Георгий Миронов - Игуана

• Название: Игуана
• Автор: Георгий Миронов
• Жанр: Детектив

---

Если же груз хитроумно похищен, то цены на героин в Европе и Америке резко "вздрогнут". И тогда от "Папы" будет другой совсем счет.

По жирной спине Марфы обильно, в три ручья хлынули потоки пота. В этот момент и прозвучал второй звонок.

Это был международный звонок.

"Папа" говорил как всегда через секретаря-переводчика. Придурошная переводчица с легким акцентом, слегка, как всегда, заикаясь, переводила ей слова "Папы". "Наказ миссис Посаднице", - как сказала переводчица. Возможно "Папа" и не знал, как зовут его российскую подельницу "в миру". А может, его это и не сильно - интересовало. Такие люди в подробности не вникают. "Папа" передал, что она знает о пропаже груза. - сказала переводчица.

- Вот сволочь, - не сказала, но подумала Марфа. - Прошло всего-ничего, а этот старый пердун уже все знает.

При то, что и Марфа была уже далеко не молодой пердуньей, старость "Папы" придавала ему в глазах Марфы какой-то дополнительный уничижительный недостаток.

- Да... Это большое несчастье. Но передайте "Папе", что я что-нибудь придумаю. И свои долги я во всяком случае плачу во время.

Насчет долгов "Папа" предупредил, что, как это у вас русских говорят, "счетчик включен". Срок у вас две недели.

- За две недели я не успею организовать такой большой груз! - холодея спиной и животом прошелестела своим жестким голосом Марфа.

- Тогда "Папа" предлагает выполнить одно его несложное задание.

- Я все выполню. У меня много людей! В разных странах мира!

- Это хорошо. В одной такой стране и нужно будет провести одну небольшую акцию.

- Что за акция? - успокаиваясь спросила Марфа.

- Простая: надо будет похитить несколько картин из мадридского музея "Прадо".

- Каких картин? - насторожилась Марфа. Весь ужас невыполнимости задания стал наконец-то до неё доходить. "Прадо" ещё ни разу за всю его историю не обворовывали? Там охрана - лучшая в мире. Сигнализация, не доступная уму простого смертного. Да и из Испании картины потом не вывезти.

- Нужно взять несколько картин Эль Греко, в основном мужские портреты. Список и цветные слайды к Вам поступят сегодня вечером. И картины Веласкеса с карликами, - и портреты самих карликов, и фрагменты больших композиций, на которых карлики есть...

- Господи, - сказала себе давно не верящая ни в Христа, ни в Магомета Марфа. - Это ж уму не постижимо. Хорошо. что линия прочно заблокирована от прослушивания. Это ж кража века! Картины, как похищенные, так и испорченные вырезанием фрагментов, стоят, несколько миллиардов.

- Это примерная стоимость потерянного Вами груза героина, - словно услышав её мысленный вопрос заметила секретарша "Папы".

- Это все?

- Нет, чтобы подогнать стоимость потерянного Вами груза к стоимости картин, которые должны Ваши бригады похитить для "Папы", добавим сюда три картины Эль Греко из музея в Толедо, две картины Пикассо из музея в Барселоне, и картины японских графиков, которые два дня назад похитили по заказу Фритьефа Никольссена ваши люди в музее частных коллекций.

- Волк позорный, и это знает, - не сказала, но подумала Марфа.

- Но я уже получила задаток из Осло...

- Это ваши проблемы, "Папа" тоже собирает японских графиков.

- А если мне не удастся уложиться в срок? - спросила холодея Марфа.

- Тогда Ваш с "Папой" контракт, такой большой, такой выгодный, будет расторгнут... В связи со смертью одного из партнеров.

- Чтоб ты сдох, - сказал мысленно Марфа.

"Панагия Софьи Палеолог. Расследование ведет Иван Путилин."

Спал Климентьев последнюю ночь плохо. И снились ему, пока ехал от Пскова до Окуловки, тараканы. То есть самые что ни на есть настоящие прусские насекомые с усами. Он ещё подумал тогда:

- К чему бы это?

Оказалось, к полному фиаско.

- Ну-те-с, братец Вы мой, кого подсунули государственному чиновнику в качестве доверенного лица?

Пряча глаза, начальник станции робко возражал:

- Я ж предупреждал, Вас-ство, что - пьет - с, сукин сын, как сукин сын.

- Изящно выражаетесь, - невольно усмехнулся Климентьев. - Стишки писать не пробовали? ... Оды, знаете ли, всякие там сонеты с сонатами?

- Нет, - с, виноват:. - с.

- Да нет, как раз хорошо, что стихов не пишете. Значит в состоянии простой прозой объяснить мне, что случилось? Где нам этого подлеца искать прикажете?

- Не могу знать, - совсем потупился застенчивый железнодорожник.

- Пристав!

- Я.

- Прикажите окружить дом, в котором живет Михайлов.

- Точно так-с. Но никак нет-с.

