Софья Могилевская - Дом в Цибикнуре

• Название: Дом в Цибикнуре
• Автор: Софья Могилевская
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1949

Повесть о жизни детского дома в годы Великой Отечественной войны.

---

Тогда Наташа, вкусно похрустывая солёным огурцом, объяснила, что Софья Николаевна, все ребята и весь детдом просят у Алёши побольше красной рябинки, потому что это очень украсит их зелёные гирлянды и брусничные букеты на праздничном столе.

Алёша только головой кивнул — и оба братика куда-то исчезли. Через мгновение они вернулись с такими охапками рябиновых веток, что еле-еле тащили их.

Несколько веток рябины бабушка сейчас же сунула в тёплую печь, а остальные Алёша положил около Наташи на лавку.

— Возьми, — сказал он. — Они будут в самый раз с зелёными ёлками…

А ту рябинку, которую бабушка сунула в печь, Наташа вместе с Алёшиными братиками и Алёшей распробовала. Мягкие горьковато-кислые ягоды были тёплые и терпкие на вкус, и от них щемило язык и дёсны…

— А самое главное, знаешь, зачем я пришла? — спросила Наташа. — Угадай.

— Нет, — сказал Алёша, — мне не угадать.

— Вот ты какой! Самое главное — я пришла тебя звать к нам на праздник. Обязательно приходи сегодня на торжественное собрание. Сегодня мы первый раз пустим наше радио.

— Знаю, — сказал Алёша.

— Придёшь? Ты обязательно должен притти и братиков привести.

— Приду.

— И ты, Аннушка, смотри приходи… и бабушка.

Когда Наташа возвращалась домой и снова пролезала через дыру в плетне, она, немного замявшись, сказала:

— Алёша, можно спросить тебя про одну вещь?

— Спрашивай, — сказал Алёша, придерживая руками прутья плетня, чтобы Наташе с ворохом рябины было ловчее протиснуться.

— В эти дни у вас на почте писем не разносят?

— Нет, — сказал Алёша. — Седьмого из города совсем не приезжает почта. Только восьмого, после обеда. А разносить я буду девятого.

— А если будет какое-нибудь очень важное, очень, очень важное письмо, тогда ты его принесёшь?

— Да, — сказал Алёша, — если будет такое важное письмо, я его сразу принесу в детдом…

Обратно домой Наташа вернулась ещё более весёлой и оживлённой.

— Скорее, скорее беги в столовую! — встретила её у входа Клава. — Там ещё столько дел, что голова кругом идёт… А ведь собрание уже скоро… И, может быть, знаешь, вечером будет важное выступление по радио.

Наташа с красной рябинкой в руках, не заходя в дом, помчалась помогать в столовую.

Глава 31. Канун праздника

Удивительно, до чего преобразился весь дом! Он стоял такой торжественный, светлый и прибранный! Белоснежные выутюженные занавески даже топорщились на окнах. На всех кроватях лежали розовые и голубые пикейные покрывала, а на пышно взбитых подушках были белые накидки.

Вдоль всего коридора тянулась полосатая дорожка, и ребята обходили её бочком, чтобы как-нибудь не смять и не сбить в сторону.

А над входом висела такая густая зелёная гирлянда, что, право же, казалось, что настоящая большая ель ради праздника сама пришла из лесу и обвилась всей своей хвоей над входом в дом.

Но что творилось в столовой!

На всех столах были совершенно белые, без единого пятнышка, скатерти, и всюду стояли пышные букеты тёмной брусничной зелени с красными гроздьями рябины.

Над окнами, над дверью, возле портретов, просто на стенах висели сосновые и еловые ветки, и свежий запах леса, разливаясь по столовой, старался пересилить необыкновенные ароматы, которые лились из всех кухонных кастрюль и горшков.

Что это были за ароматы! Прямо невозможно было утерпеть, чтобы не сунуть коса в раздаточное оконце и как следует, пока хотя бы носом, не попробовать всех вкусностей, которые наготовили повара к сегодняшнему ужину.

Недаром старший повар Елена Ульяновна сидела еле живая на одном табурете, положив обе ноги на второй табурет.

И недаром второй повар Тоня то и дело подходила к огромней, двадцативёдерной бочке и всё пила да пила холодную воду. Кружку за кружкой, кружку за кружкой…

И, наконец, недаром накануне вечером, почти заполночь, в кухне шло бурное заседание всего кухонного начальства во главе с завхозом Ольгой Ивановной. Нужно было из всех тех продуктов, из которых готовили каждый день, составить такое праздничное меню, чтобы оно совсем не напоминало каждодневное. А это было не так-то просто!

Но когда с утра повара принялись за готовку, всё придуманное накануне неожиданно полетело насмарку.

