Руслан Скрынников - 1612 год

• Название: 1612 год
• Автор: Руслан Скрынников
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, Харвест
• Жанр: История
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-17-043980-5

Смутное время…

По сути — первая гражданская война в истории нашей страны.

Время грандиозных политических авантюр — тех, что принесли Руси неисчислимые бедствия, и тех, что стали для нее спасительными.

Дилогия знаменитого историка Р. Г. Скрынникова посвящена самым ярким феноменам Смутного времени — полной взлетов и падений карьере Василия Шуйского, ставшего государем Всея Руси в самое трагическое для нее время, и «самозванщине», приведшей на престол трех Лжедмитриев…

---

В день переворота немцы колебались и выжидали, прежде чем перешли на сторону Лжедмитрия. Верные воеводы не сумели использовать их сомнения. Басманов оказался расторопнее их.

Воеводы А. А. Телятевский и В. Б. Сукин распоряжались на батареях. Они могли пустить в ход пушки, разбить наплавной мост, рассеять собравшуюся на нем толпу и помешать соединению мятежников с гарнизоном Кром. Однако Телятевский не решился начать кровопролитие.

По молчаливому согласию обе стороны, по-видимому, так и не пустили в ход оружие. Переворот был бескровным. Мятежники беспрепятственно переправились за реку Крому и соединились с кромчанами, «даша им путь скрозь войско свое».

Пропустив нестройную толпу ратников, Корела с донскими и путивльскими казаками и «с кромляны» ворвался в лагерь и «на достальную силу московскую ударишася». По совету заговорщиков казаки «напали на тех воинских людей, у которых была артиллерия и которые размещались по левую сторону от крепости, ибо там были самые ярые противники Гришки».

Даже после соединения восставших отрядов с кромским гарнизоном численное превосходство оставалось на стороне верных правительству войск. По словам современников, мятежников было полторы сотни на тысячу. Однако нападение казаков усугубило панику в полках и помешало Катыреву, Телятевскому и другим воеводам организовать сопротивление и удержать лагерь за собой. Характерно, что Корела отдал приказ не применять оружия. Деморализованные изменой ратники «плеши даша и побегоша», донцы же «гоняще их, сетчи же их щадяху», «в сечи же и убиства место плетми бьюще их и, гоняще, глаголюше: "Да потом на бой не ходите противу нас!"» Как отметил Петрей, казаки выбили воевод из лагеря, воспользовавшись возникшей там смутой и суматохой.

Воеводы М. П. Катырев, А. А. Телятевский, В. П. Морозов, М. Ф. Кашин, В. Б. Сукин бежали в Москву. Вместе с ними лагерь покинули много тысяч дворян, детей боярских и прочих ратных людей. В течение трех дней беглецы шли через Москву расстроенными толпами, возвращаясь в замосковные и северские города. Когда бояре спрашивали их, почему они так поспешно бежали из-под Кром, они «не умели ничего ответить».

Руководители мятежа предпринимали энергичные усилия для того, чтобы удержать инициативу в своих руках. Без армии династия Годуновых была обречена на гибель. Голицыны и Басманов сделали все, чтобы ускорить ход событий в Москве. Они отправили в столицу с тайной миссией к столичным боярам — противникам Годуновых — нескольких знатных лиц, чтобы привлечь думу и население на свою сторону.

Голицыны убедили захваченного в плен М. Г. Салтыкова присоединиться к ним, после чего тот был освобожден из-под стражи. Кажется, им удалось привлечь на свою сторону Ф. И. Шереметева, находившегося с ратными людьми в Орле, и князя И. С. Куракина, бывшего главным воеводой в Туле. Оба названных воеводы вскоре присоединились к Лжедмитрию.

Выступление дворянских заговорщиков под Кромами, по существу, привело в действие тот же механизм, который позволил сторонникам Лжедмитрия поднять мятеж и одержать победу в Путивле и других южных крепостях. В событиях под Кромами новым было то, что против годуновской династии впервые выступили «всем городом» дворяне и дети боярские целых уездов, таких как Рязань, Тула, Кашира и Алексин. Наряду с провинциальными детьми боярскими службу в этих городах несли «большие дворяне» из состава Государева двора. Раскол двора имел роковые последствия для земской выборной династии.

Победное шествие

Главные вожди переворота не спешили на поклон к самозванцу. Располагая многотысячной армией, они имели все основания считать себя хозяевами положения. Самозванец сознавал это и сделал все, чтобы не попасть в западню. Как отметил С. Борша, в походе на Москву «царевич», не доверяя «тому войску (бояр Голицыных и Басманова. — Р.С.), приказывал ставить его в полумиле от себя, иногда на расстоянии мили, около царевича при остановках и в пути до самой столицы были мы — поляки; ночью мы ставили караул по 100 человек».

