Рауль Мир-Хайдаров - Пешие прогулки

• Название: Пешие прогулки
• Автор: Рауль Мир-Хайдаров
• Жанр: Детектив

---

Глава VII. ИГРА С ВЫБЫВАНИЕМ

1

Неделя прошла нервозная, напряженная, что ска-залось на его самочувствии. Дважды среди ночи пришлось вызывать "Скорую" -- вот где по-настоя-щему Амирхан Даутович оценил опеку Коста. В первый раз, когда почувствовал себя плохо, он по-тянулся к стене и слабо ударил по ней кулаком -- так у них было условлено, на всякий случай. Коста появился тут же -- как сказали врачи, весьма кстати, вызвал "Скорую" и просидел, не отходя от проку-рора, до утра, пока не стало лучше. Но к концу недели все как-то образовалось, Амирхан Даутович чувствовал себя прилично и вышел на работу; об одном жалел -- что не может поехать на могилу же-ны. С Шубариным они больше не говорили на эту тему, и прокурор не допытывался, отчего же нельзя туда ехать; понимал -- придет срок, и он узнает.

В пятницу, когда они с Шубариным вдвоем обе-дали в "Лидо" -- это был день смерти Ларисы, Артур Александрович протянул ему через стол цветную фотографию, сделанную "Полароидом".

-- Вот привезли полчаса назад. Снято сегодня, в девять утра.

На фотографии могила утопала в цветах, не вид-но было даже кованой ограды, только памятник. На переднем плане -- несколько роскошных венков из белых и красных роз; а на самом большом, в центре, из одних белых роз, на широкой муаровой ленте значилось: "От управления местной промыш-ленности". На другом можно было прочитать только краткое "От друзей".

Амирхан Даутович смотрел на фотографию и чувствовал, как слезы невольно подступают к глазам.

-- Спасибо, -- сказал он. -- Я очень тронут вашим вниманием, мне даже неловко, что вы проявляете столько заботы обо мне.

-- Не стоит благодарности. Я делаю лишь то возможное, что обязан сделать как человек, а теперь уже и как ваш товарищ -- ведь моя жизнь, мое бла-гополучие отчасти в ваших руках, мы повязаны одним делом, одними целями. -- Шубарин подбад-ривающе похлопал прокурора по руке. -- Впрочем, не будем опережать события. Вечером мы соберемся здесь в закрытом банкетном зале. От вашего имени я пригласил узкий круг близких вам людей. Так что после обеда вы поднимайтесь с себе, отдохните, а в восемь я зайду за вами, и мы спустимся к гостям; надеюсь, сегодня никто не будет опазды-вать. -- И они распрощались до вечера.

Вернувшись к себе, Амирхан Даутович вспомнил тот давний августовский день, когда он сидел в здании районной милиции и ждал сообщений от Эркина Джураева. Прошло всего шестнадцать часов, как не стало Ларисы, и он с горечью подумал тогда, что к этим шестнадцати он теперь всю жизнь будет прибавлять часы, дни, недели, годы, а теперь вот набежало пятилетие.

Пять лет! Разве мог он предположить, что потеря жены, сама по себе трагедия всей жизни, обернется дополнительно и еще такими крутыми зигзагами в его личной судьбе. Странно, в свои пятьдесят он после смерти Ларисы реальной своей жизнью вос-принимал только эти последние пять лет, остальное виделось как сквозь туман, и он с трудом соотносил себя с теми давними счастливыми днями.

А теперь новый этап жизни, снова навязанный ему. Кусок этот мог продлиться несколько месяцев, от силы полгода -- на большее он не рассчитывал: слишком неравными были силы, чтобы долго про-тивостоять изощренному Шубарину и его компаньо-нам. А что дальше? Что ожидает его, когда он сделает последний шаг в задуманном деле, как решил в первый же вечер, в тот давний и не давний вечер, когда пришли вербовать его в полутайный синдикат? Чтобы раскрутить то, с чем он придет к властям, нужны годы и годы -- он-то знал стиль и темпы работы прокуратуры: надеяться, что жизнь подарит ему такой срок, не приходилось. Даже здесь, под неослабным вниманием всесильного Артура Алек-сандровича, несмотря на полный комфорт и возмож-ность в любую минуту связаться с профессором в Ташкенте, заполучить консультацию, а если надо, и самого профессора (не говоря уже о том, что до-ступны были лекарства, какие только есть в природе), и то на неделе пришлось дважды вызывать "Скорую".

Но о том, что будет после, думать не хотелось... Путь свой он выбрал давно, тридцать лет назад, еще там, на шаткой палубе эсминца, и сейчас, на краю жизни, следовало последние дни свои прожить достойно и выполнить свой долг.

