Эндель Пусэп - На дальних воздушных дорогах

• Название: На дальних воздушных дорогах
• Автор: Эндель Пусэп
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

В воспоминаниях отважного полярного летчика повествуется о боевых буднях летчиков авиации дальнего действия в годы Великой Отечественной войны.

Автор был участником одного из первых налетов советской авиации на столицу гитлеровского райха, выполнял многие ответственные правительственные задания и за проявленное мужество удостоен звания Героя Советского Союза.

Книга предназначена для широкого круга читателей,

---

Шторм бушевал и на море, и в воздухе. Огромные волны старались захлестнуть суда то с носа, то с кормы. Нас в воздухе бросало и качало, как и суда в океане.

Мы летели на высоте 2000 метров. Конечно, повыше было бы поспокойнее, но там пришлось бы прибегнуть к опостылевшим кислородным маскам.

Штурманы, которым надоела качка, начали между собой по телефону хитрый разговор о вражеских подводных лодках, которые, дескать, при полете на такой высоте вполне могли подбить нас. Этот разговор был, конечно, предназначен для моих ушей. Я слушал, улыбаясь про себя.

— Не морочьте мне голову, — вмешался я наконец в их разговор. — Могли бы сразу сказать, что боитесь качки.

Ладно! Я поднялся на высоту 3000 метров. Но здесь вскоре снова стала мешать облачность. Однако когда до береговых скал Шотландии оставалось еще четверть часа полета, я заметил в пелене облаков большую щель и, отклонившись от курса, нырнул через нее под облака.

Взяв прежний курс, я увидел впереди множество островов, больших и поменьше, — Гебридские острова. Лавируя между ними, словно по узким коридорам, и раскачиваясь от ветра, мы вновь добрались до открытой воды. Еще немного — и мы уже катились по знакомой бетонной полосе аэродрома.

Самые тяжелые отрезки пути были позади.

Правительственная делегация сразу отправилась в Лондон. Экипаж отдохнул немного и затем занялся подготовкой самолета к последнему перелету.

Начальник аэродрома пригласил меня на обед. Мы ели молча, время от времени улыбаясь друг другу. На большее ни один из нас не был способен, недоставало одного — знания языка. А переводчика в данный момент не было. Но мы кое-как обошлись и остались вполне довольны друг другом.

После обеда полковник пригласил меня в свой кабинет. Там собралась большая компания. Летчики из Англии, Америки, Канады, Австралии. Пришел и переводчик.

Полковник представил меня собравшимся, затем произнес короткую речь, в которой выразил радость по поводу возвращения советских летчиков на вверенный ему аэродром. Вместе с тем он обещал и в будущем делать для нас все, что в его силах.

Я выразил полковнику искреннюю благодарность за радушный прием и помощь.

Завязался разговор на темы, интересующие всех летчиков. Когда беседа была в разгаре, вошел клерк и что-то сказал высоким голосом. Что-что, а уж свою фамилию я разобрал. Снова меня кольнула мысль: как жаль, что в наше время в школе уделяли так мало внимания изучению иностранных языков!

— Вас просят к телефону, — сказал мне переводчик. Меня проводили к аппарату.

— Товарищ Пусэп, приезжайте вместе со штурманами в Лондон. Мы хотим знать, как обстоят дела с подготовкой самолета к обратному полету.

Я узнал говорящего по голосу — это был В. М. Молотов.

— Слушаюсь! Завтра утром будем на месте.

— Хорошо. Вас встретят на вокзале. До свидания!

— До свидания, товарищ народный комиссар!

Вечером мы уже мчались на юг. Ночь выдалась холодная и сырая. Штепенко и Романов вертели различные ручки, краники в купе, надеясь, что в вагоне станет теплее. Впустую. По прибытии в Лондон мы чувствовали себя гораздо более измученными, утомленными и уставшими, чем после перелета через океан. К тому же у всех начался сильнейший насморк.

В посольстве я сразу поспешил в кабинет посла, а штурманы направились к полковнику Стукалову.

В. М. Молотов сидел в кабинете один. Я подробно доложил о ходе подготовки к взлету и ознакомил В. М. Молотова с прогнозом погоды. Он выслушал меня внимательно.

— Англичане предлагают совершить обратный полет над Африкой, чтобы не лететь над странами, оккупированными противником. Как вы на это смотрите? — спросил Молотов, когда я закончил доклад.

— Это бессмысленно, — ответил я твердо. — Полет через Африку и Иран намного рискованнее, чем полет, который мы совершили до этого. Нам пришлось бы снова лететь над океаном, затем над песчаными пустынями Северной Африки, где в это время года держится чрезвычайно высокая температура. Наши моторы этого не выдержат.

— Значит, завтра отправимся домой. Когда вылетаем?