Чуть свет из соседнего Куптурского колхоза на кухню явился паренёк с мешком за спиной. Он скинул на пол мешок, развязал его и перед восхищёнными взорами Елены Ульяновны и Тони стал выкладывать на стол одного за другим хорошо раскормленных гусаков.

Выложив на стол гусаков, паренёк аккуратно сложил мешок и сказал:

— Иван Иваныч, наш куптурский председатель, и все колхозники велели сказать: «Пусть ребятишкам будут весёлые праздники!»

Не успела кухонная дверь закрыться за куптурским пареньком, как кухня снова принимала гостей. На этот раз явилась тётка Дарья, самая главная заведующая молочной фермой их собственного Цибикнурского колхоза. С тёткой Дарьей пришла тётка Агафья. Обе они принесли по бидону молока и по жбану сметаны и творога. Да впридачу у каждой было в платочке по десятку яиц (это уже не от колхоза, а от самих себя ребятам к празднику).

Совершенно ясно, что тут же, буквально на лету, всё праздничное меню было составлено заново.

И совершенно ясно, какое это получилось меню, с прибавлением гусаков, молока, сметаны, творога и яиц!

Поэтому и неудивительно, что к вечеру Елена Ульяновна еле дышала, положив в изнеможении ноги на второй табурет, а Тоня готова была выпить все двадцать вёдер холодной воды из огромной бочки.

Только Ольга Ивановна казалась неутомимой. Большая и грузная, она продолжала порхать из кухни в столовую, из столовой в кладовую, и снова в столовую, и снова в кладовую…

Как это всегда бывало, старшие девочки с одеванием завозились дольше всех. Уже в нарядно убранный коридор в полном составе явились старшие мальчики. Все они были до того гладко прилизаны, что ясно — каждый подставлял свою голову под кран умывальника. Даже вихор на Аркашином затылке каким-то чудом, улёгся и пока смирно лежал, примокнув к остальным волосам. Уже пришли младшие девочки с воспитательницей Галей. Все розовенькие, чистые. Круглоголовое стрижки-кочерыжки!

Уже были налицо и младшие мальчики. Они даже ухитрились отмыть лиловые кляксы со своих рук.

Уже Ольга Филатовна, воспитательница дошкольников, три раза приходила узнавать, не пора ли привести всех малышей, которые ждут не дождутся начала праздничного заседания.

И Алёша уже пришёл с двумя братиками. Все трое — в белых вышитых рубахах, Алёша — в новых скрипучих сапогах.

И директор Клавдия Михайловна, нарядная и неузнаваемая в тёмном костюме, как-то особенно гладко причёсанная, сидела среди детей.

И Софья Николаевна расхаживала взад и вперёд, тоже не такая, как всегда, а необыкновенно нарядная и праздничная.

И Марина тут же прилаживала и охорашивала ещё раз зелёные гирлянды вокруг портрета товарища Сталина, красную скатерть на столе президиума и красивые букеты с алыми кистями рябины.

И Ольга Ивановна была тут. И Галя. И старичок-бухгалтер Николай Сергеевич. И доктор Зоя Георгиевна, на этот раз без белого халата и без белой косыночки. И оба повара. И няни, и уборщица Аннушка. Все обитатели дома, вся большая дружная детдомовская семья в этот час собралась у репродуктора. Только одних старших девочек пока ещё не было.

Они все до одной находились у себя в комнате. Все друг друга торопили, друг друга подгоняли. И всё валилось у них из рук от этой спешки.

— Вот наказанье! — с досадой вскричала Катя. — Ведь тысячу раз завязывала себе галстук… А сегодня, как нарочно, ничего не выходит… Мила!

— Давай, давай завяжу, — сказала Мила. — Это у тебя от переполнения чувств…

— Пусти, — вдруг решительно сказала Наташа, отстраняя Милу рукой. — Пусти, я сама завяжу.

— Валяй, — добродушно согласилась Мила. — Ты это сделаешь получше моего.

Наташа быстро и ловко начала завязывать Кате пионерский галстук, как полагается — не очень плотным красивым узлом. Близко-близко у своего лица она видела Катино лицо и чувствовала её дыхание.

— Ну, — сказала она, — хорошо получилось? — и вдруг смутилась, закраснелась и стремительно выскочила в коридор.

— Знаешь, Мила, — сказала Катя, — как я хочу, чтобы Наташа получила письмо от своей мамы!.. Я так хочу, что даже сильнее, чем для самой себя.

— Вот и мне, — сказала Мила, — мне тоже весь сегодняшний день хочется, чтобы Наташа получила от мамы письмо. Такой наступает праздник, что нельзя думать о горе.

Глава 32. «Говорит Москва… Говорит Москва…»

Остались самые последние мгновения, чтобы включить радио.