Дмитрий Вересов - Книга перемен

• Название: Книга перемен
• Автор: Дмитрий Вересов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061351-9, 978-5-9725-1609-4

Все смешалось в доме Луниных.

Михаила Александровича неожиданно направляют в длительную загранкомандировку, откуда он возвращается больной и разочарованный в жизни.

В жизненные планы Вадима вмешивается любовь к сокурснице, яркой хиппи-диссидентке Инне. Оказавшись перед выбором: любовь или карьера, он выбирает последнюю. И проигрывает, получив взамен новую любовь — и новую родину.

Олег, казалось бы нашедший себя в тренерской работе, становится объектом провокации спецслужб и вынужден, как когда-то его отец и дед, скрываться на далеких задворках необъятной страны — в обществе той самой Инны.

Юный Франц, блеснувший на Олимпийском параде, становится звездой советского экрана. Знакомство с двумя сверстницами — гимнасткой Сабиной из ГДР и виолончелисткой Светой из Новосибирска — сыграет не последнюю роль в его судьбе. Все три сына покинули отчий дом — и, похоже, безвозвратно…

---

К моменту окончания короткого монолога Михаила Александровича в гостиную, почувствовав, что происходит нечто эпохальное, заглянули и старшие братья.

— Папа едет в Африку, — сообщил новоприбывшим Франик.

— Сразу говорите, кому что привезти, — вздохнул Михаил Александрович.

— Самого себя, — сказала Аврора и, чтобы не расстраивать мужа, добавила: — Можно бы еще веер из страусовых перьев, если таможня пропустит.

— Самолично поймаю и ощиплю страуса, — пообещал Михаил Александрович, — если они там еще водятся.

— Ритуальный барабан, — заявил о своем желании Вадим, — можно самый маленький.

Олег промолчал, глядя на отца, а практичный Франик сказал:

— Ты мне, папа, лучше прямо сейчас кактус подари. А то мало ли. Может, тебе и не до подарков будет.

* * *

Тренировки у Франика были через день, и Олег добросовестно и не без удовольствия сопровождал брата в секцию, а потом по рано выпавшему в этом году снегу вел его домой, презрев короткий отрезок трамвайного маршрута. Им обоим нравились эти поздние прогулки сквозь подмороженный вечерний свет, они с хрустом дружно топтали молодой ледок над обмелевшими лужами, они ради крошечных, с шарик пинг-понга, снежков соскребали варежками с асфальта тонкий снежный слой, с рассветом растекающийся слякотью, высыхающий днем, а к ночи, не иначе как специально для них двоих, обязательно обновляемый. И у обоих в эту пору было два любимых запаха: запах снежной ночной свежести и пыльный, потный запах спортзала.

Франик тренировался упорно и самозабвенно. Он предпочитал чистую акробатику на ковре упражнениям на снарядах. На ковре он двигался так же естественно, как и ходил по улице. Это была прогулка юной ласточки, танец мотылька — полет, казалось, не требующий ни мышечного напряжения, ни работы вестибулярного аппарата, ни холодной спортивной отрешенности, сосредоточенности на результате, ради которого, собственно, и весь сыр-бор — тренировки, тренировки и тренировки.

Еще с доармейских времен Олег был немного знаком с Юдиным, тренером Франика, действительно, длинным и из-за серьезной давней травмы негибким. Юдин разрешал Олегу присутствовать на тренировках и, памятуя о его спортивных достижениях, даже просил иногда провести вместо него разминку с мальчишками. Олегу неожиданно понравилось это занятие, и он задорно командовал, а бывало, и присоединялся к тренирующейся юной компании, с удовольствием двигался, прыгал, бегал, отжимался и кувыркался. Забавлялся, как он объяснял это сам себе.

Юдин, наблюдавший за Олегом, как-то спросил:

— А как же бокс, а, Олег? Что бы тебе не вернуться? Вполне еще молодой, гибкий, прыгучий. Да и посильнее стал за эти годы.

Олег пожал плечами и не ответил. Его бывший тренер, к которому он привык, притерся, притерпелся, которого ненавидел временами вполне умеренно, без желания смертельно нокаутировать и таким образом решить проблему их взаимоотношений раз и навсегда, его тренер, сделавший из Олега чемпиона города, перебрался в Москву. А начинать все сначала, выстраивать изматывающие своей противоречивостью отношения, которые, по его мнению, неизбежно возникают между тренером и спортсменом, Олегу не хотелось, не хотелось пускать незнакомца на суверенную территорию своих интересов и пристрастий.

Подслушавший Франик наморщил нос: Олежка, по крайней мере, не ответил Коню отрицательно, значит, есть надежда, что все устроится. Здоровый авантюризм Франика не позволял ему откладывать дело в долгий ящик, и в тот же вечер после тренировки он потащил Олега к боксерам, куда давно уже втихаря торил дорожку: приходил, смотрел, пихал кулачком в плотный коричневый бок шнурованную грушу, знакомился с мальчишками, узнавал правила во всех подробностях, в уме зарисовывал характерные движения, прикидывал на себя особую боксерскую пластику, украдкой проводил пальцем по холодному солнышку гонга, в общем, приживался.

— Олежка, ну давай заглянем, — теребил Олега Франик. — Интересно же!

