Барри Пейн - Переселение душ

• Название: Переселение душ
• Автор: Барри Пейн
• Издательство: Издательский Дом «Азбука-классика»
• Жанр: Классическая проза
• ISBN: 978-5-91181-404-5

Сборник рассказов «Переселение душ» впервые знакомит русского читателя с творчеством замечательного и чрезвычайно популярного в свое время писателя, сумевшего не затеряться, что само по себе довольно ценно, среди таких знаменитых своих современников, как Джон Голсуорси, Бернард Шоу, Оскар Уайльд, Джером К. Джером и многих других. Оставив карьеру военного, на литературном поприще Пейн стяжал славу как автор фантазий и историй о сверхъестественных явлениях. Однако уникальность мира, созданного Пейном в своих рассказах, мира загадочного и даже пугающего порой, мира, в котором реальность зачастую оказывается лишь фантазией, богатство — бедностью, жизнь — смертью, а смерть жизнью, вполне очевидна.

Эта уникальность — в том, что практически любой пассаж, вышедший из-под пера Пейна, насыщен смешным: творчество Пейна в целом, сколь бы разнообразными и разноплановыми ни были написанные им произведения, свидетельствует об одном — их создал мастер с неиссякаемым и завораживающим чувством юмора.

---

Это вовсе не значит, что преданность, с которой молодой человек посвятил себя изучению великой тайны, предохранила его от пристального внимания к другим делам. Во время своего ученичества мастер предложил ему возглавить отдел гороскопов. И он согласился, но все равно каждую минуту своего досуга посвящал учебе. Он слушал музыку, слышал, как за пределами его жилища танцевала молодежь, но для него не существовало, да и не должно существовать, сладостных часов досуга, пока не узнает он, как преобразовать металл в золото. Мозг его развился до такой степени, что шляпы должны были создаваться специально для его головы.

Шли годы, и умер его учитель. Будучи на смертном одре, он призвал своего усердного главу отдела гороскопов к себе и сообщил ему великую тайну. Наш философ, теперь мужчина средних лет, услышав ее, выбежал на кухню, чтобы проверить, и нашел, что средство не работало. Он отказался похоронить своего учителя, выходца из Палестины, как требует его обычай, он даже не пришел проводить его в последний путь.

Пробыв довольно долго человеком средних лет, он состарился. Он так никого и не полюбил, не знал веселья, не узнал тайны. Это было очень скучно, но остается только восхищаться его целеустремленностью. Он продолжал искать тайну.

И открыл ее. К тому времени он уже стал дряхлым стариком. И открытие пришло неожиданно. Он сидел перед своей печью с куском олова, которое только что превратил в двадцать два карата золота. С большой осторожностью он выписал длинную и сложную формулу.

И тогда он призадумался. Если бы он никогда не открыл этой тайны, жизнь все еще имела бы для него смысл. Но что теперь могло дать ему открытие? Удовольствие доставляла ему закрытая книга, и не настолько острым было желание узнать, что она содержит.

Открытие остановило его работу и отравило жизнь. Он бросил формулу в печь и сжег ее. И тайна умерла вместе с ним.

Если эта незатейливая история убедит читателя, что самое ценное для нас — это то, чего мы пока не достигли, то написана она не напрасно.

Влюбленные на острове

I

— Как здесь чудесно! — воскликнула Изобел. — Как здорово, что мы на этом прекрасном островке посреди большого безлюдного озера! Так бы и осталась здесь навсегда, Уилл! Здесь ни души, только мы с тобой, ты и я!

— Не забывай, что в половине восьмого в гостинице общий стол. Нам нельзя опаздывать, — мрачно проговорил Уильям. — Не успели приехать, как придется возвращаться. А после девяти нам не удастся побыть вдвоем. В прошлый раз, когда мы вместе гуляли по саду, нам сказали, что мы думаем только о себе и забываем об окружающих. Но мы люди как люди, я вот только одного не могу понять: при чем тут окружающие?

Между тем островок и впрямь был изумительным. На вершинах высоченных деревьев отчетливо виднелись гнезда цапель. А на серых, покрытых мхом валунах грелись какие-то необычные ящерицы, готовые в любую минуту броситься наутек. Целый час Уильям и Изобел наслаждались одиночеством. Но часовая стрелка неумолимо подбиралась к цифре 5, да прибавим еде пару часов на дорогу к ненавистной цивилизации, — цивилизации, которая с кислой миной настаивает на возвращении заблудших овец в свое лоно.

— Ты только послушай, — сказала Изобел. — Послушай, как волны что-то шепчут вокруг побережья, — наверное, о любви к тишине и покою. Какое это чудо — частичка чистой, спрятанной от мира природы! И она прекрасна, эта природа, пока она еще существует. И пока принадлежит только себе.

— А нам ничего не останется, как погрузиться в прозу жизни, — гнул свое Уильям. — Вернуться на паршивый постоялый двор, изображающий из себя первоклассную гостиницу, которой заправляет интеллигентный швейцарец, в это якобы единственное место, где вам подадут настоящую камбалу, и индейку в сливках, которая на самом деле когда-то бегала на четырех ногах, и холодного ягненка, и консервированный горох. А за соседним столом будут восседать Преподобный Отец с расстройством желудка, дебелая матрона, полная желания посплетничать, и довольный всем на свете американец, который рассуждает о том, что сделает с этой страной, когда скупит ее всю.

— Я не люблю толпы, — сказала Изобел. — И моя мама тоже не любит. Да и еда там не так хороша, как ее расписывают. Но ты слишком много думаешь о телесной пище. Ты материалист, Уилли!

— От природы я склонен к духовной пище, — скромно заметил Уильям. — А о еде говоришь в основном ты. Как и любой честный человек, я не люблю никому подражать. И нужно-то мне не много. Хлеба краюшку, да кувшин (а можно и просто бутылку) вина, да тебя, поющую на просторе, — и больше никому нет ровно никакого дела до меня. Впрочем, я даже обошелся бы без хлеба. Черт возьми!

Они приблизились к тому месту, где Уильям оставил лодку, на которой привез Изобел. Лодки на месте не оказалось.

— Она уплыла! — вскрикнула в отчаянии Изобел.

— Да, я вижу. Наверное, я ее плохо прицепил. И узел развязался под тяжестью ее веса. А может, на острове кто-то есть и над нами подшутили.

— О Уилли! Я вспомнила. Ты меня простишь?

— Только давай не будем сейчас об этом. За что тебя прощать? Но если это что-то серьезное…

— Это я виновата, только я. Пока ты разжигал костер, чтобы вскипятить чайник, я полезла в лодку, чтобы взять зонтик от солнца. Он лежал на другом конце лодки, и я отцепила ее, чтобы подтянуть поближе. А потом привязала снова, но, видимо, плохо.

— Ничего страшного, — улыбнулся Уильям.

— А что они все теперь подумают? И что будут делать?

— Ну, мы обычно не говорим о том, куда удираем. И в этот раз не скажем, где были. Они знают, что мы взяли корзинку с едой и плед. — Уильям как раз и нес эту самую корзинку с пледом, а сейчас поставил на землю. — И это все, что они знают. Мы же могли подняться на одну из величественных гор, которые так привлекательны для туристов в этой заброшенной стране. Мы могли бродить и возле разрушенного аббатства. Озеро — в трех милях от гостиницы, и никому в голову не придет, что мы здесь. Приблизительно в половине девятого или в девять часов снарядят поисковую группу. Правда, у них не будет ни малейшего представления, где нас искать. Если бы мы просто наняли лодку, то человек, который нам позволил ею воспользоваться, мог бы навести их на наш след. Но эта лодка принадлежит моему давнему знакомому Джефферсону, он дал нам ее покататься. Сомневаюсь, что кто-нибудь видел, как мы открыли эллинг и вывели ее оттуда. Другое дело, если бы мы попытались угнать ее, нас бы увидели. Нас, конечно, спасут, ребята из поисковой группы рассмотрят все возможные варианты, но нам придется продержаться здесь до завтрашнего дня.

— Это ужасно. Но я надеюсь, что хоть кто-нибудь появится здесь гораздо раньше. Не унывай, Уилли; это значит, что долгожданный обед задержится на час-другой. Я не против этого. Это же настоящее приключение. А сколько романтики!

— Так-то оно так, но вряд ли тебе приятно будет ночевать здесь. Вот что мне не нравится.

— А мы не должны оставаться здесь. Может же появиться и другая лодка.

— Поздновато для ее появления.

— Ладно, не это, так что-нибудь другое появится. Так всегда бывает на необитаемых островах. Только что нам делать?

— Я слышал, что у озера есть коварные течения, и лодку, наверное, унесло. Пройдемся по острову и посмотрим, где она. Но ты, наверное, устала? Я тогда пойду один.

— Нисколько не устала. Ты пойдешь в одну сторону, а я в другую. Тогда мы сделаем это быстрее. А потом мы встретимся.

Остров обошли за двадцать минут. А впереди их, возможно, ждала уйма свободного времени. Но кто из нас, даже в тех случаях, когда времени девать некуда, не обрадуется, что сэкономил несколько минут? Старые тучные джентльмены, страдая одышкой, иной раз пытаются догнать в подземке ушедший поезд, хотя прекрасно знают, что через три минуты появится следующий, и эта беготня может плохо закончиться для них.

Так что наши Уильям и Изобел быстро обошли остров вдвоем. Но даже следов пропажи не нашли. Изобел сказала, что она предчувствовала, что лодку не найдут.

— А сейчас, — вдруг сказала она, — я знаю, что делать.

— Интересно… Что?

— Мы попробуем делать дымовые сигналы. Их часто используют аборигены.

— Какие же тут аборигены?

— Разве я знаю? Обычные аборигены. Про них еще в приключенческих книгах пишут.

— Я понял, — сказал серьезно Уильям.

И они принялись за работу — стали собирать для дымовых сигналов папоротник. Один из садовников мистера Джефферсона должен заметить их и ответить, а затем приступить к спасению. Уж в этом Изобел не сомневалась.

А пока они собирали папоротники, ей вспоминалось то, что она вычитала из приключенческих книг. И слова ее помчались на поезде мысли.

— Уилли, милый, — вдруг сказала она, — у нас должна быть бочка солонины, немного подпорченная морской водой. У тех, кто оказывался на необитаемых островах, эта солонина обязательно была.