Ровно без пяти минут восемь раздался стук в дверь -- на пороге стоял Шубарин. Амирхан Даутович не сомневался, что он уже провел инспекцию в банкетном зале, отдал последние распоряжения, прежде чем подняться за ним. В той торжествен-ности, с какой отмечали день памяти его жены, прокурор усмотрел непонятную для себя значитель-ность события в глазах синдиката -похоже, и в это мероприятие Артур Александрович вкладывал нужный ему подтекст. Может, ему хотелось собрать людей, редко встречающихся за одним столом? А может, кому-то лишний раз нужно было показать единство и, так сказать, благородство стиля своего консорциума? Впрочем, не стоило ломать голову -- Шубарин, как всегда, был труднопредсказуем, и все следовало принимать как есть...

Амирхан Даутович никогда прежде не заглядывал в банкетный зал, хотя в последние недели почти ежедневно бывал в "Лидо". У двери ресторана их встретил Адик, одетый сегодня несколько торжест-веннее, чем обычно, он и провел их в зал. Как только Амирхан Даутович вместе с Артуром Алек-сандровичем вошли в ярко освещенную комнату, собравшиеся, не сговариваясь, поднялись из-за сто-ла, словно отдавая дань торжественности и скорб-ности момента. Прокурора удивил состав собрав-шихся за столом: кроме Александра Николаевича Кима и Христоса Яновича Георгади, оказались тут и Адыл Шарипович, братья Григоряны. Сидели за столом и Ашот рядом с Коста, и еще несколько неизвестных Азларханову людей -- одни мужчины.

Проходя на указанное Адиком место, Амирхан Даутович увидел на стене большую цветную фото-графию Ларисы, наверное, переснятую из первого альбома, -- она улыбалась на фоне медресе в Куня-Ургенче, -- снимок этот очень нравился самой Ла-рисе. Угол фотографии перехватывала черная муа-ровая лента с датами: 1940-1978. О скорбном дне напоминало и множество роз, все только белые; высокие хрустальные вазы под цветами, наверняка доставленные Икрамом Махмудовичем на время из магазина, тоже были перетянуты черными лентами, завязанными в кокетливые банты.

Артур Александрович, поправляющий цветы в напольных вазах у входа, сел на свое место по-следним во главе стола; слева от него оказался Азларханов, справа Икрам Махмудович. За время общения с Шубариным прокурор привык к хорошо сервированным столам, но этот удивлял роскошью -- чувствовалось, что Файзиев перетряс не одну спецбазу; ножи-вилки-бокалы вряд ли были казенные -- опять же, наверное, Файзиев постарался: то ли из дома привез, а может, и с какой-нибудь обкомовской дачи или резиденции позаимствовал на время. Амирхан Даутович как-то слышал за обедом, что Георгади, как человек европейского воспитания, предпочитает столовое серебро и тяжелый голубой хрусталь -- может, добро из его запасников? И все это организовано в память Ларисы? Зачем ей было бы все это?..

Сидели, как на больших приемах, свободно -- громадный стол позволял, и от этого создавалось ощущение вроде бы официальности, строгости -- впрочем, как давно заметил прокурор, некая чопорность была в духе Шубарина, а он и правил бал. Имел Артур Александрович слабость, может, опять же наследственную или скорее русскую: любил он застолья, любил угощать, принимать гостей, хотя бражником не был.

Адику сегодня помогали еще два официанта, и по какому-то неуловимому знаку Артура Алек-сандровича они быстро разлили водку и коньяк -- вероятно, знали, кто чему отдает предпочтение.

Шубарин встал и попросил минутой молчания почтить память той, ради которой они сегодня здесь собрались. Потом он стал говорить о Ларисе Пав-ловне, наверное, адресуясь прежде всего к тем не-скольким мужчинам за столом, что были незнакомы прокурору. Говорил долго -- он действительно знал о ней немало... Упомянул события, подзабытые и самим прокурором. Память незаметно унесла Амирхана Даутовича в минувшие счастливые дни, и он перестал слушать Артура Александровича. Он не отрывал глаз от портрета жены, висевшего прямо над головой Коста... Мелькнула мысль, что ведь это первые многолюдные поминки Ларисы -- все прошлые годы он поминал ее один, и годы выпадали один безрадостнее другого, единственным утешени-ем ему служило то, что хоть успел, не оставил ее могилу безымянной.

Амирхан Даутович благодарным взглядом потя-нулся к братьям Григорянам, поставившим памят-ник Ларисе, -- братья, не сводя глаз с Артура Алек-сандровича, внимательно слушали взволнованную речь. И когда все подняли рюмки, Амирхан Дау-тович тоже выпил коньяку. Потом слово взял про-курор Хаитов -- он говорил о трагической судьбе Ларисы, которую хорошо знал, говорил о доле, вы-павшей Амирхану Даутовичу, о том, с каким муж-ским достоинством нес он свой крест. Слушая вы-ступавших одного за другим Икрама Махмудовича, братьев Григорянов, старого бухгалтера Кима, про-курор вдруг ощутил, какой волшебной магией об-ладает целенаправленное, страстное слово... Скажи сейчас Артур Александрович, что нужно тут же встать и пойти врукопашную на Бекходжаевых, вряд ли кто уклонился бы, не говоря уже о том, чтобы усомниться душой в необходимости такого шага. Какой дух братства, единства, жертвенности витал над столом! И создал эту атмосферу Шубарин.