Жорж Сименон - Свидетели

• Название: Свидетели
• Автор: Жорж Сименон
• Издательство: Юридическая литература
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1983

В романе «Свидетели» Сименон обращается теме суда присяжных. В убийстве сожительницы обвиняется некто Ламбер. Рассматривая дело, опытный председатель суда Ломан случайно ставит себя на место подсудимого и с ужасом убеждается в том, что и он мог бы быть осужден на основании тех косвенных улик и изменчивых свидетельских показаний, на которых строилось обвинение против Ламбера. По стечению обстоятельств и ряду их совпадений присяжные после смерти жены Ломана могли бы прийти к выводу о виновности его в убийстве. И Ломан видит негодность этого судебного учреждения для правильного решения судьбы человека, оказавшегося на скамье подсудимых.

---

— Бутылка оказалась опорожненной на три четверти.

— Почти все выпила Мариетта.

— Она была пьяна?

— Ну, чтобы напиться, ей этого мало. Она была как раз в том градусе, какой ей нужен. Мне продолжать?

— Отвечайте исключительно на мои вопросы. У вас были с ней в тот вечер интимные отношения?

— Даже два раза, господин председательствующий!

— Дальше.

— Мы встали. Сперва она, конечно, оделась…

— Минутку. Когда вы с Мариеттой отправлялись на Верхнюю улицу, вы знали, что Ламбера не будет дома?

— По субботам он возвращается домой поздно вечером.

— Что вы собирались делать, покинув этот дом?

— Первым делом пойти поужинать — съесть петуха в вине у папаши Совёра на Котельной улице. Это небольшое бистро, с виду не очень шикарное, но там…

— Итак, вы вместе с ней прошли по Железнодорожной улице, потом свернули направо, на Котельную. В каком настроении была Мариетта?

— В ярости.

— Почему?

— Она вбила себе в голову, что я должен повести ее потанцевать в «Голубой домик». Я объяснил, что делать мне там нечего — я сговорился с друзьями сыграть в белот в «Приятном уголке», но если ей очень хочется, она может посидеть там рядом со мной на диванчике.

— Вы ужинали вместе с нею?

— Нет. Перед самым бистро она вдруг решила, что лучше пойти поспать, чем целый вечер сидеть и заглядывать мне в карты.

— Она так и сказала «пойти поспать»?

— Я говорю, как было.

— Значит, вы один ужинали у Совёра?

— Можете спросить у него.

— Чем вы занимались после ужина?

— Возвратился в «Приятный уголок» к приятелям. Играть мы кончили заполночь. Имена моих партнеров я сообщил полиции, и там их крепко тряханули. Хозяина «Приятного уголка» Жюля тоже допрашивали. Да все это есть в ваших бумагах.

— И за весь вечер вы ни разу не выходили из бара?

— Мои партнеры уже подтвердили это. Какой им смысл врать?

— Что вы делали после полуночи?

— Пошел спать, как все люди.

— Куда?

— В гостиницу «У Крытого рынка» — я всегда в ней останавливаюсь. Меня там видели.

— И больше вы не возвращались на Верхнюю улицу?

— Нет, господин председательствующий.

— И по пути в гостиницу не выходили к железной дороге?

— Вы же знаете: Крытый рынок в другой стороне.

Комиссар Беле показания Желино проверял куда тщательней, чем показания остальных свидетелей. За несколько дней до судебного разбирательства Ломон спросил комиссара:

— У вас не создалось впечатление, что Желино лжет?

— Это весьма вероятно, но уличить его невозможно, верней, можно только чудом. Эти трое, игравшие, по его утверждению, с ним в карты, категорически стоят на своем. Хозяин «Приятного уголка» — также. Дружки Желино не остановятся и перед лжесвидетельством, чтобы устроить ему алиби. Двое из них — известные сутенеры. Третий, хоть и выглядит почтенным коммерсантом, торгует в своей лавочке подержанными вещами; он дважды привлекался к ответственности за скупку краденого.

Ломон несколько раз перечитывал их показания, внешне выглядевшие совершенно правдоподобными. Армемье, не желая затягивать разбирательство, не настаивал на вызове их в суд в качестве свидетелей.

Да и какие у Желино могли быть мотивы убивать Мариетту? Корыстные соображения отпадают: ни ценностей, ни денег у нее не было. Ревности Желино никогда не проявлял. Конечно, поругавшись с ней, он мог бы ее ударить — в порыве бешенства или в состоянии опьянения. Однако Желино почти не пил, и никто из свидетелей не помнил, чтобы его когда-нибудь видели пьяным.

Ломон прекратил допрос Желино с большой неохотой: он был уверен, что узнал далеко не все.

— Введите следующего свидетеля.

Желино сел на свободное место во втором ряду, как раз позади г-жи Фриссар, чем явно не доставил ей удовольствия.

— Ваше имя, фамилия, возраст, род занятий?

— Жозеф Пап, девятнадцать лет, рядовой сто четырнадцатого пехотного полка.

Жозеф Пап был в военной форме и все время теребил пилотку, засунутую за ремень. Как и остальные свидетели, Пап взглянул на Ламбера, но не с пренебрежением, а с напряженным интересом. Должно быть, он впервые видел человека, обвиняемого в убийстве, и, наверно, надеялся обнаружить в его лице черты преступной натуры.

— Расскажите присяжным, что вы делали днем и вечером девятнадцатого марта?

— Я кончил работу, как обычно, в половине пятого. Зная, что Мариетта днем будет у парикмахера, пошел на улицу Деглан встречать ее.

— Она вам назначила свидание?

— Нет. За три дня до этого я спросил ее, нельзя ли будет встретиться с нею в субботу после работы, но она сказала, что ничего не получится: она идет к парикмахеру.

— На что же вы надеялись, ожидая ее?

— Я думал, может, у нее найдется час или хоть полчаса пройтись со мной.

Лицо у Папа было длинное и худое; чувствовалось, что физически он еще не сформировался. Военная форма не придавала ему мужественности, напротив, подчеркивала его юношескую угловатость.

— Может быть, вы хотели проверить, не обманывает ли вас она?

— Да, это тоже было.

— Вы знали, что, кроме вас, у нее были и другие любовники?

— Не знать этого было просто невозможно. Всякий раз, встречаясь с нею, я умолял ее начать новую жизнь, и уверен, что в конце концов она бы меня послушалась.

Пап почти с вызовом бросил эти слова в лицо публике: он ведь один хранил в душе память о Мариетте, один не отрекся от нее.

— Ей всегда не везло, — с тоской продолжал он. — Она в этом не виновата.

— Расскажите подробнее о ваших планах.

— Мы жили бы вместе, пока она не получит развод и не выйдет за меня.

— Ваша мать знала о ваших намерениях?

— Нет. Я никому о них не рассказывал, тем более маме.

Он на мгновение обернулся и испуганно посмотрел в зал.

— Вы ревновали ее к Ламберу?

— К нему — не очень.

— А к Желино?

Пап опустил голову и прошептал:

— Да.

— Когда вы ожидали Мариетту на улице Деглан, вы видели Желино?

— Да. Я стоял на углу. Я понял, что Мариетта вопреки своим обещаниям продолжает с ним встречаться.

— Она вам обещала больше с ним не встречаться?

— Да. Он для нее ничего не значил.

— Что же вы сделали?

— Немедленно перешел на другую сторону улицы и отдалился метров на сто, чтобы он подумал, будто я убежал.

— С какой целью вы хотели внушить Желино, будто вы ушли?

— Чтобы узнать, что произойдет, когда Мариетта выйдет из парикмахерской. Я думал, может, она позвала его, чтобы сказать, что больше не желает с ним встречаться.

— Вы следовали за ними до Котельной улицы?

— Да. Они меня не замечали. По пути зашли в винный магазин.

— Когда они вошли в дом Ламбера, вы остались стоять на улице?

— Да.

— И долго вы там стояли?

— Довольно долго.

На первом допросе Пап сначала стал выкручиваться, заявив комиссару Беле, что, прождав некоторое время у парикмахерского салона, ушел и бесцельно бродил по улицам. Беле спросил, явился ли Пап, как обычно, в семь вечера на работу в кинотеатр, и тот сперва ответил «да», но потом смешался и признался, что в тот вечер его там не было.

— Вы видели, как зажегся свет на втором этаже? — продолжал Ломон.

— Да.

— Я полагаю, вы узнали комнату?

— Я много раз приходил туда.

— Тем не менее вы продолжали наблюдать?

Во втором ряду Желино, которого Пап не мог видеть, всем своим видом изображал веселье и бросал на соседей красноречивые взгляды, стараясь подчеркнуть комизм ситуации.

— Я оставался там, пока они не вышли.

— В какое время это было?

— У меня не было часов. Я продал свои за несколько дней до этого.

Уж не затем ли, чтобы купить Мариетте какую-нибудь безделушку? Но Ломон не стал выяснять.

— Восемь часов уже было?

— Наверняка нет.

— Значит, они вышли раньше восьми?

— Видимо, раньше. Я стоял за углом.

— Вы видели девочку, шедшую в булочную?

— Нет.

— И вы опять, пошли за ними следом?

— Да, на расстоянии.

— Куда они направились?

— Они прошли по Железнодорожной, а потом свернули в первую улицу направо.

— На Котельную?

— Да. Мне показалось, что они о чем-то спорят. Потом они остановились, почти на мостовой, и тут Мариетта отпустила его руку.

— Чью? Желино?

— Да, его. И они, как будто поссорившись, тут же разошлись в разные стороны: Желино продолжал свой путь, а Мариетта повернула обратно.

— Вы с ней заговорили?

— Она мне сперва не отвечала: у нее было скверное настроение. Я умолял ее поговорить со мной, клялся, что не стану ни в чем упрекать. Тогда она остановилась и бросила: «Ну, выкладывай скорей, что тебе нужно!» Разговаривать об этом на улице, мимоходом, я просто-напросто не мог и попросил ее пойти со мной куда-нибудь поужинать, но она ответила, что ей не хочется есть. Я тогда предложил ей прямо сейчас уйти со мной: у меня была на примете меблированная комната, а заработка моего на двоих вполне хватило бы.