Анатолий Луначарский - Том 4. История западноевропейской литературы

• Название: Том 4. История западноевропейской литературы
• Автор: Анатолий Луначарский
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Критика
• Год: 1964

В четвертый том настоящего издания вошли книги Луначарского «История западноевропейской литературы в ее важнейших моментах» (1 изд. — в 1924 г., 2 изд. — в 1930 г.) и «На Западе» (1927).

http://ruslit.traumlibrary.net

---

Крупнейший реалист Испании — Бласко Ибаньес, писатель, который переведен на русский язык почти целиком, очень сочный; он выполнил для Испании задачу, сходную с той, какую Золя выполнил во Франции.

В Бельгии таким бельгийским Золя был Камиль Лемонье. Заслуживает внимания его роман «Новый Карфаген»40.

Скандинавия в реалистической литературе сыграла большую роль. Скандинавские писатели — Г. Ибсен почти целиком и Стриндберг в большой мере — относятся к символизму, поэтому их я разберу в следующей моей лекции. Об Ибсене дал монографию Плеханов41. Это — один из интереснейших писателей прошлого века.

О Бьернстьерне-Бьернсоне и Гамсуне я лишь упомяну.

Бьернсон (он переведен целиком на русский язык) написал много романов из крестьянский жизни, несколько интересных пьес из жизни буржуазии. Он имеет острый мелкобуржуазно-анархический привкус. Пьеса «Свыше наших сил», пожалуй, одно из наиболее интересных его произведений, делится на две части. В первой части изображается священник, который хочет сотворить чудо и проваливается на этом, а во второй — его сын, который хочет низвергнуть буржуазный строй и построить царство равных и также не может осуществить этот идеал. Бьернсон хотел сказать, что как христианский идеал, так и анархический и социалистический идеал социальной гармонии невозможны. Вообще чудес не бывает на свете, и тот, кто хочет сам совершить чудо или надеется на бога, берет на себя сверхчеловеческую задачу. Но написано это проникнутое мелкобуржуазным духом произведение с большим подъемом. Во всяком случае, защиты буржуазии (во второй пьесе) или духовенства (в первой) не только нет, но имеются прямые и меткие выпады против них.

К. Гамсуна одно время очень любили в России. Это — очень мощный изобразитель северной природы, человек, обладающий замечательно красочной кистью. Горький восхищался, упивался им как музыкой42. Это — большой талант; он является подлинным представителем анархической мелкобуржуазно-индивидуалистической интеллигенции, противополагающей одиночество общественности, но уже не страдающей от него, как Мопассан, а считающей одиночество чем-то лучшим, чем всякая общественность. Поэтому тенденции, которые сквозят у него, нам чужды.

И наконец назову американского писателя Уолта Уитмена, умершего в 90-х годах и написавшего одну книгу — «Побеги трав»43 — большой сборник странных стихотворений, звучащих не как стихи, а как экстатическая проповедь. Он является по духу родоначальником пролетарской поэзии. Очень часто называют его демократом, говорят, что он представляет американскую промышленную демократию. В этом есть доля правды. Он любил демократию, любил простор диких, еще мало населенных мест Запада, фабрики и густо населенные города востока Америки, он был прославителем ее. Но я писал о нем в опубликованном письме к Чуковскому44, что демократия, которая представляет собою в политическом смысле искусственное соединение множества разъединенных единиц, была как раз совершенно чужда Уолту Уитмену. Он был ярым коллективистом. Именно в том его заслуга, что в трудовой демократии он видел конец личности и умел через единство человечества, сотрудничество, товарищество обнять природу. Он поет восторженную песню коллективному чувству.

Влияние Уитмена на новейшую поэзию огромно. Он в значительной степени создал Верхарна, крупного поэта-символиста и коллективиста. Он является учителем Жюля Ромена, который создал во Франции передовое литературное направление. Ему очень сильно подражают некоторые наши пролетарские писатели, а в первые времена революции Петроградский пролеткульт инсценировал его поэмы. Уолт Уитмен представляет собою как бы огромную пророческую фигуру при входе в новый мир и с этой стороны заслуживает большого внимания.

Из него же вышел большой писатель Америки Джек Лондон, который не должен рассматриваться только как писатель приключений, а представляет собой сложное и современное явление в литературе. В своем романе «Мартин Идеи» он описывает, как вышедший из рабочих писатель приобретает огромную славу, отрывается от своего класса, не может сблизиться с буржуазией и кончает жизнь самоубийством вследствие разочарования и утомления жизнью. Лондон и сам кончил жизнь самоубийством. Все же он был сильным человеком. Америка — полносочная страна и создает полносочных писателей.

