Иван Ефремов - Таис Афинская

• Название: Таис Афинская
• Автор: Иван Ефремов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-265-02740-8

Автор рассказывает о войнах Александра Македонского, уделяя много внимания учениям греческих философов, ставит сложные нравственные проблемы. Главная героиня романа Таис Афинская, участница походов Александра Македонского, — подлинная историческая личность.

Данное издание романа отличается от предыдущих тем, что впервые даётся в полной авторской редакции.

---

Темнота безлунной яркозвёздной ночи была подобна просвечивающей чёрной ткани. Только в прозрачном и светоносном воздухе Эллады можно было испытать такое ощущение. Ночь одевала всё вокруг, как тончайшее покрывало на статуе нагой Анахиты, в Коринфе, скрывая и одновременно открывая неведомые глубины тайных чувств.

Таис тихо взошла по истертым ступеням к храму Победы. Из-за плеча Пникса блеснул далекий огонек — лампада над Баратроном — страшной расселиной, напоминавшей афинянам про гнев Земледержца — Посейдона. Туда низвергали жертвы грозным подземным богам и эриниям. Юной гетере ещё не думалось об Аиде, и она не совершила ничего, чтобы опасаться богинь мести. Правда, боги завистливы… Яркая красота, веселье, успех и поклонение — все, чем была избалована Таис с пятнадцати лет, могут навлечь их гнев, и тогда последуют несчастья. Мудрые люди даже нарочно хотят, чтобы удачи перемежались с неудачами, счастье — с несчастьями, считая, что этим они предохраняют себя от более сокрушительных ударов судьбы. Таис это казалось нелепым. Разве можно купить себе счастье, склоняясь перед богами и моля о ниспослании несчастья? Коварные женщины-богини сумеют нанести удар настолько болезненный, что после него любое счастье покажется горьким. Нет, лучше подобно Нике подниматься на вершину утеса и если уж падать с него, то навсегда…

Таис оторвалась от созерцания огонька над Баратроном и подумала, что завтра надо испечь магис — жертвенный пирог Гекате — богине перекрестков, далеко разящей и не пропускающей запоздалых путников. И ещё жертву Афине Калевтии — богине дорог. А там не забыть Афродиту Эвплою — благоприятного плавания, об этом позаботится Эгесихора.

Легкие быстрые шаги Таис четко отдавались под колоннадой её любимого храма Нике Антерос, на ступенях которого она посидела, глядя на крохотные огоньки, кое-где разбросанные ветром как светлячки, мерцавшие на улицах милого города; на маяк в Пирее и два низких фонаря Мунихии. Там, наверное, корабль с Эгесихорой уже вышел в Саровский залив, держит путь на юг, в недалекую Эгину.

Когда Таис спустилась к Агоре, прошла мимо старого запустелого храма Ночи — Никтоона, сразу два «ночных ворона» (ушастые совы) пролетели с правой стороны — двойное счастливое предзнаменование. Хотя и вокруг Афин и в самом городе водилось множество этих священных птиц Афины, такое совпадение случилось с Таис впервые. Облегченно вздохнув, она ускорила шаги к угрюмым и массивным стенам древнего святилища Матери Богов. С упадком древней минийской религии святилище стало государственным архивом Афин, но те, кто продолжали верить во всемогущество Реи и женского начала в мире, приходили сюда ночью, чтобы, приложив лоб к угловому камню, получить предупреждение о грозящей опасности. Таис долго прижималась то лбом, то висками к отполированному веками камню, но не услышала ни легкого гула, ни чуть ощутимого дрожания стены. Рея-Кибела не знала ничего, и следовательно, в ближайшее время гетере ничего не угрожало. Таис почти побежала на запад, к Керамику и своему дому так быстро, что Талмид недовольно заворчал позади. Гетера подождала атлета, обняла его за шею и наградила поцелуем.

Слегка ошеломленный, богатырь вскинул её на руки и, несмотря на смешливый протест, понес домой, как лучшую для каждого эллина драгоценность.

В день отплытия, назначенный Таис, погода изменилась. Серые облака громоздились в горах, принизили высокое небо над городом, припудрили пеплом золотистый мрамор статуй, стен и колонн.

Эвриклидион — сильный северо-восточный ветер, оправдал своё название «вздымающего широкие волны» и быстро гнал маленький корабль к острову Эгине.

Таис, стоя на корме, повернулась спиной к уходящему назад берегу Аттики и отдалась успокаивающей качке на крупной зыби. Из памяти не выходила вчерашняя встреча с незнакомым ей человеком, воином, со следами ран на обнаженной руке и полускрытым бородой шрамом на лице. Незнакомец остановил её на улице Треножников, у статуи Сатира Перибоэтона («всемирно известного»), изваянного Праксителем.

В упор на неё смотрели проницательные глаукопидные глаза, и гетера почувствовала, что этому человеку нельзя сказать неправду.

— Ты — Таис, — сказал он тяжёлым низким голосом, — и ты покидаешь наши Афины следом за Хризокомой — спартанкой.

