Борис Розенфельд - Пространства, времена, симметрии. Воспоминания и мысли геометра

• Название: Пространства, времена, симметрии. Воспоминания и мысли геометра
• Автор: Борис Розенфельд
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга, название которой подсказано книгой Вейля - это воспоминания и мысли геометра и математика Бориса Абрамовича Розенфельда, который интересовался вопросами истории науки и философии, побывал во многих странах и встречался со многими людьми.

Книга состоит из 18 глав, первые 15 из которых являются воспоминаниями, в последних 3 главах изложены мысли геометра, историка и философа.

---

После освобождения из Шлиссельбурга в 1905 г. Морозов написал свое толкование на "Апокалипсис" под названием "Откровение в грозе и буре", где истолковывал все детали видения автора "Апокалипсиса". Книга вышла в 1907 г.

В 1914 г. Морозов выпустил книгу "Пророки", где давал астрономическое истолкование всех библейских книг о пророках. И здесь даты, установленные Морозовым, оказались более поздними, чем общепринятые.

В последующие годы Морозов занялся пересмотром всей древней истории в соответствии с описаниями и изображениями звездного неба в древних книгах и храмах. Он пришел к выводу, что события, обычно относимые к древней истории, на самом деле происходили значительно позже.

Многотомный "Христос" содержит изложение результатов исследований Морозова. 7 томов этого труда вышли в 1924-1932 гг., под видом антирелигиозной литературы, а 8-й том не был издан.

Название" Христос" объясняется тем, что по мнению Морозова выдающаяся личность, лежащаяся в основе легенд о Христе, - один из древних царей, известных в истории под разными именами. Его мумия сохранилась как мумия фараона Рамзеса II. Одна из его ипостасей - Св. Василий Великий, автор одной из первых энциклопедий, называвшейся "Шестоднев"- "Hexaemeron", где различные науки изложены в соответствии с 6-ю днями творения мира.

С 1918 г. и до конца жизни Морозов был директором Естественно - научного института им. П.Ф. Лесгафта в Ленинграде. В 1932 г. выдающийся ученый - энциклопедист был избран почетным академиком Академии наук СССР. В 1945 г. при организации Института истории естествознания Морозов был назначен членом ученого совета института. Морозов умер в 1946 г. в возрасте 92-х лет.

В течение долгого времени я находился под влиянием труда Морозова "Христос" и излечился от этой "болезни", лишь обнаружив в "Памятниках минувших поколений" среднеазиатского ученого X-XI вв. ал-Бируни списки древних царей и императоров с указанием времен их царствования. Даты ал-Бируни, совпадают с общепринятыми датами, а не с датами Морозова. Морозов считал, что арабские рукописи, хранящиеся в библиотеках Европы, - подделки европейцев. На самом же деле масса арабских рукописей хранится в библиотеках стран Востока и они не могут быть подделками европейцев.

"Быть может, эти электроны..."

Сильное впечатление произвел на меня рассказ некоего С. Голуба "Тайна микрокосма", напечатанный в журнале "Вокруг света", который я регулярно читал в школьные годы. В этом рассказе говорится об ученом, который смог получить увеличенное до огромных размеров изображение электрона, и оказалось, что электрон - это планета похожая на Землю. Позже я узнал, что ту же мысль изложил В. Я. Брюсов в 1924 г. в стихотворении "Мир электрона":

Быть может, эти электроны -

Миры, где пять материков.

Искусства, знанья, войны, троны

И память сорока веков.

Еще, быть может, каждый атом -

Вселенная, где сто планет.

Где все, что здесь в размере сжатом.

А также то, чего здесь нет.

Ясно, что и Брюсова и Голуба вдохновила планетарная модель атома Нильса Бора.

Размышляя над этой идеей, я пришел к выводу, что в мире имеется огромная "прогрессия", состоящая из вложенных друг в друга "солнечных систем". Поэтому я назвал звенья этой цепи "прогрессорами". Но как вписать в эту цепь живые организмы? Я дал этому такое об'яснение: когда Земля была расплавленной массой, она содержала огненные прогрессоры, а когда она остыла, материя сохранила тенденцию к образованию "солнечных систем", но в условиях остывшей Земли эти системы стали кристаллами и живыми существами.

Для изучения этого вопроса необходима "синтетическая наука", охватывающая астрономию, физику, химию, кристаллографию и биологию. Поэтому я заинтересовался книгой А.А. Богданова "Тектология - всеобщая организационная наука".

Я написал заметку о "теории прогрессора" и статью о неоходимости создания синтетической науки. Заметку я вручил академику А.Ф. Иоффе во время его лекции в Политехническом музее, а статью отдал в философский журнал "Под знаменем марксизма". Академик не реагировал на мою заметку, а в редакции журнала мне сказали, что никакой синтетической науки я не создал. Но я ведь и не пытался ее создавать, а лишь говорил о необходимости создания такой науки.

