Гинс Г.К. - Сибирь, союзники и Колчак т.2

• Название: Сибирь, союзники и Колчак т.2
• Автор: Гинс Г.К.
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Таким образом, правительство Соединенных Штатов определенно заявило, что инициатива посылки японских войск принадлежит ему, и по дальнейшим торжественным словам заявления можно заключить, что оно гарантирует территориальную неприкосновенность российских владений.

Американское заявление подписано 5 августа, а на следующий день, 6 августа, была опубликована декларация Японии. В этой декларации не говорится ни о каких специальных интересах японского народа. Она построена на том, что безучастное отношение к судьбе доблестных чехословацких войск не может иметь места.

«В ряды сил, теперь противодействующих этим доблестным войскам, свободно вербуются германские и австро-венгерские пленные, и фактически они занимают положение командное.

Правительство Соединенных Штатов равным образом, чувствуя важность положения в настоящий момент, выступило перед японским правительством с предложением о возможной скорой посылке войск для облегчения чехословацких войск, выносящих давление превосходных сил неприятеля.

Японское правительство решило немедленно послать соответствующие силы для выполнения этой миссии.

Действуя таким образом, японское правительство остается при своем постоянном желании сохранять отношения продолжительной дружбы с Россией и русским народом и подтверждает свою открыто признаваемую политику уважения территориальной неприкосновенности России и нежелания какого бы то ни было вмешательства в ее внутренние дела. Японское правительство также заявляет, что после выполнения упомянутой выше цели оно немедленно выведет все японские войска с русской территории и оставит совершенно неприкосновенным суверенитет России во всех его видах, как политических, так и военных».

Декларации Великобритании и Франции

Несколько позже появились обращения к русскому народу великобританского правительства и Высокого Комиссара Франции. В них заключаются несколько иные мотивы.

Как первое, подписанное министром иностранных дел Бальфуром 22 августа, так и второе, подписанное М. Реньо 19 сентября того же года, в сердечных выражениях говорят о дружбе, благодарности и желании помочь России. Особенно ярко это выявлено Бальфуром.

«Ваши союзники, — говорится в обращении великобританского правительства, — не забыли о вас. Мы прекрасно помним всю помощь, оказанную нам вашими геройскими армиями в первые годы войны. Теперь наша очередь прийти на помощь вам. Мы приходим, как друзья, помочь вам спастись от раздела и гибели, грозящих вам от руки Германии, которая стремится поработить ваш народ и использовать для себя неисчислимые богатства вашей страны.

Народы России! Мы стремимся не только отразить германское вторжение, но и оказать экономическую помощь вашей разоренной, страждущей родине. Партии некоторых припасов уже нами посланы, за ними последуют другие. Нашей задачей является содействие развитию вашей промышленности и использованию вами самими природных богатств вашей родины, но ни в коем случае не эксплуатация их в наших узких интересах.

Наше единственное желание — видеть Россию сильной и свободной».

Как ни тепло это обращение, всё же в нем нельзя не заметить наряду с дружескими чувствами и «интереса». В обращении несколько раз говорится о германской опасности, о германском вторжении, и заключительная фраза «наше желание — видеть Россию сильной и свободной» приобретает поэтому условное значение.

Но тут будет кстати процитировать еще обращение «Британского народа — русским патриотам», принятое на всенародном национальном митинге в Трафальгарском сквере в Лондоне в присутствии 50 тысяч человек. Этот митинг закончился дружественной России демонстрацией с русскими флагами.

Вот что говорится в этом неофициальном обращении к России:

«Мы, народ Великой Британии, граждане старейшей в мире демократии, шлем это послание нашему Великому союзнику — России, отдав себе полный отчет в том, что она была предана и продана врагу группой изменников, преследующей только личные цели.

Нам ведомо также, что мы, союзники, упустили случай своевременно и решительно поддержать русских патриотов, которых морили голодом и постыдно убивали за верность нам.

Поэтому мы обязуемся перед всеми русскими патриотами, пострадавшими за общее союзное дело и ныне сражающимися за возрождение

своей родины, что мы станем с ними плечом к плечу в их борьбе, что их борьба будет нашей борьбой, как их свобода будет нашей».

