Кристофер Паолини - Наследие

• Название: Наследие
• Автор: Кристофер Паолини
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-353-05571-6

Еще недавно Всадник драконов Эрагон был бедным деревенским мальчиком, а его дракон Сапфира синим камнем, затерянным в лесу, а теперь от них зависит судьба всего мира. Долгие месяцы странствий и сражений принесли героям победу и надежду, хотя и разбили их сердца. Но настоящая битва ждет их впереди. Эрагону и Сапфире предстоит сразиться с могущественным Гальбаториксом. Хватит ли у них сил для решающей битвы? Кто знает, смогут ли они свергнуть жестокого короля и восстановить справедливость в Алагейзии? А если и смогут, то какой ценой? У них будет только один шанс…

Завораживающее завершение тетралогии К.Паолини "Наследие", ставшей мировым бестселлером.

---

С глухим стуком ворота распахнулись, и оттуда вырвались густые клубы дыма от многочисленных горевших факелов, заставляя варденов, стоявших ближе всего, кашлять и прикрывать лица. Откуда-то из мрачных глубин замка послышался барабанный перестук железных конских подков, и прямо из клубов дыма вылетел конь с наездником на спине. В левой руке всадник держал то, что Эрагон сперва принял за обычное копье, но вскоре он заметил, что копье это сделано из какого-то странного зеленого материала, а его зазубренное острие имеет весьма странную, совершенно незнакомую форму. От острия копья исходило слабое сияние, что явно свидетельствовало о примененной магии.

Всадник, натянув поводья, повернул коня в сторону Сапфиры, которая уже слегка присела, готовясь нанести правой передней лапой чудовищный, убийственный удар.

Эрагона вдруг охватило беспокойство. Этот всадник казался слишком уверенным в себе, а его копье выглядело слишком необычно. И хотя наведенные Эрагоном магические чары должны были бы защитить Сапфиру, он все же не сомневался, что ей грозит смертельная опасность.

Понимая, что не успевает вовремя до нее добраться, Эрагон попытался проникнуть в мысли всадника, но тот был настолько поглощен стоявшей перед ним задачей, что, похоже, даже не заметил его присутствия и попытки установить мысленную связь. И эта его непоколебимая сосредоточенность помешала Эрагону даже поверхностно проникнуть в его сознание. Прекратив тщетные попытки, Эрагон припомнил полдюжины магических слов древнего языка и составил несложное заклинание, желая хотя бы остановить мчавшегося галопом боевого коня. По сути, это был акт отчаяния: Эрагон понятия не имел, владеет ли всадник искусством магии и какие меры предосторожности он предпринял на тот случай, если против него тоже будет использована магия. Но просто так, сложа руки, Эрагон стоять не собирался — ведь жизни Сапфиры угрожала реальная и, по всей видимости, смертельная опасность.

Он глубоко вздохнул, напомнил себе, как правильно произносить наиболее сложные звуки древнего языка, и хотел уже произнести заклинание…

Но оказалось, что эльфы Блёдхгарма его опередили. Эрагон не успел и рта открыть, когда услышал за спиной их завораживающее негромкое пение — порой перекрывавшие друг друга и сложным образом переплетавшиеся голоса эльфов сливались в какую-то нестройную, внушавшую безотчетную тревогу мелодию.

Первый звук приготовленного заклинания успел все же сорваться с его губ, когда магия эльфов начала действовать.

Витраж, украшавший крепостную стену, разом вздрогнул, шевельнулся, и осколки стекла водопадом посыпались вниз, на всадника и его коня. А затем в земле перед ними вдруг открылась длинная и, по всей видимости, очень глубокая трещина, и с громким ржанием конь провалился в нее, сперва попытавшись ее перепрыгнуть и сломав при этом обе передние ноги.

Уже падая вместе с конем, всадник отвел назад руку и метнул свое сверкающее копье в Сапфиру.

Убежать Сапфира не могла. И увернуться тоже. Так что она просто выбросила навстречу копью переднюю лапу, надеясь отбить его в сторону. Однако она промахнулась — всего на несколько дюймов, — и Эрагон с ужасом увидел, как копье глубоко вонзилось ей прямо в грудь под ключицей.

Глаза Эрагону застлала кровавая пелена бешенства. Собрав все силы, какие только можно — силу собственного тела, силу того магического сапфира, что был вставлен в рукоять Брисингра, и силу тех двенадцати алмазов, что были спрятаны в поясе Белотха Мудрого, которым Эрагон опоясал себя перед боем, а также силу Арена, того эльфийского кольца, что красовалось у него на правой руке, — он бросился вперед, намереваясь стереть с лица земли проклятого всадника, что бы ему самому при этом ни грозило.

И снова эльфы опередили его. Эрагон едва успел затормозить, увидев, что Блёдхгарм, перепрыгнув через левую переднюю лапу Сапфиры, ринулся на всадника, точно пантера на оленя, сбил его с ног и повалил на бок. Затем, каким-то диким образом вывернув ему шею, Блёдхгарм разорвал ему горло своими волчьими белыми клыками.

Пронзительный вопль всепоглощающего отчаяния послышался из окна, находившегося высоко в башне, прямо над распахнутыми воротами крепости. Затем там что-то взорвалось, и из окна полетели куски каменных плит, падая прямо на собравшихся внизу варденов и сокрушая их конечности и ребра, точно сухие прутики.

