Гвидо Мансуэлли - Цивилизации древней Европы

• Название: Цивилизации древней Европы
• Автор: Гвидо Мансуэлли
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Культурология
• Год: 2007

---

РАЗНООБРАЗИЕ И ЕДИНСТВО

ПОСЛЕСЛОВИЕ

В предшествующих главах мы попытались очертить историю европейских народов, избегая в то же время чрезмерных обобщений и описания деталей, в которых иногда увязают авторы учебников по археологии. Мы не стремились к выделению главных линий, но сконцентрировали наше внимание на некоторых аспектах и моментах, которые образуют, на наш взгляд, ключевые точки этой многотысячелетней истории, — континентальные центры, средиземноморская циркуляция, их материальные связи, роль эллинизма, Рима и Византии, волны вторжений и т. д. Эта сложная структура, где наши знания, еще неполные или недостаточно точные, сохраняют пробелы, требует рефлексии. Делать выводы в пределах этого очерка было бы проявлением самонадеянности; и тем не менее важно поставить точку в отношении стольких сведений и проблем.

Изучение доисторического этапа заставляет, в первую очередь, выйти за пределы этого общего места древней истории, в соответствии с которым все сводилось к восточному и средиземноморскому детерминизму. Разумеется, континентальное развитие в основном являлось результатом процессов, которые уже принесли свои плоды на Ближнем Востоке, а затем в Средиземноморье. Но раз этот сдвиг произошел, мы не можем ограничиваться рассмотрением Европы в связи с Востоком: Европа должна рассматриваться также с точки зрения самой Европы. В известной сегодня работе Гордона Чайлда эта проблема была четко сформулирована. Немного позже, в 1940 г., С. Ф. Хавкес привел убедительные доказательства в подтверждение своего тезиса об оригинальности европейских цивилизаций бронзового века. Это заставило Гордона Чайлда пересмотреть свое исследование и придать большее значение тому, что не сообщалось о Европе в плане отношений Запада и Востока: его собственные изыскания привели к тем же выводам. Наконец, совсем недавно авторы коллективного труда, составленного под руководством и при участии Андре Леруа-Гурана, показали, что цивилизации Европы позднего доисторического периода уходят своими корнями в палеолитическое прошлое. Европейская действительность на самом деле постигается в этой отдаленной эпохе, и это позволяет нам еще раз подчеркнуть, что нельзя «отсекать», как очень часто делалось, одну эпоху от другой.

На всем протяжении истории от неолита до эпохи металла мы становимся свидетелями метаморфоз настоящей мозаики цивилизаций, в которой прослеживаются определенные взаимоотношения, особенно с точки зрения устройства этих цивилизаций. Первый этап соответствует непрерывному перемещению очагов, затем следует фаза относительной стабильности в северном пространстве, Средней Европе, части Иберийского полуострова и на Балканах.

Несомненно, существуют некоторые детальные неточности в представлении об этих феноменах, — но если эта неточность возникает собственно в источниках наших знаний, то остается добавить, что это всего лишь предложенная нам интерпретация.

Каждый новый этап раскопок открывает неизвестную цивилизацию; они отличаются деталями, морфологическим своеобразием основных предметов, техникой или материальной культурой. И если мы бегло просмотрим старый Reallexikon, составленный Эбертом, мы увидим доисторическую эпоху с данной точки зрения — в аспекте многообразных типов и культур. Дошло до того, что исследователи задаются вопросом, существовала ли собственно европейская реальность вне этих нюансов и этой бесконечной фрагментарности доисторических культур. Но не нужно упускать из виду, что различия культур могли объясняться внутренним развитием, поскольку невозможно установить достаточно точную их хронологию, которая отражала бы через их преемственность все этапы эволюции. До тех пор пока остаются неясности в том, что касается хронологических уточнений, эта проблема не сможет найти приемлемого решения.

