь просвещенной.