Диана Чауш - Овермун

• Название: Овермун
• Автор: Диана Чауш
• Жанр: Фэнтези

---

- Я отдаю свой голос за всеобщую мечту, - сказала она.

Последний нужный клинок нашел свою последнюю жертву в образе круглого каменного стола. Так было подписано Согласие Непокорности - единственный из овермунских документов, не внесенный на бумагу.

Генерал посмотрел на неподвижное лицо Старца. Тот, как будто прочитав его мысли, сказал:

- До чего вы радикальны, друзья.

- Ты не с нами, Старец? - спросил Тамерлан.

- Нет, с вами, - степенно ответил он. Погладил бороду, кашлянул. - Но такие решения не принимаются вот так.

- Ты видишь клинки в столе? Это наши решения! Мы их приняли, ибо это единственно верный выход!

- Я понимаю. Однако предлагаю, генерал, хотя бы начертать план.

Тамерлан опомнился. Пылающий в нем огонь мгновенно потух, вернулась его отличительная черта - холодный и непоколебимый рассудок. Он поднял голову, расправил плечи, сбросил, наконец, капюшон.

- Действовать нужно быстро, пока Шимрон не ввел свои войска в столицу и пока ничего не изменил. Три дня...

- Тамерлан, ты забываешь об усопшем, - скорбно произнесла Велитта, - нам еще только предстоит осуществить церемонию погребения...

- Пусть Акиллер простит нам такой поступок, но ждать нельзя. Нельзя дать темным шанс подготовиться. Посему предлагаю запечатать окна Знаком Тишины и приступать.

Глава третья. Пророчество о вороне

"Не допусти ошибки, храбрец, приняв близко к сердцу речи Оракула. Он скажет тебе лишь о зеркальной стороне истины"

(Пифия в Храме Девяти, Лоншер)

Пустыня Анугх, храм Солнца.

Когда-то впечатляюще высокое сводчатое здание из известняка, носящее в качестве венца красивый медный диск на крыше, теперь было полностью забыто. Культ солнца, некогда процветающий на просторах юго-западной провинции Овермуна - Зимрака - ныне предпочел безводной жаркой пустыне тихие зеленые долины юга - Дилайя. Да и там, впрочем, пошел в упадок. Какое-то время казалось, что религия эта вообще стерлась с лица земли, как и последние руны на скалах, начертанные в честь Великого Солнца... Однако поговаривали, что грозные жрецы и по сей день приносят кровавые дани божеству, не питаясь ничем, кроме мощной энергии Солнца. Как бы то ни было, память о них с каждым годом стиралась и забывалась. А храм стоял. Стоял, как нерушимое напоминание о прошлом, как бессмертное изваяние древних человеческих инстинктов, как дань тем, кто свято верил в ложную правду.

Теперь храм выглядел, если не жалко, то крайне истерзано. Источенные ветрами, проливными дождями и своим же покровителем - Солнцем, стены навечно остались изуродованными и избитыми. Восточная башня, где в свое время жрецы каждое утро закалывали лучшего барана из стада, где поливали теплой кровью стену с рунами молитв, и где руно несчастного животного отнималось у него еще при жизни, стена Вечной дани, окончательно обвалилась. Еще виднелись из песка припорошенные пылью желтые камни и черепа скота. Однако и им предстояло стереться и прахом развеяться по пустыне и, быть может, последним прикосновением настичь оставшегося идолопоклонника где-то среди равнин Дилайя. А пока еще они лежали, безмолвные, угрюмые. Вынужденно они глядели туда, вверх, где возвышались еще стены западной башни, укрытые сеткой трещин и обрывками неясных тканей.

Да, храм был не в лучшем виде. Его когда-то величественные ворота уже готовились пройтись последней трещиной и упасть в объятья обжигающего песка.

Дорога к храму была условно забыта. Проходящие мимо верблюжьи караваны изредка наблюдали за раскрошенными неприветливыми желтыми стенами, но ни один бедуин не решался сделать малейшую тропку к пристанищу древности. Ближайшие поселения - впрочем, трудно назвать их "ближайшими" - находились в пятидесяти километрах от забытой постройки, и в них предпочитали упоминать название храма только в страшных байках о жестоком культе.

Но в тот год двенадцать злых духов приняли имена двенадцати овермунских месяцев - Дэлион, Нэнниэш, Кенай, Велликор, Шуаг, Леордан, Зелиал, Гер-Крон, Акхар, Феоган, Хаанд и Гелиар. И эти двенадцать злых духов, каждый в свой черед, выбирали место обитания себе по вкусу. Поэтому дорога к храму ожила вновь.

Гер-Крон - месяц у овермунцев двойственный. Он не длится только август, но переходит еще в часть сентября. Оставшиеся три месяца до января, у людей знаменующих переход к следующему году, на самом деле такие же двойственные, как Гер-Крон. То есть они плавно перетекают в промежутке между сентябрем и декабрем, касаются самого длинного и последнего месяца овермунского календаря - января (Дэлиона) и только с наступлением у людей весны - в марте - в Овермуне наступает новый год. А там овермунские месяцы по количеству дней вновь совпадают с обычными.

В тот год злые духи, покровительствующие Войску Потустороннему, умело использовали овермунский календарь, расположившись точно в иерархическом порядке: сильнейшему из них достался самый длинный и самый решающий последний месяц, когда они могли бы открыто влиять на судьбы людей, то есть - Дэлион, привычный людям январь. Это событие повлияло и на место обитания последнего духа. Так как лежбища располагались в точках, принимающих спиральный вид, что тянулся к центру империи, то и Дэлион предполагал появиться в пик правления империей, в самой столице.

Однако пока что был только Гер-Крон, не шло и речи о власти, и злой дух августа поселился далеко за пределами центра, в забытой пустыне, в забытом храме Солнца.

Резвый гнедой жеребец подскакал к полуразрушенным воротам. Белая проточина на его лбу блестела от капелек пота, грива бурно вихрилась от порывов сухого пустынного ветра. Всадник, плотно укутанный белой тканью, спокойно осмотрел окружающее, подвел жеребца ближе к стене, в тень, и спрыгнул. Его сапоги глухо ударились о пыльную, покрытую трещинами землю. Теперь мужчина похлопал жеребца по шее и, тяжко вздохнув, стянул защитную ткань с лица.

Это был Шимрон.

Повелитель темных, теперь и наместник царицы овермунской, как и прежде ощутил смесь странных чувств, глядя на место прибытия. Легкий порыв страха, дикая радость и унылая грусть... Сбросив с головы белое покрывало, он быстрой легкой поступью проник к входу в храм.

Внутри здание выглядело ничуть не лучше, чем снаружи. Несколько колонн были настолько стары, что любой несильный удар способен был, казалось, разбить их непрочные корпуса. В зале, где оказался Шимрон, царил таинственный полумрак, и только большие трещины в сводчатом потолке позволяли проникнуть внутрь пыльным столпам света. Впрочем, даже эти несколько столпов по странным иллюзорным причинам не могли осветить пространство хоть на метр возле себя. Они казались светлыми кинжалами, призванными разрушить древний храм даже внутри. По углам зала было так темно, что с трудом различалась блестящая паутина и много-много хлопьев пыли, застрявших в ней. В один из самых тихих моментов, когда снаружи умолк ветер, где-то среди обломков каменных алтарей послышалось грозное шипение гадюки. Змея проползла среди кусочков черепицы, коснулась гладким боком бюста большой, но сломанной белой статуи, скользнула по грязному рисунку пентаграммы прямо в щель в стене.

Шимрон сделал еще несколько шагов внутрь и остановился около одного из столпов света.

- Рад видеть тебя, брат мой... - неожиданно зашептало едва шипящее эхо. - Я так долго ждал дня, когда смогу увидеть тебя, о надежда всех Двенадцати!

- А я рад слышать тебя, Гер-Крон, - ответил холодно тот и едва склонил голову.

Спиной он чувствовал, как сзади проносится холодный ветер. Краем глаза он увидел едва заметное движение паутины в углу. Обернулся.

- Ты пришел за советом или за пророчеством? - зашипело эхо.

- За пророчеством, - ответил Шимрон.

- Что ж...

В темноте мелькнула какая-то неясная конечность, блеснула серой длинной костью и вновь исчезла.

- По нраву мне твой выбор...

Наместник не смел перебивать раздумья духа. Он терпеливо ждал, стараясь смотреть только на солнечные столпы.

- Расскажи мне, брат, что заставило тебя прийти так рано? - между тем спросил Гер-Крон.

- Одно обещание, - неуверенно сказал тот. - Обещание усопшего царя Акиллера.

- Обещание? - заинтересовалось эхо, и в тех лучах, что скользили мерным светом по ближайшей стене, долгих несколько секунд тянулось очень длинное, серое тело, движимое четырьмя такими же конечностями.

- Это обещание было последним, - продолжал Шимрон, - и я очень боюсь, что исполнится оно.

- Ничего не бойся, брат мой, но скажи сперва, каково оно было?..

- Акиллер, умирая, сказал, что я лишусь браслетов на рассвете третьего дня, - ответил он, опустив глаза, - сказал он также, что это и его последнее желание.

- Великий царь убит был в мой первый день правления? - уточнило эхо.