Ирина Сафина - Чужой крест

• Название: Чужой крест
• Автор: Ирина Сафина
• Жанр: Современные любовные романы

---

— Как кому? — не поняла Виктория. — Нателле, но причем тут она? Тоже мне, предложенье предложила! Отказаться от выгодной фотосессии тут, чтобы выйти на какой-то сомнительный показ в Дрез…

Ошеломленная внезапной догадкой, Виктория не сразу заметила полыхнувшие красным стоп-сигналы идущей впереди машины и резко вдарила по тормозам, одновременно выкручивая руль, чтобы избежать столкновения. Пронесло.

— Опять говоришь без гарнитуры! — прокричал в трубку Глен. — Убьешься когда-нибудь…

Виктория рассмеялась.

— Не дождетесь! Гришка, ты гений! Показ в Дрездене! Завтра я официально и легально полечу к Вильгельму! Славка не допетрит! И хрен с ней, с сессией! Неустойка невелика… Гришунь, я тебя люблю!

— Я с тобой больше не разговариваю, — обиделся Глен. — Когда забудешь это мерзкое имя, позвони…

Он отключился, а Виктория в приподнятом настроении, свободной от вождения рукой выбрала из контактов в телефоне нужный номер.

— Нателла, я передумала! Покупай билет!

Лиза твердо решила начать новую жизнь. Стать стервой — сильной женщиной, которая идет по жизни уверенно, не угождая никому. Отчего-то ей казалось, что быть стервой и сильной женщиной — одно и то же, разница лишь в том, что сама женщина называет себя сильной, а окружающие, с завистью, — стервой.

Она еле дождалась утра, и едва прозвонил будильник, резко скинула с себя одеяло и остатки беспокойного дремотного сна.

Приняв столь важное решение, любая женщина первым делом меняет внешность. Лиза не стала исключением и все утро провела у зеркала. Результаты не то, что удивили — шокировали!

Раньше она предпочитала не выделяться. Пара взмахов кисточкой по ресницам, легкое прикосновение светло-розовой губной помады, длинные белокурые волосы собраны в пучок, из одежды — джинсы или брюки, футболка или строгая рубашка. Вот и весь интерфейс. Но в это утро Лиза дала волю фантазии, и теперь на нее из зазеркалья смотрело совершенно чужое, но на удивление красивое лицо. Лиза не удержалась и прикоснулась ладонью к холодному амальгированному стеклу. Незнакомка ответила, приложив к ее ладони свою.

— Ну здравствуй, моя новая я, — прошептала Лиза, всматриваясь в образ за стеклом.

Чуть завитые на концах длинные белокурые волосы окутывали оголенные плечи. Надо же, у нее, оказывается, очень красивые плечи! Катька еще на прошлое восьмое марта подарила ей эту светло-голубую шелковую кофточку с «американской проймой», но Лиза положила кофточку в шкаф, посчитав, что подарок не соответствует ее имиджу. Как глупо! Еще как соответствует! Особенно с этими брючками. Стрейчевая ткань ладно облегала круглую попку.

Лиза усмехнулась, подумав, что надо провести инвентаризацию в шкафу. Порой, поддавшись на уговоры продавцов, она покупала вещи, которые ей совсем не нравились. Не нравились в прошлой жизни…

Еще Лиза поняла, что зря пренебрегала тенями. Дымчато-серые и розово-фиолетовые тона, нанесенные на веки осторожными, но вполне заметными штрихами сделали взгляд ее серо-голубых глаз неимоверно глубоким, завораживающим, манящим. Да и ресницы, щедро окутанные тушью, не подкачали.

Лиза покрасила губы яркой сиреневой помадой и… волшебство исчезло. Из зазеркалья на нее смотрела слишком накрашенная, вульгарная особа. Без шарма.

— Просто б…, — выругалась Лиза и ужаснулась. Она произнесла такое слово вслух! Немыслимо! Непостижимо! Еще вчера она не позволила бы себе! Еще вчера… Но сегодня она может себе это позволить. Позволить выругаться, но так выглядеть — ни за что!

Лиза стерла яркую помаду, порылась в недрах ящика туалетного столика и выудила оттуда полупустой тюбик светлой помады. Тон почти неразличим на губах — придающий лишь намек на подкрашенность.

Улыбнулась. Другое дело. Акцент на глаза. Образ закончен.

Стрелки настенных часов показывали восемь утра. Офис начинает работу в десять, но Лиза решила выйти пораньше, хотелось покрасоваться в новом образе. Неспешным шагом прогуляться по утренней Москве, ловить на себе недоуменные взгляды привычно опаздывающих горожан… Не забыть зайти за тортиком в какой-нибудь магазинчик! Сегодня ее день рождения. Пусть не по паспорту, но все же. Ведь сегодня она родилась заново. Стервой. Такое событие стоит отметить. Да здравствует новая жизнь!