Лондон часто брал свои сюжеты из мира крепких и терпких людей, тружеников и искателей приключений, он прекрасно знал жизнь животных, умел, например, создавать настоящие «собачьи» романы большой значительности. Когда его романы появились на русском рынке и стали расхватываться, то говорили, что это — писатель для развлечения, писатель приключений, и только. Это неверно. И нет никакого сомнения, что современные наши писатели могут от него многому научиться. Некоторые его повести, особенно большой роман «Железная пята», должны быть отнесены к первым произведениям подлинно социалистической литературы.

Его и наш современник, к которому мы чувствуем большую симпатию, Э. Синклер — писатель-реалист, очень сочувствующий коммунизму, в отличие от Джека Лондона страдает некоторой бледностью красок; он теоретичен, не умеет показать такой мощной колоритности жизни, как Джек Лондон.

Замечательная школа американских реалистов отличается тем, что писатели, принадлежащие к ней, дают какой-то авантюристический характер своим произведениям; герои их очертя голову идут вперед, испытывают массу всевозможных приключений. Вспомним Марка Твена, Брет-Гарта и др. В здоровом смехе, в их людях с здоровыми, крепкими нервами, вызывающих судьбу на бой, много американской силы.

Нужно отметить дальше недавно умершего, поистине замечательного писателя О. Генри, автора романа «Короли и капуста», и поляка по рождению, но жившего в Англии и писавшего на английском языке Джозефа Конрада. Это — крупнейшие представители реализма, которые тоже непосредственно идут от Уолта Уитмена.

Мой очерк реализма — очерк неполный, в особенности потому, что я не упомянул об одной школе реалистов, которая занимает почти первое место, — о школе русских реалистов. Русские реалисты (начиная с Пушкина) — это группа многознаменательная. Гоголь, Гончаров, Тургенев, Толстой, Достоевский, Островский и затем их ученики и вплоть до наших дней, до скончавшегося уже Короленко и ныне здравствующих Горького и Серафимовича — замечательное мировое явление. Но это относится к русской литературе, и говорить об этом я сейчас не могу, хотя сознаю, что если можно было говорить о романтизме без русского романтизма, то о реализме говорить без русского реалистического романа в сущности нельзя.

Тринадцатая лекция*

Новейшая литература Западной Европы.

Под новейшей литературой я разумею литературу определенного декаданса буржуазии, ее падения, ее признанного заката.

Огромная полоса литературы буржуазного распада — это символизм, который иногда так и называется «декадентством», что значит упадочничество, а затем футуризм — явление, возникшее в буржуазной среде незадолго до войны, тесно связанное с империализмом, периодом, продолжающимся и до сих пор.

Декадентский символизм знаменует собою особенно глубокий упадок буржуазии. Вырождались при этом одновременно как мелкая буржуазия, интеллигенция, являвшаяся и в эту пору, как и раньше, главной носительницей литературы, так и крупная буржуазия.

Можно сказать, что буржуазный и мелкобуржуазный реализм был, в сущности говоря, свидетельством некоторой полнокровности и некоторого здоровья этих классов. Я говорил в прошлой лекции, что буржуазным реализмом можно считать несколько слащавый семейный роман в литературе, портреты или жанровую живопись, изображающие быт буржуазии самодовольно, вкусно, сочно и без всяких решительно претензий на критику действительности или на противопоставление какому-нибудь идеалу. Фабриканты, торговцы и чиновники такого рода несколько приторный и литературно малоценный роман, отражавший семейный быт, адюльтеры и т. д., любили и ценили. И в том, что в то время буржуазия никуда, ни к каким идеалам не порывается, совершенно довольна окружающим, сказывается известная сила класса, но, конечно, сила инертная. Класс, который имеет высокие идеалы, в котором бурлят силы, устремленные вперед, всегда силен потому, что этот класс заряжен поступательным движением и внутренне чувствует известную муку, известную неудовлетворенность. Удовлетворенный же класс, добившийся господства, не имеет такого стимула к движению вперед. Вот это мы видим как раз в низовой, художественно малоценной литературе буржуазного мещанского реализма.

Припомним, что мы говорили в прошлый раз о реализме интеллигентском, мелкобуржуазно-оппозиционном. Этот реализм был довольно сильно заражен революционными тенденциями. Кое-где эти революционные тенденции соприкасались с разными отсталыми формами социализма, резко критиковали, вскрывали язвы капитализма, ставили перед собою социальный вопрос, а иногда доходили в произведениях некоторых писателей почти вплотную до таких выводов, которые могли бы быть приемлемы и для пролетариата.