- То есть?

- То есть у меня столько понятых нет-с.

- А где жандарм?

- Пьет-с.

- И он пьет?

- Точно так-с. Но - на законном основании.

- То есть?

- То есть на собственной свадьбе.

- Где свадьба? - Да вон, рядышком с постоялым двором, в доме купца Коврихина.

- Позвать.

Позвали жандарма. Он, несмотря на штатский черный костюм, вытянулся "во фрунт".

- Хочешь, братец, послужить царю и Отечеству?

- Точно так-с.

- Стой у двери, как увидишь Михайловых, бери их за шиворот и зови меня. Понял?

- Как не понять. Самое простое дело. Аккурат, главное что, у меня свадьба только что наметилась. Невеста, холодец, рыбное заливное, икра паюсная...

- Это от нас не уйдет. Как поймаем Михайлова, так сразу и икорки паюсной попробуем, и невесту... В смысле - поздравим.

Только жандарм встал у ворот постоялого двора, как раз возле большой поленицы дров, заготовленных с прошлого лета, как стал делать всякие смешные знаки Климентьеву. Он подпрыгивал на одной ноге, косил голову то налево, то направо, махал несуразно руками и яростно подмигивал, стремясь скорее привлечь внимание питерского сыскаря.

Климентьев подошел к нему.

- Что у тебя? Как то ты, братец, выглядишь нескромно. Хрен к заливному был даже крепок, или что? Чего танцуешь?

- Так, вон там, за поленицей, есть кто-то.

Рванули всей дружиной за поленицу.

И точно - есть.

Жандарм радостно ухватил за шиворот какого-то человека.

- Попался, который кусался. А ещё туда же, прятаться. Не умеешь, не берись.

- Кто такой? - удивленно спросил жандарма Климентьев.

- Как кто? Так это ж есть Михайлов.

Удача, как и беда, одна не ходит.

Тут и пристав с начальником станции и одним из понятых с чердака по приставной лестнице спускаются, а между ними - мужик незнакомый.

- Так что, вашбродь, вот Вам и второй Михайлов. Тот, кого Вы взяли, тот Иван, а которого мы спустили, - тот, наоборот, Федька.

- Ну-ка, покажь руки! - приказал Климентьев Ивану Михайлову.

Руки его были перевязаны белой в недавнем прошлом тряпицей.

- Развяжи.

Руки Ивана оказались сильно порезаны.

- Ну-с, и что тут скажешь? - развел руками Климентьев. - Кто супротив русского сыску выдержит? Что и требовалось доказать, он и есть кровавый убивец из псковского мужского монастыря.

Начали обыск.

Нашли: желтый бумажник, в нем 97 рублей денег кредитными бумажками, открытые, без крышки, золотые часы с золотой же цепочкой, складной медный образок, ещё часы - закрытые, с крышкой, на крышке миниатюра - бабочки и стрекозы над лужком низко летают.

Это у Ваньки Михайлова.

У Федьки нашли: кошелек с окровавленными трехрублевками, тринадцать золотых монет, из коих четыре русские, девять французские, серебро...

После повторного обыска на шее у Ивана нашли туесок на ремешке подвязанный, а в нем завернутая в мягкую тряпицу вещь красоты необыкновенной: панагия, вся в золоте и драгоценных камнях, с ликом дивно выписанным в миниатюре.

Спустя шесть часов братья Михайловы стояли перед Иваном Дмитриевичем Путилиным.

- Вы убили иеромонаха?

- Не мы.

- А как же так?

- А вот так, один я, не мы, а один я - Иван Михайлов, брат не при чем

- Так чего ждешь? Рассказывай.

Рассказ Ивана Михайлова был короток.

"В восьмом часу вечера десятого января я пошел в монастырь, и сразу направился в келью иеромонаха Иллариона.

- С целью убить и ограбить?

- Никак нет, Вашбродь. У меня в тот момент и мысли такой не было. Хотел повидать отца Иллариона, я ведь и ему служил, когда в монастыре был. Дверь кельи заперта не была. Отворил я дверь, вошел в прихожую и громко сказал:

- Боже нас помилуй.

- Аминь, - ответил Илларион.

Я вошел в комнату.

Из другой комнаты вышел ко мне отче, неся в руке сахар. Самовар стоял в первой комнате, за перегородкой, на столе... На столике я заметил нож перочинный, посуду какую - никакую. Там ещё два ножа лежали, - один большой, чижолый, для колки сахара, другой - подлинней и потоньше - для резки хлеба. Я подошел под благословение. И получил его. Мы стали разговаривать. Иеромонах спросил меня, что я делаю, где служу. Я ему рассказал, что приехал в Псков приискать себе место на железной дороге. Я ведь ранее по этой части, стрелочником, у нас в Окуловке служил.

- Дело, чадо, дело, работать надо, - кивал мне отец Илларион. - Жизнь в лености Богу не угодна.

Он наколол короткий толстым ножом сахару, пригласил: