Андрей Имранов - Дыхание бездны

• Название: Дыхание бездны
• Автор: Андрей Имранов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Что будет делать обычный менеджер, неожиданно обретший суперсилу? Если верить Голливуду, то ответ прост: днём герой всё так же будет вести жизнь обычного менеджера, а по ночам - нести справедливость и вершить суд. Но фильмы почему-то не рассказывают о том, как сила и безнаказанность влияют на человеческие качества супергероя. И о том, как незаметно стирается грань между супергероем и суперзлодеем. А еще и цена полученных героем возможностей растет с каждым днем. Цена, которую рано или поздно придётся платить.

---

   - Что? - спросил все еще не понимающий, но уже сильно заинтересованный Кадыров.

   - А то, что по заключению судмедэксперта, все ранения, нанесенные погибшим - что от ножа, что от пуль - нанесены уже после их смерти. Характер кровоизлияний, расположения входных и выходных отверстий и прочее. А вот насчет причин настоящей смерти судмедэксперт что-либо сказать затрудняется. Оно и ладно бы - сказать, что эксперт - дурак и неуч, наплевать и забыть. Так ведь Бацилла с корешами не один такой - чуть ли не каждый месяц аналогичный случай, тут поневоле задумаешься. Ну, я что - сам себе враг? Оно мне надо - отчетность себе портить? Поэтому заключения эксперта я в корзину отправляю. Но думать себе думаю и вывод один - у меня завелся, мать его, Бэтмен.

  Марат сдавленно хихикнул от неожиданности.

   - Зря ржешь, - заметил Казанцев, - посмотрю я, как ты ржать будешь, когда дела себе заберешь. Вылезай, приехали. Возьми вон, фуфайку, чтобы звезды не светить. Спалишь еще моего воркуна, - повернулся к молчавшему всю дорогу Усманову, - а ты тут посиди.

  Марат взял с сиденья довольно неопрятно выглядящую брезентовую ветровку, названную Казанцевым 'фуфайкой', оглядел ее, потом с некоторой брезгливостью, натянул поверх кителя. Спрыгнул с высокой подножки служебного вездехода и последовал за уверенно идущим вглубь дворов Казанцевым. Они прошли дворами весь квартал наискосок и, выйдя на пустынную улочку, подошли к угловому дому.

   - Ага, - сказал Казанцев, заглядывая сквозь окна, - пусто. Утро все таки... ну, нашим легче.

  Толкнул дверь под вывеской 'Ремонт обуви' (над дверью звякнул колокольчик), посторонился, пропуская Кадырова, потом зашел сам.

   Щуплый очкастый мужичок лет пятидесяти пяти завозился за стойкой единственного в небольшой комнатке стола, глянул на вошедших поверх очков.

   - Здравствуйте, - сказал он неуверенно.

   - Здравствуй, здравствуй, - отозвался Казанцев, переворачивая висящую на двери табличку надписью 'Закрыто' наружу и крутя торчащий из замка ключ.

   - Это что же вы... - заволновался мужичок, - я же просил - не приходить сюда.

   - Усохни, - сказал Казанцев, доставая из-за пазухи средних размеров пакет, завернутый в газету и кладя его на стол, - дело есть.

  Пакет моментально отправился куда-то под стол, но Марат (не проявляя, впрочем, видимого интереса) успел его рассмотреть. Ни на пачку денег, ни на пакет травы это похоже не было. При других обстоятельствах Кадыров был бы уверен, что в газету завернута какая-то книга. Но зачем книга - осведомителю? Странно.

   - Дело, притом, простое. Стучать ни на кого не надо, просто расскажи вот товарищу историю про этого вашего... черного лоха или как там?

   - Черного терпилу, - быстро отозвался мужичок.

   - Неважно. Давай, видишь, товарищ слушает.

   - Это я с удовольствием, - мужичок легонько кивнул, - только сразу вас, гражданин незнакомый мне начальник, предупреждаю - это, как бы, байка. За что купил, за то и продаю...

   - Не тяни кота за хвост, - не выдержал Казанцев.

  Мужичок гневно сверкнул очками в его сторону, но ничего не сказал и повернулся к Марату.