Схватив с тумбочки сумку, Лиза открыла дверь и выскочила на лестничную клетку.

Возле подъезда соседский мальчишка Мишка дразнил панамкой приблудную собачонку, пока его мать — Танька Нефедова — чуть поодаль выясняла отношения со своим мужем. Даже на расстоянии было заметно, что обоих родителей мучило похмелье.

— Здрасьте, теть Лиз!

— Привет, Мишка, — улыбнулась Лиза и потрепала мальчугана по заросшей шевелюре. — В садик не опаздываете?

— Опоздали, — тяжело, по-взрослому, вздохнул Мишка. — Щас мамка поругается и пойдем.

Мишка отвлекся на разговор, и собачонка тут же воспользовалась ситуацией — схватила зубами панамку и, радостно тявкнув, помчалась через двор.

«Ох, влетит Мишке!» — пронеслось в голове Лизы. Не раздумывая, она сорвалась с места и кинулась вдогонку за собакой. Вредное животное петляло по двору, заливисто лаяло и наслаждалось новой игрой. Лизе пришлось изрядно побегать на высоких каблуках прежде, чем удалось отобрать у собаки изрядно обмусоленную панамку.

Когда Лиза подошла к подъезду Танька уже вовсю костерила сына, не гнушаясь крепким словцом.

— Тань, отстань от ребенка! Он не виноват. Держи панаму.

Нефедова брезгливо, двумя пальцами, взяла у Лизы панамку и сказала вместо спасибо:

— Своего заведешь и будешь командовать, а я сама разберусь!

— Лучше бы спасибо сказала, — проворчала Лиза.

— Еще чего! Могла бы не бегать! Иди, куда шла!

Ничего удивительного в поведении Нефедовой не было. Весь подъезд знал, что она — хамка, и с ней предпочитали не связываться. Лиза привычно пропустила грубость мимо ушей, развернулась и пошла через двор. Лишь отойдя на приличное расстояние она вдруг вспомнила о том, что еще полчаса назад, в своей квартире, она давала себе слово — быть стервой. Еще полчаса назад! Но вот представился случай проявить характер, и что? Она, как страус, спрятала голову в песок и не заступилась за Мишку по-настоящему! Надо было нахамить Таньке в ответ, высказать все, что она думает о ней, как о матери, о ее поведении, но она просто ушла!

Лиза резко развернулась, чтобы вернуться, исправить ошибку, расставить все по своим местам, но Нефедовых возле подъезда уже не было.

«Это был мой последний прокол, — пообещала себе Лиза, — больше такого не повторится!».

Снова зазвонил телефон. Виктория посмотрела на дисплей — номер незнакомый.

— Алло, — произнесла она томным, слегка уставшим голосом. Отчего-то ей казалось, что именно так должен звучать в ушах потенциальных работодателей голос востребованной и перспективной модели.

— Виктория Юрьевна? — поинтересовался приятный баритон. — Простите, что беспокою в столь ранний час. Я юрист вашей тети, Ангелины Васильевны. Звоню по ее поручению.

Образ тетушки — строгой, властной, с идеальной осанкой и до неприличия правильной речью вмиг встал перед глазами и затмил все вокруг. Боясь попасть в ДТП, Виктория припарковалась у обочины, благо в столь ранний час места у тротуара хватало.

— Что понадобилось от меня тетушке? — поинтересовалась Виктория уже своим собственным, но чуть дрогнувшим голосом.

— Понимаете… тут такое дело… Ангелина Васильевна очень больна. Неизлечимо. У нее обнаружили рак. Боюсь, ей осталось немного времени…

— А я тут при чем?

— То есть? Простите, не понял…

Виктория фыркнула. Куда ему понять! История ее детства, тот еще сериал…

Отца Виктория не знала. Матушка даже не потрудилась придумать историю про летчика или полярника. На все вопросы дочери она довольно зло отвечала: «Нет у тебя папы, забудь!». Маленькая Вика была послушной девочкой и забыла. Для вида. Но в альбомах продолжала рисовать смешного человечка в широких брюках. Ей очень хотелось подписать картинку словом «папа», но вспоминая недовольство матушки, — делать это Вика побаивалась. Она очень любила маму и боялась ее расстроить. Но однажды выяснилось, что эта любовь отнюдь не взаимна.

Когда Вике исполнилось десять, Татьяна Васильевна встретила мужчину своей мечты. Дядя Саша — художник, чья гениальность была востребована в основном одинокими женщинами слегка за тридцать, падкими на красивые слова и полубогемный шарм — в принципе, был добрым человеком. Он по-настоящему влюбился в Татьяну Васильевну, дарил ей картины, свою заботу и несбыточные мечты, но в его жизненном пространстве не нашлось места для маленькой девочки. Дядя Саша не просто не хотел иметь детей, он не хотел иметь с ними ничего общего.