Шон Эллис - Свой среди волков

• Название: Свой среди волков
• Автор: Шон Эллис
• Издательство: Астрель
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-40162-6

Британский натуралист Шон Эллис посвятил жизнь выполнению странной и трудной задачи: примирить двух хищников, враждующих с древних времен, — человека и волка. Конечная цель его исследований — восстановление численности волков в дикой природе, что, по его теории, повлечет за собой расцвет флоры и фауны, а в перспективе — исцеление изуродованной нами планеты. Но каким путем он идет к этой цели!

Практик Эллис повергает в шок биологов-теоретиков, общаясь с волками на равных и полностью разделяя их образ жизни. Шутка ли — уйти в горы, отыскать диких волков и почти два года прожить с ними в качестве равноправного члена стаи? Есть и спать, как они, рычать и драться, выть по ночам, участвовать в воспитании щенков? Для Эллиса все это и по сей день вполне обыденное времяпрепровождение. История его жизни увлекательнее любого романа: головокружительные приключения, каких не знал никто из ныне живущих, поразительные открытия и некий новый — или очень древний? — способ смотреть на окружающий мир.

---

Я был безумно влюблен в Мишель, но она была слишком хороша для меня и в конце концов ушла к другому, оставив меня с разбитым сердцем. Мы оба были очень юными, но в наших отношениях чувствовалось что-то такое, что до сих пор иногда заставляет меня задуматься, как бы все сложилось, если бы я повел себя более настойчиво… или менее глупо.

На самом деле Скиффи звали вовсе не Скиффи, а Фредди Скарф. Он и глазом не моргнул, когда я праздновал в пабе свое восемнадцатилетие. До этого он не один год преспокойно продавал мне спиртное, зная, что я — несовершеннолетний. Еще он регулярно платил мне пивом за дополнение к меню, которое мы с парой ребят приносили ему в мешках с черного хода. Браконьерству меня обучил Пит, мой давнишний знакомый по сельскохозяйственным работам. Он был женат, имел семью и детей. Больше я ничего не знал о нем, кроме того, что он был настоящим экспертом по нелегальной охоте на фазанов. Этому ремеслу он выучился у своего деда.

У Пита был брат. Мы втроем отправлялись на дело, вооруженные старинным двухзарядным дробовиком. Настоящее оружие браконьера — его можно было без труда разобрать на части и спрятать. В семье Пита дробовик считался чем-то вроде реликвии и передавался из поколения в поколение. Он выстреливал с адским треском и дымил как паровоз, так что самым подходящим моментом для охоты был вечер пятого ноября, когда повсюду взрывались фейерверки. Пит пытался смастерить к нему глушитель. Но первая модель, сделанная из медной трубки и щитка, оказалась неподъемной. Вторая попытка была удачнее. Все бы ничего, пока в один прекрасный день Пит не выстрелил в птицу, пролетавшую прямо над ним. Видимо, он погнул или сбил глушитель, когда перелезал через ограду, так что часть конструкции оказалась на линии огня. Как только Пит спустил курок, из ствола с шипением вырвался огонь, пылающий глушитель взлетел в воздух, как ракета, и шлепнулся бедняге прямо на голову, чуть не вырубив его.

Ремесло, которым мы занимались, было опасным — и не только из-за летающих глушителей. В случае поимки нам грозила тюрьма. Мы много раз оказывались на волоске от провала. Однажды ночью, во время очередной вылазки, чья-то тяжелая рука вдруг резко толкнула меня в спину, да так сильно, что я упал вперед, в заросли. Я прекрасно знал, что никаких звуков издавать нельзя, и подавил испуганный крик. Пит с братом уже лежали ничком на земле, рядом со мной. Я замер, изо всех сил стараясь не шевелиться. Прошло несколько минут. Стояла полная тишина. Вдруг, менее чем в двух метрах от собственного носа, на тропинке, я различил силуэты двух пар резиновых сапог. Это были егеря, обходившие с дозором свой участок. Мое сердце стучало, как кузнечный молот, и я был уверен, что они вот-вот услышат этот звук и схватят нас. Прошло еще целых пять минут, прежде чем мы осмелились двинуться с места. Я спросил парней, как они догадались, что приближается патруль. Воистину мои коллеги были мастерами своего дела и знали все тонкости — оказывается, брат Пита учуял сигаретный дым.

Мы старались обходить стороной открытые места, где птицы свободно перелетали с ветки на ветку. Такие полянки пользовались особым вниманием егерей. Они расставляли вокруг ловушки и устраивали регулярные обходы. И еще Пит научил меня, что нельзя стрелять в белых фазанов, несмотря на то, что их гораздо лучше видно в темноте. Этих птиц егеря специально разводили — ведь их численность легче отслеживать. И если бы они недосчитались хоть одной, им стало бы сразу ясно, что в округе орудуют браконьеры. Тогда бы дозоры участились.

Поэтому мы уходили подальше в поля, выискивали небольшие овражки и забирались на самое их дно, где обычно стояла вода. Там мы устраивали засаду. Прямо над нами, среди ветвей, были прекрасно видны силуэты фазанов, сидящих на своих гнездах. Теперь оставалось только хорошенько целиться и сбивать их по одному. Моей задачей, как самого младшего, было доставать сбитых птиц оттуда, куда они падали (а падали они в основном в воду), и складывать в мешок. Пит стрелял, а его брат светил нам фонариком.

Мне нравилась моя новая жизнь. У меня появились друзья, я хорошо одевался и весело проводил время. Все говорили, что я вылитый Джордж Майкл, когда надену свои белые джинсы. Но меня все равно порой тянуло побродить по окрестностям в сопровождении верного пса. Я наблюдал за лисами, находил птичьи гнезда — в общем, по-прежнему изучал приметы жизни дикой природы.

Иными словами, кое в чем я по-прежнему сильно отличался от своих товарищей.

В один прекрасный день я купил билет на автобус и поехал в ближайший зоопарк. Он находился в пригороде Тетфорда. Там я наконец-то увидел животных, о существовании которых знал раньше только из книг. Словно в детстве, меня охватило счастливое возбуждение. Совершая одно удивительное открытие за другим, я между делом подошел к клетке с волками. Наконец-то передо мной стоял он — главный кошмар моего детства. Я увидел его совсем близко — нас разделяло меньше трех метров!

Это был великолепный самец палевого окраса, и его сияющие янтарные глаза моментально встретились с моими. Мы стояли и пялились друг на друга. И вдруг произошло нечто поразительное. В течение нескольких секунд его взгляд проник в самую глубину моего сознания. Я внезапно ощутил, что этот диковинный зверь видит меня насквозь. Будто он знает обо мне все — мою жизнь, мои секреты, мои тайные страхи и старые, саднящие раны моей души. И более того — что он способен исцелить их! Это было очень сильное, удивительное чувство. Будто все, к чему я стремился в своей жизни, находилось прямо здесь, передо мной.

Скорее всего, подобным взглядом зверь встречал каждого, кто подходил к клетке, в надежде получить кусочек чего-нибудь съестного. Но не думаю, что всех при этом посещали подобные чувства и мысли. Возможно, сыграли свою роль долгие годы, проведенные мною среди собак и лисиц, и то особое отношение к ним, которое всегда отличало меня от других людей. Или тут крылось что-то более глубокое. Несомненно одно: эта встреча полностью изменила мою жизнь. Я вдруг понял, что все рассказы об этом животном, которые я слышал, — полная чушь и что у нас с ним много общего. Мы оба отчасти чужаки в этом мире: будто случайные гости, пришедшие сюда из других времен.

Вскоре мне захотелось вернуться к корням, к сельской жизни, вновь ощутить себя частью дикой природы. Я забросил ремесло кровельщика и получил место младшего егеря в платных охотничьих угодьях. Я снова чувствовал себя как дома среди полей и кустарников. Но моя новая работа шла вразрез со всем, чему учил меня дедушка. Он внушал мне: можно убивать ради еды, но никак не ради удовольствия. А тут творилось нечто невообразимое. Иногда вокруг валялось столько мертвых птиц, что нельзя было сделать и шагу, чтобы не наступить на подбитого фазана. Охота превращалась в настоящую бойню. Нужно было особое мастерство, чтобы промахнуться, ведь жертвы не хотели улетать даже при виде ружья. Пожалуй, был только один способ расшевелить этих недотеп — самому подбрасывать их в воздух.

Тем не менее я кое-как продержался там почти полтора года. Но когда до меня дошел слух о том, что в фермерском имении Мортона — гораздо меньшем по размерам — освободилось место младшего егеря, я не стал терять времени. Эта ферма была знакома мне с детства. Когда я жил в деревне, мне иногда приходилось на ней работать. Вдобавок к новой должности я получил отличный однокомнатный коттедж. Главный егерь по имени Монти оказался настоящим мастером старой закалки. У него было чему поучиться. Он очень хорошо ко мне относился и возлагал на меня большие надежды, которые я, к своему стыду, не оправдал. Но что поделаешь — так уж вышло. Не лежало у меня сердце к этой работе.

Монти требовал, чтобы я отстреливал лисиц, которые охотились на молодых фазанов. Вместо этого я, наоборот, убивал фазанов и кроликов и скармливал их лисицам. Среди моих подопечных была одна лиса, за которой я наблюдал несколько месяцев и как-то раз увидел вот что. Она вывела детенышей в норе среди деревьев, в узкой лесной полосе, разделяющей два поля. Однажды я заметил, как она по очереди переносит лисят в новую нору, построенную в похожем месте по другую сторону дороги, метрах в пятиста от старой. Видимо, по какой-то причине лисица сочла прежнее убежище недостаточно надежным. Она бегала туда и обратно через поле, держа очередного малыша за холку, под покровом темноты, пока не перенесла всех до единого.

Через четыре месяца после этого случая мой обман был раскрыт. Монти обнаружил какие-то улики и призвал меня к ответу. Было ужасно стыдно. Я чувствовал, что подвел его. Когда я рассказывал эту историю Питу, моему приятелю-браконьеру, тот сказал: «Выбирай — либо ты на стороне лисы, либо гончих. Вместе не получится». Парень был прав. Этот эпизод не прибавил мне популярности среди местных жителей. В деревне лисы считались вредителями, а я, как их потворщик, заслужил всеобщее презрение.