   - Зимой эта история случилась, - начал он, - жил себе один мальчик. Лет за тридцать ему уже было, мальчику. Женщин он не знал, с мамой жил. А мама у него больная была, приступы у нее случались. И, чтоб не сыграть в ящик, ей колеса специальные нужно было глотать. И вот как-то в ночь, случился у старушки очередной приступ. Бежит ее сыночек за таблетками, глянь - а коробочка-то пустая. Кстати, замечу я, что колеса те недешевые были. Деньги у них кой-какие водились, но ими всеми маман заведовала, навроде казначея. Но раз такое дело, то старуха без пререканий тысчонку отслюнявила из загашника. Мальчик быстро оделся, два полкуска в карман запихал - и - бегом в аптеку. А время-то позднее... - мужичек подмигнул Марату и дряблым фальцетом протянул: 'Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, гоп-стоп, ты много на себя взяла...'. Казанцев демонстративно вздохнул, мужичек осекся, пожал плечами и продолжил:

   - В общем и в целом - не подфартило мальчику. Если бы он вдумчиво все разъяснил, может, ушел бы целый и с бабками. Мать, знаете ли, для любого человека - святое. Отмороженные - не в счет. Но мальчик-то был... в некоторых, с разных сторон близких и вам и нам кругах, таких людей тюльпанами кличут... вот сей тюльпан и распустился. В коленях ползал, чуть не ботинки целовал - умолял отпустить его за лекарством для больной мамочки. Так из себя людей вывел, - мужичок покачал горестно головой, - так их расстроил, что отметелили они валета по полной, пока тот лежать не остался. Через полчасика мальчик от мороза прочухался и, поскольку до аптеки было уже недалече, побежал туда. Вот только без денег, без пальто, да еще и с таким паспортом разукрашенным его никто и слушать не стал - выпинули на улицу и пригрозили нашей славной доблестной полицией. Мальчик побег домой за бабками, а там его маман без колес своих уже, образно выражаясь, ласты склеила. Но перед тем, как окочуриться, успела пару строк любимому сыночку черкнуть. Дескать, прости меня, сын любимый, что свободы тебе не давала, а я тебя, дескать, прощаю, что в самый нужный момент ты с деньгами смылся. Пропивай их, любимый мой, на здоровье, и ни о чем не жалей. Сволочное, короче, письмецо, с подковыркой. Мальчик от такого расклада окончательно умом повредился, да тут же, на крюке от люстры и подвесился. Когда от их квартиры штынять начало, соседи куда надо позвонили. МЧС приехали, дверь выставили, носы позатыкали, проморгались - глянь - лежит на полу старуха, уже наполовину растеклась, а над ней ее сыночек висит - свеженький, будто полчаса тому подвесился. Поудивлялись они, но не сильно, потому как люди бывалые, и не такое видали. Жмуров оприходовали, свезли в морг. А наутро - опа - недостача. Пропал жмур. Нет мальчика, куда делся - непонятно. Да вот только с тех пор ходит ночами лошковатого вида валет по дворам, ищет того, кто его тогда стопнул. И, пока не вернет он свои две пятихатки, не будет ему покоя. А тех, кто его обработать пытается, находят поутру мертвыми. Вот такая история.

  Марат помолчал, потом повернулся к Казанцеву.

   - Пробивали?

  Казанцев недоуменно поднял брови.

   - Делать мне нечего. Если я каждую блатную легенду проверять буду, кто воров ловить станет?

  Неожиданно подал голос мужичок:

   - То была, как правильно гражданин начальник высказался, легенда. А теперь будет быль. Обчался я месяца два тому с Шинкарем, так он Черного Терпилу своими глазами видел...

   - Погоди, - взметнулся Казанцев, - как это 'с Шинкарем'? А мне почему ничего не сказал? - и, непонимающему Марату, - Шинкарь - это гражданин Шинкарев, по сто пятой с отягчающими разыскивается.

  Снова повернулся к мужичку:

   - Ты за кого меня держишь, гнида? Да я тебя за такое...

   - За кого надо, за того и держу, гражданин начальник, - неожиданно твердо ответил мужичок, - а не сказал потому, что вы б меня трясти начали, где Шинкарь ныкается. А его я, вы уж простите, начальник, боюсь сильно больше, чем вас.