Эрагон, не обращая внимания на камни, дождем сыпавшиеся на двор, бегом бросился к Сапфире. Несколько эльфов, оказавшихся ближе всех к драконихе, уже успели столпиться вокруг нее и изучали глубоко вонзившееся ей в грудь копье.

— Насколько серьезно… А она не… — Страшно огорченный, Эрагон был не в состоянии закончить ни одной начатой фразы. Ему хотелось мысленно поговорить с Сапфирой, но он воздержался от этого, поскольку вокруг попрежнему могли находиться вражеские заклинатели, способные проникнуть в его мысли или даже подчинить себе его тело и его сознание.

После долгой паузы, которая показалась Эрагону нескончаемой, эльф Вирден повернулся к нему и сказал:

— Благодари судьбу, Губитель Шейдов. Копье прошло мимо основных артерий, повредив лишь мышечную ткань, а уж мышцы-то мы зашивать умеем отлично.

— А вы можете удалить это копье? Или оно заколдовано, и магические чары не позволяют…

— Не беспокойся, мы обо всем позаботимся, Губитель Шейдов.

Суровые, точно монахи у алтаря, все эльфы, за исключением Блёдхгарма, приложили руки к груди Сапфиры и запели — точно шепот ветра в ветвях ивы шелестела эта песня. В ней говорилось о тепле, о росте мышц и сухожилий, о пульсирующей крови и о других, куда более волшебных вещах. Должно быть, лишь благодаря невероятно мощному усилию воли Сапфира оставалась неподвижной в течение всего исцеляющего заклятия, хотя порой ее тело все же охватывала неудержимая дрожь. Полоса крови тянулась по ее груди от древка копья, глубоко вошедшего в плоть.

Когда Блёдхгарм осторожно подошел и встал рядом с Эрагоном, тот быстро глянул на эльфа. Темно-синяя шерсть на подбородке и шее у Блёдхгарма была покрыта пятнами запекшейся крови и в этих местах казалась совершенно черной.

— Что это было? — спросил Эрагон, указывая ему на языки пламени, все еще плясавшие в окне, находившемся высоко над двором.

Блёдхгарм облизнулся, обнажая хищные клыки, потом ответил:

— За мгновение до того, как этот воин умер, я смог проникнуть в его мысли, а через них — в мысли того мага, который ему помогал.

— Ты убил мага?

— Можно сказать и так; точнее, я заставил его убить самого себя. Я обычно не прибегаю к столь экстравагантным, даже театральным приемам, но у меня были… отягчающие обстоятельства.

Когда Сапфира издала тихий протяжный стон, Эрагон ринулся было вперед, но сдержался и увидел, что копье, которого вроде бы никто не касался, само начинает выскальзывать из раны. Веки Сапфиры затрепетали, она несколько раз неглубоко быстро вздохнула, когда последние шесть дюймов копья выходили из ее тела, и наконец зазубренное острие, испускавшее неяркий изумрудный свет, упало на землю, зазвенев на каменных плитах. Странно, но звук этот напоминал скорее удар о камень глиняного горшка, а не металла.

Эльфы перестали петь и отняли свои руки от тела Сапфиры, Эрагон ринулся к ней и коснулся ее шеи. Ему хотелось утешить ее, мысленно сказать, как сильно он за нее испугался, но он, глядя в один из ее блестящих синих глаз, лишь спросил: «Ты как?», скрыв за этим ерундовым вопросом ту бурю чувств, которые в этот момент его одолевали.

Сапфира в ответ один раз моргнула и, опустив голову, с нежностью, точно целуя, обдала его лицо теплым воздухом, выдохнув его через ноздри.

Эрагон улыбнулся. Потом повернулся к эльфам и сказал:

— Эка элрун оно, ялфья, виол фёрн торнесса, — благодаря их на древнем языке за помощь. Те эльфы, что участвовали в исцелении, включая Арью, поклонились и приложили правую согнутую руку к центру груди жестом глубокого уважения — этот жест, насколько знал Эрагон, крайне редко использовался их народом. Было заметно, что почти все эльфы, которым было поручено защищать его и Сапфиру, сильно побледнели и так ослабели, что едва держались на ногах.

— Отступите в задние ряды и отдохните, — сказал он им. — Вас попросту убьют, если вы продолжите сражаться в таком состоянии. Ступайте же, это приказ!

Хотя Эрагон был почти уверен, что эльфы его не послушаются, семеро из них все же сказали: «Как тебе будет угодно, Губитель Шейдов», — и ушли, легко и изящно перепрыгивая через трупы и груды щебня. Даже находясь на пределе своих сил и возможностей, они умели выглядеть благородно и достойно.

А сам Эрагон присоединился к Арье и Блёдхгарму, внимательно изучавшим злосчастное копье. На лицах эльфов было какое-то странное изумление. Казалось, они не знают, как им теперь поступить. Эрагон присел рядом на корточки, стараясь, чтобы ни одна часть его тела не коснулась магического оружия. Он смотрел на изящную резьбу у основания острия, и эти тонкие линии показались ему немного знакомыми, хотя он и не был в этом уверен. Эрагон разглядывал зеленоватое древко, сделанное из какого-то странного материала — и не дерева, и не металла; а слабое свечение древка чем-то напоминало ему эльфийские беспламенные светильники эрисдар, которыми пользовались также и гномы.