— Франик, ты меня к чему склоняешь? — хмуро спрашивал прозорливый Олег. — А мама? Добьешься того, что она сама возьмется тебя на тренировки водить.

— А откуда она узнает? — широко раскрывал котеночьи глазенки Франик. — Ну от кого она, спрашивается, узнает, что я тоже тренируюсь? Не от тебя же! Ты же, Олежка, тайны умеешь хранить лучше всех.

— С чего ты взял про тайны? — проворчал Олег — Ты мне до сих пор никаких своих тайн не доверял. И почему ты думаешь, что я ничего маме не скажу? А, между прочим, кто тут сейчас говорил про тренировки? По-моему, мы только посмотреть намеревались?

— Ну, посмотреть, записаться. Меня уже по возрасту вполне могут принять. Только они там не верят, что мне уже скоро двенадцать. Олежка, ну что тебе стоит подтвердить, а?

— Франц, — засмеялся Олег, — знаешь, тебе прямая дорожка не в бокс, а в дипломатический корпус. Ты мастер варить суп из топора. Ты хитрый лис и пройдоха. К тому же со способностями к языкам.

— Да ну, — порозовел польщенный Франик, — не к языкам, а только к русскому и немецкому, если без всяких там правил, если только говорить, а не писать или читать. Просто мы с мамой разговариваем каждый день.

— По-русски и по-немецки? Ладно, пойдем, — внезапно решился Олег, и Франика с его подачи записали в секцию, в наилегчайший «мушиный» вес.

Азарт, охвативший Олега при виде юных боксеров, подвижных и тугих, как мячики, был знакомым, но забытым ощущением, ностальгическим и весьма приятным. Олег понял, что нужно возвращаться в спорт. Пока. А там видно будет. Он начал тренироваться, а по рекомендации Юдина и благодаря тому, что Олега еще не совсем забыли в секции, его официально оформили тренером щенячьей — самой младшей — группы боксеров и стали платить небольшое жалованье. Это было лучше, чем ничего.

Теперь, когда вопрос самоопределения был худо-бедно решен, со всей остротой встала еще одна немаловажная для молодого мужчины проблема: Олег почувствовал острую необходимость обзавестись подругой. Не просто девушкой для удовлетворения известных потребностей, а дамой сердца, если угодно, близким существом, достойным уважения.

Олег, наверное, много себе напридумывал. Дело в том, что он еще не успел познать плотской любви. Сначала был спорт, изнурительные тренировки. Он приходил домой и проваливался в глубокий сон без соблазнительных сновидений. Потом армейская служба в краях, где женщины не слишком доступны. И теперь он в глубине души робел и стеснялся собственной неопытности, и оправдывал свою робость потребностью в идеале, не замечая заглядывавшихся на него молоденьких девчушек-гимнасточек в спортивных костюмах, обтягивающих веселые грудки, не прикрытые лифчиком, и высоко открывающих гладкие тренированные бедра. Они все были для него на одно лицо, эти гимнасточки. Он даже по цвету костюма не мог отличить их друг от друга. У всех стянутые в пучок на макушке негустые волосы, все в неприятных на вид тряпочных тапочках на резинке, все какие-то бледносиневатые благодаря лампам дневного света.

Олег и понятия не имел, что стал легкой добычей для определенного рода одиноких дам, которые относятся к молодому мужскому телу вполне прагматически.

Глава 2

Итак, почва была подготовлена, оставалось лишь ждать неизбежного дьявольского бесчинства, но скрепя сердце я решил все снести и глубоко затаил отчаяние.

Э. Т. А. Гофман. Магнетизер

Какое-то время утрясались формальности, и в Триполи Михаил Александрович прилетел только в начале февраля. Зима заканчивалась, начиналось цветение, пока еще робкое, полусонное, по-детски наивное. Зима заканчивалась, но закончилась еще не совсем, и в не отапливаемой комнате общежития, в которой его поселили на время адаптации, было промозгло и неуютно, особенно по ночам, и совершенно непохоже на яркую, веселую, беззаботную Африку.

Африка начиналась за пределами территории городка, находящегося в ведении посольства. Африка, купающаяся в прибрежной голубизне, Африка, машущая перистыми пальмовыми крыльями, Африка пряных ароматов и смуглых лоснящихся тел. Африка, где люди не свихнулись на подсчете валютных чеков, Африка, где в белых домиках с плоскими крышами горят жаркие очаги, а потому и зимой тепло. Африка, где можно целый день бродить по базару, торговаться, корыстно хвалить и ругать товар, ссориться, брататься, завидовать, глазеть, украдкой трепать по холке чужих осликов с пропыленной взъерошенной шерстью и лукавыми глазами. Можно даже поселиться там, на базаре, на толстой и скрипучей растрепанной циновке из пальмового волокна, под куском выцветшего полосатого полотна, натянутого на палки, разжечь прозрачный, почти не видимый на ярком солнце костерок, вскипятить в помятом котелке воду, заварить чай в расписном глиняном чайничке с отбитым, а потом уважительно починенным — прикрученным серебряной или стальной проволокой — носиком и запивать чаем жесткую, как подошва, лепешку, испеченную неделю назад, и жевать несравненные алжирские финики деглет-нур, что получили свое название, дабы увековечить имя одной из жен пророка Мохаммеда, вероятно, сладчайшей, нежнейшей и ароматнейшей женщины.