Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки

• Название: Пешие прогулки
• Автор: Рауль Мир-Хайдаров
• Жанр: Детектив

---

Основное время, конечно, "съедала" учеба; о том, чтобы повышать свой культурный уровень (как тогда выражались) за счет занятий, не могло быть и речи, первоначально поставленная цель -- окончить университет с отличием -не отменялась даже тогда, когда он принял и другую -- личную систему само-образования. Столь напряженная программа (да к тому ж еще и приходилось подрабатывать на гру-зовом дворе), конечно, лишала его отдыха, доста-точного общения со сверстниками, не давала ему полноты ощущения студенческой жизни, универси-тетской среды. Он сам понимал это, но распыляться все же не стал; временно лишая себя приятных сторон жизни -- общения, спорта, частых в те годы студенческих пирушек, даже свиданий, он не по-ступился главным -учебой и своей программой культурного самообразования.

Кто знает, не потому ли он был неожиданно для себя щедро вознагражден: единственный из вы-пускников курса он получил целевое направление в московскую аспирантуру. Это сейчас легко, без особого трепета произносятся слова: столица... Мо-сква... А в те годы от этих высоких слов дух за-хватывало, голова кружилась -- Москва! Три года в Москве! Как он радовался, и как ему завидовали, как его поздравляли! Пожалуй, теперь этого не по-нять нынешним студентам -- у них какие-то иные радости, не во всем ясные Амирхану Даутовичу.

Три года в Москве пролетели для Азларханова одним счастливым днем, мелькнули как что-то не-реальное, фантастическое, словно не с ним и не в его жизни это все происходило. Да и как же иначе! Аспирантская отдельная комнатка в новеньком, только что сданном доме аспирантов, с новенькой мебелью и даже холодильником, показалась Амирхану верхом роскоши, а аспирантская стипендия после студенческой целым состоянием. А Москва! Он готов был до полуночи бродить по улицам и, пожалуй, за три года исходил ее почти всю пешком. У него была карта Москвы, по которой он прокла-дывал себе маршруты, а уж в особо примечательных местах он побывал на первом же году жизни в столице. Вот где пригодилось его умение распоря-жаться своим временем! Учеба его не очень за-трудняла; в те годы, как-то поверив в себя, он начал печатать в специальных юридических журна-лах статьи, и гонорары казались ему непомерно завышенными.

Тогда было не так трудно попасть в любой театр, на выставку, в музеи, было бы желание; сложнее, правда, на вечера поэзии, необычайно популярные тогда в Москве, но он умудрялся не однажды бывать и в Политехническом музее, где чаще всего про-водились такие вечера, и даже в Доме литераторов на улице Герцена. Когда он познакомился с Ларисой, учившейся на факультете искусствоведения в теат-ральном, он даже одну зиму частенько заглядывал в модное кафе "Синяя птица", неподалеку от пло-щади Маяковского, где день играл саксофонист Клейбанд, а день гитарист Громин со своими не-большими оркестрами; в кафе приходили послушать игру именно этих виртуозов.

А еще Лариса, заядлая любительница коньков, приохотила его к катку. Какое это чудо, волшебст-во -- залитый светом и музыкой сверкающий лед, медленно падающие снежинки, смех и улыбки, улыбки кругом. Неужели этот высокий молодой че-ловек в белой щегольской шапочке, лихо режущий лед на поворотах катка на Чистых прудах, -- он, вче-рашний детдомовец, сегодняшний аспирант Инсти-тута государства и права Амирхан Азларханов?..

...Амирхан Даутович часто видит эти давние зим-ние вечера на Чистых прудах, юношу в белой ша-почке, медленно кружащего в танце изящную де-вушку в лиловом костюме, отороченном белым пу-шистым мехом, которую иные принимают за ба-лерину, и это ей льстит, она так грациозна на льду, так легка, что кажется, тут уж не коньки, а пуанты. Амирхан Даутович пытается увидеть лицо юноши, заглянуть ему в глаза, понять, ощутить, насколько он был тогда счастлив, но это ему не удается. Кружится и кружится пара, лицо зелено-глазой девушки в лиловом, румяной от мороза, он хорошо видит -- и смеющимся, и улыбающимся, и грустным, но юноша так и не поворачивается к нему лицом. И вдруг, когда, казалось, мысли и воспоминания его отвлеклись от Москвы, Амирхан Даутович припомнил, как однажды они с Ларисой были в старом Доме кино на улице Воровского.

В Доме кино он оказался впервые. Билеты до-стала Лариса -- были у нее какие-то влиятельные родственники, связанные с миром искусства, и от-того иногда им удавалось бывать и на премьерах.

Тогда в Доме кино случился не то просмотр нового фильма, не то какая-то предфестивальная программа -- картина оказалась французской; назва-ние Амирхан запамятовал, а вот режиссера помнил -- Бюффо, из авангардистов французского кино. Фильм оставил двойственное впечатление. И смятение вы-звало даже не содержание картины, а заложенная в ней неожиданная мысль; Амирхан Даутович и сейчас отчетливо помнил все, до последнего кадра.