Я понял, что с моим багажем знаний ничего научного создать нельзя, и я должен прежде всего серьезно изучить математику, без которой нельзя понять современную физику.

В романе Б. Левина "Юноша" я прочел, что его герой "самостоятельно, без помощи учителя, по учебнику Грэнвиля и Поссэ, изучил высшую математику". Я решил последовать примеру этого юноши и в 9-м классе проштудировал "Курс математического анализа" Грэнвиля и Лузина - обработку Н.Н. Лузиным учебника Грэнвиля, в 10-м классе - "Курс векторного анализа" Н.Н. Кочина. Конечно, многое в этих книгах ускользало от моего внимания, но некоторую основу для изучения этих дисциплин я получил.

Комсомол

Комсомол - Коммунистический Союз молодежи - был массовой организацией молодежи, охватывающий всех молодых людей. Тот, кто не был комсомольцем, считался политически неблагонадежным. Мои соклассники по 7-й школе были приняты в комсомол в 7-м классе, а мне тогда еще не было 14 лет и меня не стали даже обсуждать. Несколько раз я пытался поступить в комсомол в 25-й школе, но комсомольское бюро школы отказывало мне, считая меня индивидуалистом. В 10-м классе я активно занимался общественной работой, помогал отстающим ребятам и в декабре 1934 г. меня, наконец, приняли в комсомол.

Я был назначен редактором школьной стенной газеты, она называлась "Мы идем в строю".

Незадолго до конца учебного года к нам в школу пришел известный детский писатель Лев Кассиль, сотрудник газеты "Известиия". Он предложил свою помощь в выпуске последнего номера нашей стенгазеты. Этот номер стенгазеты был напечатан в "Известиях" 30 мая 1935 г. В этот день отмечался первый выпуск десятых классов и десятилетие нашей школы.

Каникулы в 25-й школе

Август 1932 г. я провел в пионерском лагере "Известия", где познакомился со своими будущими школьными товарищами Стасем Людкевичем, Наташей Крейн, Яном Гуревичем и другими. У нас были очень хорошие пионерские вожатые Фатя (Самарий) Гурарий и Коля Максимов, которые потом стали известными фотокорреспондентами "Известий".

В 1933 и 1934 гг. я проводил лето в Ленинграде. Останавливался у дяди Якова, осматривал город и его музеи, а на один летний месяц Мориц Лискиер устраивал меня в дом отдыха в Сестрорецке, который тогда находился у самой границы Финляндии.

После школы я хотел пойти учиться на физический факультет Московского университета. Отец был категорически против этого. "Есть ли гарантия, -говорил он мне,- что ты будешь профессором? Такой гарантии нет. Скорее всего ты будешь школьным учителем физики, а это очень неблагодарная профессия. То ли дело инженер ! Это великолепная, очень уважаемая профессия". Отец просил дядю Якова уговорить меня пойти учиться в технический институт. Яков устроил мне встречу с молодым ленинградским физиком- кандидатом наук. Физик сказал, что в электротехническом институте физики и математеки будет не меньше, чем на физическом факультете университета. Их доводы убедили меня и я решил стать инженером- электротехником и поступить в Московский Энергетический институт (МЭИ), тем более, что электрические машины - моторы и генераторы -казались мне типичными "прогрессорами".

В январе 1935 г. я получил путевку в подмосковный зимний дом отдыха, где познакомился со студентами-математиками Рязанского пединститута и с преподавателями механико- математического факультета Московского университета.

Особенно сильное впечатление произвел на меня профессор механики Андрей Петрович Минаков - человек исключительных артистических способностей, охотно выступавший на вечерах самодеятельности. Позже я узнал, что при создании Московского Художественного театра Станиславский приглашал его в труппу театра, но при условии бросить механику. Это условие Минаков не принял.

В июне 1935 г. после окончания школы я находился в доме отдыха Известий, где познакомился со многими интересными людьми.

В июле я готовился к вступительным экзаменам в МЭИ, а в августе сдавал их и был принят в этот институт.

Глава 4 . МЭИ (1935-1940) Московский Энергетический Институт

Московский Энергетический Институт (МЭИ) был создан электротехником Карлом Адольфовичем Кругом и инженером и математиком Яном Николаевичем Шпильрейном на основе электротехнического факультета МВТУ - Московского Высшего Технического Училища и одного из факультетов Института Народного Хозяйства им. Г.В. Плеханова. Поэтому часть зданий МЭИ во время моей учебы в нем находилась рядом с МВТУ, а одно здание было на Строченовском переулке рядом с Институтом им. Плеханова. Институту принадлежало также здание на Гороховской улице против Института физкультуры им. Лесгафта.