Настроения в лагере под Кромами были неопределенными и изменчивыми. В первый день в лагере толковали, будто «царевич» находится совсем близко: то ли в Курске, то ли в Рыльске. Затем узнали, что он еще не покинул Путивля. Через несколько дней в лагере произошло брожение. Многие говорили, что «Дмитрий» бежал в Польшу, что он «не истинный [Дмитрий], злой дух, смутивший всю землю». После пира наступило похмелье. Многие ратники не скрывали сожаления о том, что им не удалось уйти из лагеря в Москву. Трудно сказать, от кого исходили неблагоприятные для самозванца слухи. Голицын и прочие бояре, унимая ратников, были весьма немногословны. «Дождитесь конца, — будто бы говорили они, — до тех пор молчите».

На пятый день после переворота в Путивль прибыл брат В. В. Голицына князь Иван. Он не имел думного чина и по своему положению в полках далеко уступал прочим руководителям заговора. С Голицыным прибыло несколько сот дворян, стольников и «всяких чинов людей», представлявших дворян разных «поветов» — уездов и городов.

В Путивле И. В. Голицын проявил крайнюю угодливость перед самозванцем, стремясь завоевать его доверие. Оправдывая свое предательство, он ссылался на двусмысленность присяги, данной ими другими воеводами царевичу Федору Годунову. Прежде и патриарх, и царь Борис неизменно называли «царевича» Отрепьевым. В присяге это имя вовсе не было названо. Если «царевич» — не Гришка, то почему он не может быть настоящим сыном царя Ивана Васильевича? Голицын клеймил Бориса Годунова самыми бранными словами, клялся в вечной верности «прирожденному» государю и умолял немедленно идти в Москву и занять престол.

Отрепьев, как видно, не слишком доверял словам Голицына и принял все меры предосторожности, прежде чем выехать в Кромы. Через несколько дней после переворота он прислал в русский лагерь посланца князя Б. М. Лыкова, который привел к присяге полки и объявил милостивый указ «царя Дмитрия». Отрепьев сделал то, чего ждали от него уставшие ратники. Он приказал немедленно распустить на отдых (на три-четыре недели) всех дворян и детей боярских, у которых были земли «по эту сторону от Москвы». Иначе говоря, роспуску подлежали прежде всего дворяне из заокских городов — Рязани, Тулы, Алексина, Каширы и пр. Именно эти дворяне были главной опорой заговора в полках.

Лжедмитрий распустил из лагеря также многих стрельцов и казаков, что имело самые губительные последствия для Годуновых: «А стрельцов и казаков, приветчи к крестному целованью, отпустили по городом и от того в городех учинилась большая смута».

Теперь хозяином положения был самозванец, а не бояре-заговорщики, поскольку половина их армии была распущена по домам, а оставшаяся часть отправлена из лагеря на Орел и далее на Тулу. Названные города были заняты без всякого сопротивления, и их воеводы присягнули на верность Лжедмитрию.

Отрепьев покинул Путивль 16 мая 1605 г., на девятый день после мятежа. 19 мая он прибыл в лагерь под Кромами, где уже не было никаких войск. Сопровождавший самозванца капитан С. Борша утверждал, будто в войске у «царевича было 2000 поляков копейщиков и могло быть около 10 тыс. русских». В своих записках Борша стремился доказать, что именно поляки сыграли решающую роль в московском походе, и потому преувеличивал цифры. На самом деле силы Отрепьева были весьма невелики. При нем находилось не более 600–700 польских всадников, 800 донских казаков и некоторое количество других ратных людей. Я. Маржарет утверждал, что «царь Дмитрий» держал при себе поляков и казаков и лишь «немного» русских, так что общая численность его войск не превышала 2000 человек.

Самозванца окружали его «думные» люди, которые, однако, не занимали никаких постов в его польско-казацком войске. Согласно «воровским» разрядам, при нем были «бояре» князья Б. Татев, В. Мосальский и Б. Лыков, окольничий князь Д. Туренин, думные дворяне А. Измайлов и Г. Микулин.

Что касается бояр-заговорщиков, то они присоединились к свите Лжедмитрия где-то на пути между Путивлем и Орлом. Первыми явились к самозванцу бояре П. Ф. Басманов и М. Г. Салтыков, имевшие при себе 200 дворян. Орловский воевода Ф. И. Шереметев и боярин В. В. Голицын встретили Лжедмитрия скорее всего под Орлом.

В Кромах самозванец оставался несколько дней. Его спутники с удивлением разглядывали лагерные укрепления, множество палаток и брошенные русскими пушки. Лжедмитрию досталось 70 больших орудий, крупные запасы пороха и ядер, войсковая казна, много лошадей и прочее имущество. Во время остановки в Кромах к самозванцу привели «из достальных (северских и украинных. — Р.С.) городов воевод и осадных голов и приказных людей».

В рязанском городе Шайке воеводой служил стольник князь Ю. П. Ушатый. Очевидно, после сдачи Шацка Ушатый получил воеводский чин от Лжедмитрия. Окольничий М. Б. Шеин сдал самозванцу Новгород-Северский, Я. П. Барятинский — крепость Новое иль.