Говард Лавкрафт - Комната с заколоченными ставнями

• Название: Комната с заколоченными ставнями
• Автор: Говард Лавкрафт
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45405-1

Г. Ф. Лавкрафт не опубликовал при жизни ни одной книги, но стал маяком и ориентиром целого жанра, кумиром как широких читательских масс, так и рафинированных интеллектуалов, неиссякаемым источником вдохновения для кинематографистов. Сам Борхес восхищался его рассказами, в которых место человека — на далекой периферии вселенской схемы вещей, а силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас. Данный сборник включает рассказы и повести, дописанные по оставшимся после Лавкрафта черновикам его другом, учеником и первым издателем Августом Дерлетом. Многие из них переведены впервые, остальные публикуются либо в новых переводах, либо в новой, тщательно выверенной редакции. Эта книга должна стать настольной у каждого любителя жанра, у всех ценителей современной литературы!

---

Во время визита он удивил меня своим заявлением о том, что собирается в экспедицию, направляющуюся в Аравийскую пустыню. Тогда мне и в голову не пришло соотнести его планы с тем, о чем он мне рассказывал ранее. Но последующие события заставили меня это сделать.

Спустя двое суток, среди ночи, в моем кабинете была совершена кража. Исчезли все бумаги, связанные с Амосом Пайпером. К счастью, в свое время я успел сделать копии всех документов, в том числе и письма, которое тоже исчезло. До этих бумаг, как мне казалось, никому не было дела, кроме разве что самого Пайпера. Однако Пайпер ныне был в здравом уме, и посему найти рациональное объяснение этой странной краже было делом чрезвычайно затруднительным. Вдобавок ко всему, я узнал, что Пайпер должен был отправиться в экспедицию уже на следующий день, что, впрочем, не могло помешать ему выступить в роли орудия (я употребляю слово «орудие» намеренно) этого, на первый взгляд нелепого, преступления.

Но для выздоровевшего Пайпера эти бумаги вряд ли представляли какую-то ценность. С другой стороны, вновь заболевший Пайпер вполне мог желать того, чтобы бумаги были уничтожены. Не произошел ли и впрямь вторичный перенос сознания, с той только разницей, что новый пришелец был уже ранее знаком с образом мыслей и действиями обычного человека и ему не было нужды овладевать этими навыками с самого начала? Как бы то ни было, я решил провести свое собственное расследование и найти ответы на поставленные в письме вопросы. Я планировал потратить на это неделю, от силы две, а потратил месяцы и к концу года пребывал в еще большей растерянности, чем прежде. Более того, я находился на краю той же пропасти, которая так страшила Пайпера.

В 1928 году в районе Инсмута действительно произошло что-то необычайное — не зря же эти события привлекли столь пристальное внимание властей. Об этом ходили только слухи — о каких-то похожих на лягушек людей, якобы прибывших туда с острова Понапе, но никаких официально признанных версий не существовало. Не так давно в храме Ангкор-Ват были сделаны какие-то потрясающие воображение открытия, указывающие на связь культур полинезийцев и североамериканских индейцев. Также не стали до сих пор достоянием гласности открытия, совершенные экспедицией Мискатоникского университета в Хребтах Безумия.

Существуют десятки подобных фактов, окутанных покровом молчания и неизвестности. А книги — те самые запретные книги, о которых упоминал Пайпер и которые я просмотрел в библиотеке Мискатоникского университета, — действительно содержали в себе информацию, во многом схожую с его «безумными» рассуждениями. Все это невольно наводило на мысль, что где-то и впрямь существует раса, далеко превосходящая нас по уровню развития — назовем ее Расой Богов или Великой Расой, какая разница! — которая может посылать сознания путешествовать во времени и пространстве. Если это принять на веру, то можно действительно предположить, что сознание Пайпера повторно было заменено другим, дабы на сей раз уже окончательно стереть в нем всякое воспоминание о пребывании среди Великой Расы.

Но самые интересные факты стали всплывать на свет только недавно. Я взял на себя труд ознакомиться с составом участников экспедиции, к которой примкнул Пайпер. Среди них были английский антрополог, палеонтолог-француз, философ-китаец, известный египтолог и много других. Но всех их объединяло одно — за последнее десятилетие все они так или иначе пережили процедуру «замены сознания» подобно Пайперу.

И где-то на дальней границе Аравийской пустыни они все разом исчезли с лица Земли.

* * *

Вполне возможно, что проводимое мною расследование могло встревожить представителей Великой Расы. Вчера ко мне в клинику приходил человек — его взгляд напоминал взгляд Пайпера, когда я видел его в последний раз: та же надменность, самоуверенность, плохо скрываемое чувство собственного превосходства… Я также отметил — и это заставило меня мысленно содрогнуться — странно неловкие движения его рук. Прошлой ночью я увидел его вновь прогуливающимся под фонарем близ моего дома. Затем еще раз этим утром — слежка была слишком уж откровенной для того, чтобы жертва ее не заметила…

А сейчас я вижу, как он переходит через улицу, направляясь к двери моего дома…

* * *

Разбросанные в беспорядке страницы данной рукописи были обнаружены на полу кабинета доктора Натаниэля Кори, когда, встревоженная шумом за дверью, медсестра была вынуждена вызвать полицию. Ворвавшись в кабинет, стражи порядка стали свидетелями следующей картины: доктор Кори и неизвестный пациент стояли на коленях и тщетно старались передвинуть разбросанные по полу листки бумаги в сторону горящего камина.