Таис, дивясь, утвердительно склонила голову.

— Плохо идут дела в афинском государстве, если его покидает красота. Красота женщин, искусства, ремесел. Прежде сюда стекалось прекрасное, теперь оно бежит от нас.

— Мне кажется, о незнакомец, что мои сограждане- куда больше заняты старанием перехитрить соперников в войне и торговле, чем любуются тем, что создали их предки и их земля.

— Ты права, юная. Запомни — я друг Лисиппа, скульптора, и сам скульптор. Скоро мы отправимся в Азию, к Александру. Тебе не миновать той же цели — раньше или позже мы встретимся там.

— Не знаю. Навряд ли. Судьба влечет меня в другую сторону.

— Нет, так будет. Тогда явится Лисипп — он давно хочет повидаться с тобой, и я — тоже. Но у него свои желания, у меня — другие…

— Поздно, — сказала гетера, искренне сожалея. Внимание одного из величайших художников Эллады льстило ей. Красивые легенды ходили о любви Праксителя к Фрине, Фидия — к Аспазии.

— Я и не говорю — сейчас! Ты слишком юна. Для наших целей нужна зрелость тела, а не слава. Но время придет, и тогда — не отказывай. Гелиайне!

Незнакомец, так и не назвав себя, удалился широким, полным достоинства шагом, а гетера поспешила домой…

Глава III. БЕГСТВО НА ЮГ

Стоя на палубе легкого судна, Таис думала о незнакомце. Неужели когда сила жизни слабеет в народе и стране, тогда красота оскудевает в ней и ищущие её уходят в иные земли? Так случилось с Критом, с Египтом, неужели пришла очередь Эллады? Сердце сжимается при одном воспоминании о дивном городе Девы. Что перед ним Коринф, Аргос, ныне сокрушенные Фивы?…

Неловкая на качке, к Таис подошла Клонария.

— Ты хочешь есть, госпожа?

— Нет еще.

— Кормчий сказал, что скоро Гераклея. Смотри, Эгина уже вся встала из моря.

— Где Гесиона?

— Рожденная змеей спит как её прародительница.

Таис рассмеялась и погладила девушку по щеке.

— Не ревнуй, я ведь не заключила с тобой лесбосского союза.

— А с ней, госпожа?

— Ты знаешь, я не хочу быть возлюбленной женщины, даже столь прекрасной и отважной, как Эгесихора. Но довольно об этих пустяках, буди «рожденную змеей».

Гесиона, наскоро плеснув в лицо морской воды, пробралась к своей хозяйке. Таис спросила фиванку о её дальнейших намерениях. Хоть Гесиона умоляла взять её с собой, гетере казалось, что она совершает ошибку, покидая Аттику, где больше возможностей отыскать её отца. Самый большой в Элладе рынок рабов был в Афинах. Ежедневно на его помостах продавали по нескольку сотен людей. Через торговцев, связанных со всеми городами Эллады и окружающих Внутреннее море стран, была надежда узнать что-нибудь о философе Астиохе. Гесиона призналась, что после ночного появления Эгесихоры она пошла к прорицателю. Он потребовал какую-либо вещь, принадлежащую её отцу. Фиванка не без страха вручила ему маленькую гемму на тонкой цепочке, которую она прятала в узле своих волос. На зеленоватом «морском камне» — берилле — искусный камнерез воспроизвел портрет её отца, и тот подарил его дочери в её нимфейный (невестин) день — всего три года тому назад. Прорицатель недолго подержал гемму в своих странных пальцах с квадратными концами, вздохнул и с непоколебимой уверенностью заявил, что философ — мертв, и вероятно, та же участь постигла брата Гесионы ещё на стенах их города.

— Теперь у меня только ты, госпожа, — сказала Гесиона, упорно называя так Таис, несмотря на запрещение, — как же мне не следовать за тобой и не делить судьбу? Не отвергай меня, хорошо? — Девушка прижалась к коленям гетеры.

— Видно, судьба! — согласилась Таис. — Но я не жена и не дочь аристократа, не царского рода, всего лишь гетера, игрушка судьбы, всецело зависящая от случая.

— Я никогда не покину тебя, госпожа, что бы ни случилось!

Таис посмотрела на фиванку лукаво и знающе, слегка высунув кончик языка, и девушка вспыхнула.

— Да, да! Власти Эроса страшится сама Афродита, что же делать нам, смертным?

— Я не люблю ни одного мужчины, — с отвращением воскликнула Гесиона, — а если полюблю… убью его и себя!

— Ты гораздо больше девочка, чем я думала, глядя на твоё тело, — медленно сказала гетера, прищуривая глаза, чтобы разглядеть открывшуюся Гераклейскую гавань.

Их поджидали, верно рассчитав сроки плавания. Таис увидела Эгесихору, окруженную группой воинов, могучая стать которых была заметна издалека. В тот же день корабль, увезший Эгесихору из Афин и стоявший в Гераклее в ожидании Таис, вышел в трехдневное плавание к Гитию,