Самуил Лурье - Полдень XXI век 2009 № 04

• Название: Полдень XXI век 2009 № 04
• Автор: Самуил Лурье
• Издательство: Издательство: ВОКРУГ СВЕТА
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-98652-292-0

Содержание:

КОЛОНКА ДЕЖУРНОГО ПО НОМЕРУ. Самуил Лурье.

ИСТОРИИ, ОБРАЗЫ, ФАНТАЗИИ

Юрий Гузенко «ПЕРЕПИСЧИК». Повесть

Владимир Голубев «НАБЛЮДАТЕЛЬ». Рассказ

Станислав Бескаравайный «МНЕМОКОГНИТОР». Рассказ

Валерий Брусков «АККУРАТИСТ». Рассказ

Николай Васильев «ИСТОРИЯ О БАБОЧКЕ». Рассказ

Павел Амнуэль «БРЕМЯ ПРОРОКА». Рассказ

Евгений Обухов «ТЛИМ И ГРОЗИМ». Ироническая проза

ЛИЧНОСТИ, ИДЕИ, МЫСЛИ

Ольга Чигиринская «ПРОБЛЕМА ЖАНРА» ОТНОСИТЕЛЬНО ФАНТАСТИКИ»

Ярослав Веров, Игорь Минаков «ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ»

ИНФОРМАТОРИЙ

Конкурс фантастического рассказа

Наши авторы

---

Если я немного головой поехал, это мое дело. Пока работать не мешает. А если камень на самом деле вращается, то это будет громадное открытие имени моей фамилии. Как бы проверить?

Призадумался еще крепче. И вдруг мне пришла интересная мысль: на станции оборудования полно, но нет ничего для визуальной регистрации быстрых процессов. Наверное, это правильно, ведь на Луне ничего быстро не происходит. Вернее сказать, вообще ничего не происходит. Если, к примеру, пробежит собака, то заснять ее будет нечем, кинокамеры нет. Фотоаппарат, конечно, есть, очень хорошая зеркалка «Зенит-Е». И несколько катушек черно-белой «свемовской»[10] пленки. А зачем здесь цветная? На Луне всё серое. Одна только Матушка цветная, но ее снимков — горы наворочены.

В следующий выход я прихватил «Зенит», прочертил мелом на камне горизонтальную линию, которая тут же стала весело вращаться, и стал снимать. Если камень вращается, то линия на снимках будет расположена по-разному. Если нет — ой-ой-ой. Честно отсняв все тридцать шесть кадров, я вернулся, положил пленку в «земную» сумку, лег и уснул.

Все когда-нибудь кончается, даже долгое дежурство. И однажды поздним вечером из динамика рации раздался веселый Генкин голос:

— Эй, затворник! Гостей принимаешь?

— Куда от вас деваться?

— К посадке готов!

— Разрешаю!

В шлейфах пыли Генка спустился с черных небес. Мы хлопнули друг друга по плечам, пожали толстые лапы скафандров и принялись за работу. Погрузка-разгрузка — любимое занятие обитателей Луны. Тяжеленные баллоны с кислородом, ящики с харчами, канистры воды, какие-то длинные коробки были уложены в подпол станции. В багажник взлетно-посадочного модуля отнесли пустые баллоны, канистры и контейнер с сушеными какашками. Туда же поставили ящик с драгоценными пленками и лентами самописцев. Сфотографировались в обнимку. Потом Генка прошлюзовался в станцию, а я, забравшись по лесенке в модуль, сел в пилотское кресло, пристегнулся, посмотрел на зеленые точки индикаторов и глубоко вздохнул:

— К взлету готов!

Генкин голос прохрипел в наушниках:

— Ну и напердел ты здесь… взлет разрешаю.

Я улыбнулся и нажал кнопку «Старт». В задницу ощутимо толкнуло.

2. Земля

Матушка заставляет себя уважать. По прибытии отвешиваешь ей земной поклон, потом без сил бухаешься на четвереньки. Обленившиеся мышцы громко протестуют. Особо тяжко в первый день. Потом упражнения, процедуры, анализы, рентген, допросы психологов. Через неделю долгожданное: свободен! Зарплата на карточке!

И вот я дома. Дети — в интернете. Пищит мобильник:

— Привет, ты как?

— Нормально.

— Как отдежурилось?

— Нормально.

— Здоров?

— Вроде как.

— Ну, бывай, увидимся!

— Бывай.

Мама, теща и жена хлопочут на кухне, откуда доносятся божественные ароматы. Слюнки текут — хоть ведро подставляй. Вам, земным червякам, этого не понять. После трех месяцев сублимированных концентратов и водички, переработанной из твоего же ссанья…

На столе пиво и соленая астраханская воблочка. С икрой, конечно. Я не спеша потягиваю из темной бутылки и листаю каналы телевизора, выключив звук. После каждой смены надеюсь, что на ТВ появится хоть что-то для души. Для спокойного отдохновения. Но нет. Набор все тот же: мочилово — пьянка — сиськи — ужасы — перхоть — кариес — мочилово. Со вздохом нажимаю красную кнопку. Плазменная «Тошиба» послушно гаснет. Пищит мобильник. Генкина жена.

— Привет, Саш! Ты как?

— Здравствуй, Свет! Нормально.

— А на станции?

— Все пучком.

— А Генка?

— Нормально. Да ты приходи к нам. Чего по телефону…

— Через полчасика. Хорошо?

— Ждем.

С каждым глотком пива желание проявить лунную пленку усиливается.

— Мам, я пленку проявлю, пока вы возитесь.

— Да уже почти готово! А кто звонил?

— Светка. Придет через полчаса.

— Ну, тогда проявляй.

Я иду в кладовку и запираю дверь. Выключаю свет, подтыкаю в щель под дверью старое покрывало. Осторожно перекручиваю пленку в фотобачок. Развожу химикаты.

Через десять минут вытаскиваю мокрую пленку и подхожу к окну. Черная меловая линия на всех снимках горизонтальна. Чего и следовало ожидать.

Жена обнимает сзади, спрашивает:

— К папе когда пойдешь?

— Завтра.

— Батарейки не забудь.

— Ладно.

Встал чуть свет. Лучше поехать пораньше, пока народ не повалил.

Прекрасное утро, зелень и солнце. Чудесные земные запахи.

— Папа.

— Здравствуй, Саша. Тебя не было сто пятнадцать дней.

— Ты считал?

— Я считаю каждый день. Как прошло дежурство?

— Как обычно. Без нештатных. Все хорошо.

— Чем займешься в отпуске?

— Поваляюсь на диване, съезжу на рыбалку.

— А книги?

— Почитаю.

— Книги надо читать, это полезно. У меня есть список хороших книг.

— Я это все читал.

— Книги надо читать, это полезно. У меня есть список хороших книг.

— Папа…

— Книги надо читать, это полезно. У меня есть список хороших книг.

— Отец…

— Книги надо читать, это полезно… это полезно… это…

Зависло. Я поставил цветы в мраморную вазу. Поддел ногтем незаметную крышку на памятнике. Вынул небольшой, с пачку сигарет, блок. Вода, что ли, попала? На руку высыпались батарейки. Вроде бы все сухо. Дурацкая коробочка с процессором и синтезатором речи, говорящая голосом умершего. Похоронная фирма ставит ее бесплатно. Первое время помогает пережить потерю. Потом к ней привыкаешь. Приходишь на кладбище и разговариваешь. Это стали делать недавно. Сначала казалось дико, потом привыкли. Теперь предлагают опции: разговор с покойником по телефону, а также охрану могилы, с фотографированием вандалов и автоматическим сообщением в милицию. А что, и это приживется. Нам много чего поначалу казалось дикостью: брачные контракты, частная земля, дурдом по телевизору. И ничего, привыкли.

Я достал упаковку новых батареек, вставил. Воткнул блок на место, закрыл крышку.

— Папа.

— Здравствуй, Саша. Тебя не было сто пятнадцать дней.

— Ты считал?

— Я считаю каждый день. Как прошло дежурство?

— Как обычно. Без нештатных. Все хорошо.

— Не ври отцу. А зачем камень на фото снимал?

Я оглянулся. Сзади, за могильной оградой, молча стояли люди без лиц.

— А, это вы, уважаемые воображаемые… Тоже слышали? Но вы же никому не скажете, правда? Ведь все, что творится в моей голове, — мое личное дело!

СТАНИСЛАВ БЕСКАРАВАЙНЫЙ Мнемокогнитор Рассказ

Tempora mutantur, et nos mutamur in illis[11].

Корабль скрипел даже в полный штиль. Лонгин так основательно забыл эти звуки, что ему было трудно спать ночами. Если бы шумел камыш или по дну лодки перекатывалась рыбацкая снасть — это его бы не раздражало, с таким сопровождением он привык засыпать уже много лет. На корабле же сотни гвоздей, узлов, десятки скамеек скрипели не переставая. А вдобавок разговоры над ухом, редкие удары железом по меди, морская качка — всё это разрушало покой, мешало сосредотачиваться последние недели.

Но вот этой ночью бессонница была полезна как никогда. Капитан с явным раздражением смотрел на берег, и ему совершенно не хотелось сейчас подводить корабль к неприметным пристаням.

Ведь пассажир может оказаться совсем не тем человеком, донесёт, поставят там караул. И как потом быть?

— Может, сойдешь так? Дадим тебе челнок, до берега догребешь, там посудину оставишь. Как Сунихета прижали, там больше разбойников нет. А в посёлке наши тебя встретят, всё в лучшем виде будет.

— Я платил за провоз коня. Доплачиваю за высадку. Ты не в накладе, капитан, — сухой, даже тощий человек, лет пятидесяти, полез за кошельком. — Моё золото у тебя, серебра мало, и оно мне самому нужно. Давай, командуй.

Капитан сомневался, как сомневается любой, кто подрабатывает контрабандой. Дешевле ведь не довезти человека.

Лонгин опустил руку на перила, ощутил дерево под пальцами, и это дерево, каждое волокно, стало открывать своё прошлое.

— Помнишь, когда достраивали эту либурну, как раз перед спуском, ты взял на руки сына и поклялся жене, что твой корабль будет самый быстрый, что ты не будешь грузить товары сверх меры и всегда вернёшься домой. Так что тебе нечего бояться, Клеон, тебя ведь никто не догонит. Если не веришь, у Дамаски-на спроси.

— Ты знаешь Иону? — удивился капитан. Но потом вспомнил, что корабелов в тот день не было, и вообще, некому теперь рассказывать историю, жена и сын давно в земле. Оспа.

Пассажир нехорошо усмехнулся, как бывает, усмехаются на рынке менялы — и безоружен я, но вот где ты у меня, в кулаке. Клеон сделал «рожки» от сглаза и приказал править на косой ясень.