— В двадцать часов по местному времени.

Разговор был окончен. Я поспешил к штурманам.

Мы вежливо отвергли все новые варианты маршрутов, которые англичане назойливо рекомендовали нам. Мы получили также положительный ответ на запрос, с которым обратились в Москву: наше решение было утверждено.

Домой!

В Прествике мы сразу же зашли к синоптикам. Больше всего хотелось услышать, что погода будет такой, какая нам требуется: пусть облака будут погуще! Необыкновенное желание, не так ли? Летчики ведь постоянно мечтают о ясной погоде. Но для нас было сейчас очень существенно, чтобы оккупированная врагом территория была скрыта облаками, ибо определенную ее часть нам предстояло пересечь днем. А это означало, что шансов на встречу с вражескими самолетами было в тысячу раз больше, чем ночью.

Повезло! Нам предсказали как раз такую погоду, какой мы желали.

На аэродром прибыла наша правительственная делегация. Ее провожали товарищ Майский и представители министерства иностранных дел Англии. И конечно, журналисты.

Перед самым взлетом неожиданно произошла заминка — лопнула шина на заднем колесе. Ее быстро заменили запасной. И вот мы уже в воздухе. Когда мы, сделав круг, снова оказались над аэродромом, в воздух, чтобы эскортировать нас, поднялись два английских истребителя.

Через час судьба этих маленьких провожатых стала меня беспокоить. Ведь их запасы горючего были не столь уж большими. Я дал им знак покинуть нас, покачивая самолет с крыла на крыло. Один из них повернул обратно, а второй провожал нас еще по крайней мере полчаса. Затем он сделал крутой разворот и скрылся в густых облаках.

С востока навстречу нам спешили сумерки. Мы потеряли немного времени на замену лопнувшей шины, и сумерки встретили нас уже на восточном побережье Англии. А это означало, что восходящее солнце застанет нас далеко от дома. Наступление рассвета ускоряло еще и то обстоятельство, что мы мчались на восток. Поэтому надо было заблаговременно начать набирать высоту. И действительно, чем выше мы поднимались, тем яснее можно было заметить на восточном краю неба бледную варю.

— Где нас ожидает рассвет; штурманы?

— На Балтийском море, над Кенигсбергом, — ответил Штепенко.

— Понятно. А как вообще дела с погодой? Где могут кончиться облака?

— В Кенигсберге. Дальше ясная погода.

— Ладно. В таком случае поднимемся как можно выше.

Черт побери! Все пошло не так, как хотелось бы. Лететь с такими пассажирами на борту, как у нас, средь бела дня через оккупированную врагом территорию, где тебя подстерегают зенитки и к взлету готовы истребители, — дело не из приятных.

Пассажиры молча сидели на своих местах. Кислородные маски были уже давно надеты. Окна закрыты плотными занавесками, чтобы предательский свет не выдал нас.

7000 метров. Но сейчас и этого было еще мало. Все выше и выше! Небо на востоке делалось все светлее и светлее. Звезды гасли одна за другой. Далеко внизу все еще плавали в предрассветной мгле комки облаков. На сколько их хватит?

Стрелка высотомера приближалась к цифре «8000». Тихо и дружно рокотали моторы. Стрелка вариометра колебалась немного выше нуля: значит, можно еще набрать высоту.

Члены экипажа напрягали зрение, внимательно следя за окружающим воздушным пространством. Каждая появившаяся в поле зрения точечка могла таить в себе опасность. Самое главное — не дать врагу подкрасться незаметно, появиться неожиданно!

Внизу, на земле, было тепло, однако вокруг нас лютовал мороз. Термометр показывал минус 35 градусов. Под нами простиралась беспокойная поверхность Балтийского моря. Оно могло бы пожертвовать побольше воды на рождение облаков, но оказалось весьма скупым: чем дальше на восток, тем реже становились облака.

На горизонте показалась темная полоса.

Побережье Латвии.

Я старался по времени, истекшему с момента взлета, и по указателю пройденного пути сделать расчет скорости самолета. Неожиданно для себя я получил поразительный результат. Правилен ли он? Я решил проверить.

— Штурманы, какова скорость?

— Свыше пятисот. Кстати, через час выйдем к линии фронта, — ответили они.

Прекрасно! Наш бронированный гигантский самолет мчится как легкий истребитель!

— Товарищ майор, интересуются, когда мы прилетим в Москву, — сообщил из средней башни Кожин.

— В Москву прилетим через два часа, — опередил меня Штепенко.

Некоторое время в самолете царило молчание.

— Из Москвы прибыла радиограмма: «Пересечь фронт на максимальной высоте», — сообщил Низовцев.

Поскольку вес самолета существенно уменьшился за счет израсходованного горючего, я предпринял попытку набрать еще высоты. Это удалось.