  Казанцев искоса глянул на Марата:

   - Это мы еще обсудим, кого бояться сильнее надо. А сейчас где твой Шинкарь?

   - Он не мой, он сам себейный. Не знаю я, где он, но в городе его нет. А ныкался он у марухи своей, Таньки.

   - Из старого квартала? - быстро спросил Казанцев.

   - Ну да, - кисло отозвался мужичок, - тока женщина она неглупая и ежели просечет, кто ее спалил, то мне, сами понимаете, амба.

   - Учи ученого, - буркнул Казанцев, - давай, продолжай, чего ты там рассказывал.

  Мужичок глянул на Казанцева поверх очков, покачал задумчиво головой, вздохнул.

   - Ну так вот, стоит как-то вечерком Шинкарь, с корешами старыми за жизнь треплется. И тут глянь - идет по улице лошковатый такой подсолнух, очками по сторонам блестит, за портфель кожаный держится. И вид у него такой куражный, что Шинкарь аж сам подобрался, хотя фраер он козырный и на улице давно не работает. Но тут он как бы гость, поэтому лошка Зуб окликнул. 'Слышь ты, говорит, прохожий, а подойди сюда'. А лошок и подходит. Спокойно так, уверенно, икру не мечет. Шинкарь тут шухер почуял, зекает, а на лошке-то - очки докторские. Доктора, то есть очки, покойного.

   - Доктор - это некто Подвойский, катала и марвихер, - вполголоса произнес внимательно слушавший Казанцев, - в конце апреля обнаружен мертвым. Перед этим он вроде бы взял неплохой куш в карты, но при нем, что интересно, ни копейки не обнаружено. Официальная версия - сердце.

   - Сердце у него было поздоровей, чем у нас всех, - возразил мужичок, - а вот что он хороший кусок бросил в карты, так это точно. Так вот, у Доктора очечки были такие характерные - без линз, с простыми стеклышками в рыжиковой оправе - чтобы понты перед дельфинами раскидывать. Он же, Доктор покойный, то под адвоката косил, то под барыгу куражного, ну и прикид у него был соответственный. И стекла он приметные носил, фирмовые. Так вот, зекает Шинкарь на лошка и сечет очечки знакомые. Тут он фишку просекает и в базар встревает. Он фрукт нашпигованный, но, говорил потом, что тогда ничего другого в голову не пришло. 'Видно', - говорит он лошку, - 'вы человек образованный, так скажите нам, как правильно говорить - 'звОнить' или 'звонИть'? А то', - говорит, - 'спор у нас вышел'. Тут и Зуб и лошок тот вылупились на Шинкаря, как на форель. Шинкарь на Зуба тихонько цыкнул и ждет, а лошок все буркалы из-под фар пучит - отойти не может. 'А я', - наконец отвечает, - 'даже и не знаю'. А сам лыбится. Ну, Шинкарь ему и говорит, простите мол, человек хороший, что потревожили, идите себе дальше. Зуб тут что-то сказать хотел, но Шинкарь ему знак подал - ша, мол. Нормальный лох бы тут и пошел своей дорогой, радостный, что жив остался, а этот не уходит. 'Может', - спрашивает, - 'вам еще чего от меня надо? Вы спрашивайте, не стесняйтесь.'. Нет, вы прикиньте, граждане начальники, дятел до блатных докапывается, разводит их, стало быть. Тут даже Зуб что-то просек. 'Нет, нет', - говорит, - 'спасибо, что подойти не постремались, удачной вам', - говорит, - 'дороги'. 'А то', - говорит, - 'время сейчас неспокойное, всякие люди попадаются'. Тут лошок лыбится так неприятненько, стеклами сверкает и говорит 'А пусть попадаются'. Разворачивается и уходит. Зуб потом Шинкарю предъявлял, что тот волыну не достал и Черного Терпилу не грохнул - что за Доктора не получили. Но Шинкарь тоже в праве - Доктор и сам без волыны не ходил, прятал на себе браунинг маленький, и что - помогло это ему? Вот такая балдежная история, граждане начальники. Сам не видел, не поклянусь, но Шинкарю на слово верю, потому как урка он правильный и муру гнать не станет.