Казалось, они не могли захватить листы пальцами и вместо этого толкали их вперед неуклюжими движениями, напоминающими движения краба. Не обращая никакого внимания на полицейских, они продолжали в сумасшедшей спешке двигать по полу распавшиеся страницы рукописи. Никто из них не мог вразумительно ответить на вопросы полицейских и прибывших вслед за ними врачей. От них вообще не удалось добиться сколько-нибудь связной речи.

Тщательное обследование обоих выявило у них полнейшую трансформацию личности, после чего они были отправлены на длительное лечение в Институт Ларкина — знаменитую частную лечебницу для умалишенных…

Лампа Альхазреда[34] (Перевод Ю. Кукуца)

Эта лампа перешла в собственность Уорда Филлипса через семь лет после исчезновения его деда Уиппла. Лампа, а также дом на Энджелл-стрит, где теперь жил Филлипс, раньше принадлежали деду. В дом Филлипс переехал сразу же после того, как исчез дед, однако лампа до истечения семи лет, необходимых по закону для официального признания факта смерти, хранилась у поверенного — таковы были распоряжения деда, отданные им на случай непредвиденных обстоятельств (внезапной смерти или чего-нибудь в этом роде), с тем чтобы у Филлипса было достаточно времени для изучения обширной библиотеки Уиппла. Только прочитав многочисленные тома, стоявшие на полках, он был бы окончательно готов унаследовать «самое бесценное сокровище» деда, как именовалась лампа в завещании старого Уиппла.

К тому времени Филлипсу исполнилось тридцать, и у него было неважно со здоровьем, причем мучили его все те же недуги, которые столь часто омрачали его детские годы. Он родился в относительно богатой семье, но все средства, накопленные еще дедом, были растрачены на разные неразумные прожекты, и Филлипсу в наследство достались только дом на Энджелл-стрит и его обстановка. Филлипс стал пописывать для бульварных журнальчиков, а кроме того, обрабатывал целые горы почти безнадежно графоманской прозы и лирики, присылавшейся ему писателями-дилетантами, надеявшимися, что волшебное перо Филлипса поможет им увидеть свои произведения в печати, — все это позволяло ему вести довольно-таки независимый образ жизни. В то же время сидячая работа уменьшила его способность противостоять болезни. Он был долговяз, худощав, носил очки и по слабости организма представлял собой легкую добычу для простуд, а однажды, уже в зрелом возрасте, к своему великому смущению, даже заболел корью.

В теплые дни он брал с собой работу и выходил на живописный речной берег, поросший лесом, — это место было любимо им еще в детские годы. Берег реки Сиконк с тех пор совсем не изменился, и Филлипс, живший в основном прошлым, считал, что лучший способ победить чувство течения времени — хранить верность дорогим с детских лет местам, не изменившим своего тогдашнего облика… Объясняя свой образ жизни, он писал одному из своих корреспондентов: «Среди этих лесных тропинок, так хорошо мне знакомых, разница между настоящим и 1899 или 1900 годом полностью исчезает, и иногда, выходя на опушку, я почти готов увидеть город таким, каким он был в конце прошлого века». Кроме берегов Сиконка он еще любил забираться на холм Нентаконхонт и подолгу сидеть там в ожидании восхитительных видов, по мере наступления ночи открывавшихся на город с его острыми шпилями и двускатными крышами, которые переливались оранжевыми, малиновыми, перламутрово-зелеными отблесками, в то время как мелькавшие тут и там огоньки превращали широко раскинувшийся внизу пейзаж в волшебную страну, к которой Филлипс был привязан гораздо сильнее, чем к собственно городу.

В результате этих каждодневных экскурсий Филлипс засиживался за работой далеко за полночь, а поскольку он, дабы не истощать свои и без того скудные средства, давно отказался от электричества, старая масляная лампа могла принести ему определенную практическую пользу, не говоря уже о той ценности, какую представляло собой это искусное изделие древних мастеров. В письме, сопровождавшем последний дар деда, чья привязанность к внуку была неизменной, а после ранней смерти родителей мальчика возросла еще больше, говорилось, что лампа была извлечена из аравийской гробницы, воздвигнутой еще на заре истории. Некогда она принадлежала какому-то полусумасшедшему арабу, известному под именем Абдул Альхазред, и была изготовлена мастерами легендарного племени ад, одного из четырех таинственных племен Аравии, обитавшего на юге полуострова, в то время как племя тхамуд кочевало на севере, а тасм и джадис — в центральной его части. Давным-давно лампу обнаружили в заброшенном Иреме, Городе Столбов, возведенном Шедадом, последним из полновластных вождей племени ад. Некоторые знают его как Безымянный город, находившийся где-то в районе Хадрамаута.[35] Другие же считают, что он был погребен вечно движущимися песками аравийских пустынь и, невидимый обычным глазом, иногда случайно открывается взору избранных людей — любимцев Пророка. В заключение своего длинного письма Уиппл писал: «Она может принести радость, будучи как зажженной, так и потушенной; и точно так же она может принести боль. Это источник блаженства и ужаса».