Подписано заявление Хавелоком Вильсоном, председателем союза моряков, лидером английских тред-юнионов, объединяющих до 8 миллионов рабочих.

Я остановлюсь еще на декларации Реньо.

Помимо общих с другими декларациями мест, например, о помощи чехо-словакам, здесь имеется единственно только в этой французской декларации выраженный мотив о помощи здоровым элементам русского народа, стремящимся положить конец большевистской дезорганизации.

Важно и то, что Реньо, говоря об экономической помощи России, обещал ее совершенно бескорыстно.

Ввиду этого я приведу несколько цитат из его декларации.

«Тесная дружба, столь давно соединяющая Францию и Россию, живет еще в сердцах обеих наций. Франции известен героизм русских солдат, обильно оросивших кровью своей поля битв, и она, помня их боевые заслуги в первые годы войны, глубоко верит в возрождение и боевое будущее русской армии.

Франция, как и союзники ее, не могла не ответить на призыв здоровых элементов русского народа, оставшихся верными союзным обязательствам и стремящихся положить конец большевистской дезорганизации, вызвавшей расчленение и разорение преданной немцам России.

Непосредственной причиной нашего выступления явилась необходимость оказать помощь нашим союзникам чехо-словакам.

Второй целью союзников является столь необходимая России экономическая помощь — помощь, особенная срочность которой вызывается мучениями и лишениями населения и которая будет оказана совершенно бескорыстно.

Наше выступление будет направлено всегда исключительно в интересах России.

Мы гарантируем самым категорическим и совершенным образом уважение к независимости, свободе и суверенитету русского народа и территориальной неприкосновенности его».

Инициатива Соединенных Штатов в японском выступлении и вытекающие отсюда обязательства Америки, заявления союзников о бескорыстной помощи и гарантиях территориальной неприкосновенности — как всё это важно для будущих расчетов национальной России с державами согласия!

Переговоры во Владивостоке

Обстановка, в которой оказались союзники во Владивостоке, многое объясняет в их поведении и отношении к попыткам каких-либо практических соглашений. Многочисленность «правительств», из которых ни одно не признавалось в своем бессилии, взаимная травля и стремление опозорить друг друга, без всякого внимания ко всей неприличности подобных самопосрамлений на глазах посторонних — всё это только роняло престиж русских вообще, и появление во Владивостоке представителей примиряющего и выдержанного в своих внешних и, в частности, междуобластных отношениях Омского Правительства не могло сразу изменить создавшееся во Владивостоке настроение. Для Морриса Вологодский был, вероятно, не больше, чем представитель новой забавной комбинации власти. Задавшись прежде всего целью помощи чехо-словакам и объяснив так свое появление на Дальнем Востоке, союзники не проявляли желания ознакомиться с самостоятельными нуждами каких-то областных правительств. Они могли бы вести переговоры о помощи только с правительством общероссийского масштаба.

Вот отчего до окончания работ Уфимского Совещания и объединения власти никаких серьезных шагов для соглашения о помощи Сибири не могло быть сделано.

Было, однако, два выхода.

Один заключался в использовании чехо-словацкого вопроса в качестве основы соглашения. Можно было просить о различного рода помощи, мотивируя невозможностью в противном случае обеспечить безопасность чехо-словаков. Мы учли это, и когда Гайда стал домогаться назначения его командующим сибирскою армией вместо Иванова, мы, члены дальневосточной делегации, решили согласиться на такую комбинацию, рассчитывая, что назначение Гайды обеспечит помощь Америки. В этом смысле я вел переговоры с Омском. Мотивы к назначению Гайды были еще и другого рода. Ко мне постоянно приходил во Владивостоке поручик Калашников, сыгравший впоследствии роковую роль в организации иркутского переворота. Он говорил о тех интригах, которые наблюдались в русском командном составе, о жажде получить беспристрастного начальника, который бы давал движение и назначение только по заслугам, о личной популярности Гайды. Я отнесся к словам Калашникова с доверием, тем более что Омск уже страдал от соперничества генералов и военного кумовства. Назначение Гайды, однако, не состоялось вследствие энергичного сопротивления Омска: «Назначение Гайды сделает его несменяемым», — телеграфировали оттуда.