Разнообразию неолитических койне, обусловленному оседлостью земледельческих групп, противостоит распространение общих форм на обширных пространствах, вызванное прогрессивным динамизмом халколита и эпохи металла. Начиная с этого времени, когда мы становимся свидетелями важных процессов, таких как распространение колоколовидных кубков и боевых топоров, наблюдается явное географическое сходство некоторых пространств, например пространств цивилизации курганов или полей погребальных урн. Каким бы ни было значение внешних импульсов в их формировании, географический аспект приводит нас к выводу, что эти цивилизации развивались автономно-. То же можно сказать о цивилизации Галыптат и предшествовавших ей цивилизациях, которые существовали в тех же территориальных рамках. Воздействие субстратов, процессы аккультурации, а также другие признаки показывают, что, по крайней мере в эпоху, когда эти цивилизации приобретали свои типичные черты, они не могли быть обусловлены только действием новых волн, пришедших извне. Теория последовательных «вторжений», ставшая неприемлемой в слишком схематичной и упрощенной форме, которую придала ей старая протоисторическая наука, однако, не была отвергнута. Главное — определить границы ее применения и временные рамки. Если обратиться к «великим вторжениям» конца эпохи древнего мира — единственным, которые мы можем детально рассмотреть, следуя точной хронологической шкале, — то заметим, что фундаментальное значение имели не вторжения как таковые, но их последствия, которые привели к интеграции, анализируемой в последней главе книги и соответствующей истинному началу исторической Европы. При сходных условиях, вероятно, в доисторическую и протоисторическую эпохи также имели место перемещения групп, которые приходили извне, прежде всего с востока или же с внутренних территорий континента. Мы можем составить некоторое представление о последних, в первую очередь используя все, что знаем о расселении кельтов в эпоху Ла Тен. События, которые разворачивались во внутренних континентальных регионах, известны нам лишь по откликам народов, зафиксированным ими в письменных источниках. Нашествие кимвров и тевтонов не должно рассматриваться изолированно; это было не только предвестие «великих вторжений», но свидетельство передвижений, весьма обычных для древней Европы. Эта нестабильность объясняется тем, что доисторический и протоисторический мир не имеет границ и что Европа долгое время оставалась верной племенной, а иногда даже мелкоплеменной структуре. Эта ситуация разрешилась только с образованием государственных организмов, в частности во время «Великого переселения». Греки также были совершенными «европейцами»: их партикуляризм лишь крайнее проявление эволюции дои протоисторического положения вещей. Если римляна'м удалось преодолеть это впоследствии, то не только потому, что они подавляли независимость городов и племен, но и потому, что они заимствовали на Востоке государственную концепцию обширного территориального пространства и интегрировали в данную систему то, что античные авторы считали завершенной формой цивилизации, то есть город. В конечном итоге это стало возможно только благодаря гибкости их юридических принципов, поддающихся адаптации среди других народов. «Римский» опыт, как мы видели, сыграл заметную роль в формировании государственных систем раннего Средневековья. Варьируясь лишь в некоторых локальных аспектах, романизация как таковая, реализованная самой мощной организационной системой из известных древней Европе, не смогла ускользнуть от того, что было общим для всей континентальной истории. Парадокс не только в том, что общеевропейский дух во все времена определялся отсутствием единообразия, точнее — отказом долгое время оставаться на одних и тех же позициях, «критической точкой зрения», которую хотелось бы уловить в поведении доисторических групп по отношению к тому, что их волновало. Поэтому мы предпочли бы обозначить словом «койне» то, что обычно называют цивилизациями: чем более обширной была территория, тем выше было число локальных вариаций.

То, что сказано нами в отношении цивилизации, равным образом проявляется в области лингвистики. Хотя считается, что в эпоху Античности распространение индоевропейских языков не было столь интенсивным, как сегодня, преобладание индоевропейских наречий составляет тем не менее один из наиболее важных общих аспектов. Но начиная с классической эпохи, когда появляются документы, содержащие достаточно обширную информацию о внутренних континентальных территориях, в индоевропейских языках проявляются значительные отличия, так что их группы, например в Италии, формируют настоящую мозаику. И мы имеем все основания предположить, что так было и в других районах. Вплоть до римской эпохи и даже до Средневековья этрусский островок в Италии, остатки лигурского языка, широко распространенные средиземноморские языки и языки Иберийского полуострова отличались почти исключительным преобладанием соответствующих наречий. Несомненно, все они имели общие основы и неоспоримое родство, но начиная с Античности они снова проявляют тенденцию к различению, прежде чем оказаться изолированными друг от друга, образовав национальные языки, которые, наконец, вследствие того же процесса разнообразились почти неуловимыми вариациями местных наречий. Лингвистический аспект, таким образом, столь же сложен, как археологическая картина, отражающая многочисленные культуры. В этом плане устойчивость старых пластов имеет, возможно, меньшее значение, чем превращения, которые произошли с крупными языковыми группами. Топонимика в этом отношении предоставляет обширный материал по лингвистической истории Европы, который, к сожалению, еще мало используется; она тесно связана с географической проекцией, к которой необходимо обращаться, как уже отмечалось выше, дабы лучше понять культурные факты, обнаруженные археологией. Это, разумеется, не означает, что лингвистические аспекты совпадают с культурными; подчеркнем, что это просто аналогия между эволюционными процессами. Эллинизированная культура и открытая средиземноморская политика этрусков контрастируют с их лингвистической изолированностью, а цивилизация Гальштат была общей для кельтов и иллирийцев. Отождествление кельтов с культурой Ла Тен нельзя считать абсолютным. Но если пути распространения языков и культур, лингвистической и культурной аккультурации и отличались в разные промежутки времени, тем не менее в них проявляются общие черты. Старый тезис о соответствии между лингвистическими и культурными факторами полностью не теряет, однако, своего значения, поскольку рассматривает их как составные элементы этноса. Напомним в связи с этим об исследовании Массимо Паллотино, посвященном формированию этрусского этноса. Впрочем, нет смысла говорить об этносах, когда они уже известны, то есть когда мы можем обратиться к прямым или косвенным историческим источникам и сделать вывод, что этнос соответствует конечной, а не отправной точке. Эти феномены, естественно, характеризуют не только Европу, но Европа в этом отношении крайне интересна для исследования.