...На Северный вокзал Парижа приезжает, опаз-дывая к отправлению экспресса, герой фильма. Ри-скуя жизнью, он успевает-таки, порастеряв вещи, вскочить в последний вагон трогающегося состава. По ходу фильма становится ясно, что опоздать герой никак не мог -- это была бы не только его личная катастрофа, но и катастрофа многих, вольно или невольно связанных с ним людей, и без этого во-обще не могло быть фильма. Реалистический, же-сткий фильм, со страстями, с назревающей к финалу трагедией. Зал, замерев от волнения, следит за судь-бой не только главного героя, но и других персо-нажей, с которыми уже сжился за час экранного времени. И вдруг в момент кульминации, когда должна бы наступить развязка, вновь возникают пер-вые кадры фильма, и вокзал, и герой, молодой, каким он был в начале фильма, пытающийся до-гнать уже знакомый зрителям поезд; на этот раз герой не догоняет и остается на перроне с чемо-данами в руках. И начинается совершенно иная история, с новыми персонажами, правда, изредка появляются и те, которых зритель уже знает и к которым успел привыкнуть, из-за которых волновался, но в новом фильме они, увы, мало значат в судьбе главного героя. И дело не в том, что, успев на поезд, он оказался более счастлив, удачлив, а опоздав, потерял себя, потерпел жизненный крах, -- нет, такого сравнения режиссер вовсе не пытается делать. Вторая часть, вторая версия жизни героя оказалась не менее сложной и интересной, чем пер-вая, она и волновала не меньше, чем первая. Но волею судьбы из-за минутного опоздания это была уже другая жизнь, другая судьба, а всего-то, каза-лось, герой вошел не в ту дверь. Вот тогда-то Азларханов впервые подумал: ведь и в его судьбе не было бы ни Москвы, ни Ларисы, ни юрфака уни-верситета, ни аспирантуры, уйди он при демоби-лизации со всеми в торговый флот, в рыбаки или в китобои.

Как бы сложилась тогда его жизнь? В ту пору он, счастливый, видевший впереди только успех, продвижение, служение делу, к которому тянулась душа и сердце, не пожалел ни о рыбацких сейнерах в холодной Атлантике, ни о раздольной моряцкой жизни, и Ларисе, конечно, о такой неожиданной проекции фильма на свою жизнь не рассказывал. Но фильм долго не шел у него из головы: ведь и еще раз мог свершиться крутой перелом в его жиз-ни, останься он в Москве. А такое легко могло случиться -- не заупрямься он, не настаивай на том, что дело его жизни -- конкретная работа с людьми, а не бумаги, теории, преподавание. А как упраши-вала Лариса тогда же подать заявление в загс, го-ворила, что ей еще два года доучиваться в Москве, как она не хотела разлуки, и родители намекали на простор своей пятикомнатной квартиры, достав-шейся от деда, профессора МГУ, говорили, что вряд ли когда еще представится ему такая благоприятная возможность остаться в Москве. Да и в институте он значился на хорошем счету, заканчивая, стал членом партбюро, и заикнись, что женится на мо-сквичке и желает поработать над докторской диссертацией, ему пошли бы навстречу, подыскали ин-тересную работу. Согласись он тогда, послушай Ларису, сейчас, наверное, жил бы на Чистых прудах, рядом с новым зданием театра "Современник", давно уже был бы доктором юридических наук, а то, гля-дишь, и членом-корреспондентом, потому что еще тогда его идеи вызывали одобрение у научных ру-ководителей, людей с именем, по чьим учебникам он учился в университете.

2

Амирхан Даутович однажды неожиданно размеч-тался о том, как сложилась бы его жизнь, останься он тогда после аспирантуры в Москве. То видел себя седовласым профессором на кафедре, то членом Верховного суда или Прокуратуры СССР. Вдруг с пронзительной ясностью вспомнил старинный жел-то-белый особняк с колоннами в ложноклассическом стиле, где жила Лариса, вспомнил кабинет ее деда, профессора права в еще дореволюционном универ-ситете. Какие там были книги! И этими книгами ему великодушно разрешали пользоваться. Ее ро-дители шутили, что не зря сохраняли библиотеку, чувствовали, что будут у них, если не в роду, так в родне юристы. Помнил он и их дачу в Голицыне, на берегу речки, совсем недалеко от бывшего имения князей Голицыных, где сейчас открыт музей... Какие там пейзажи! Поленовские! Солидная, степенная жизнь, многочисленная родня, которая обожала Ла-рису и в общем-то одобряла ее выбор. Бывал Амир-хан на больших семейных праздниках, свадьбах, поминках, где собирались все ответвления рода и где Амирхана и в шутку и всерьез представляли как жениха Ларисы, а будущий тесть иногда называл его "наш сибирский хан" и уверял, что у них в роду тоже некогда были татарские ханы и их фа-милия Тургановы -- от степняков.