Елена Чернышева - Волчье племя

• Название: Волчье племя
• Автор: Елена Чернышева
• Жанр: Героическая фантастика

Ронан, северный варвар, защитник слабых и угнетенных, на этот раз попадает в земли древних славян. Как всегда, Ронан — в центре событий. Интриги, вражда племен, подосланные убийцы… С риском для жизни Ронан отправляется в племя людей — оборотней. Где мечом, где разумным словом — герой восстанавливает справедливость.

История в жанре фэнтези. Крутой герой наследует многое от Конана, про которого мне в пору молодости приходилось писать, псевдославянский мир и псевдорусский стиль — от Марии Семеновой, которой я увлекалась в пору написания этого произведения (1996 год), а волколюды-оборотни — результат моей вечной и неизменной любви к оборотням, вампирам и прочей нечисти. Правда, тут оборотни не типичные и вообще неправильные.

---

Он помнил: мамочка была высокая и тонкая, как ветла, и такая легкая, что ему казалось — по воде пройдет, как по суху! Ему казалось, она — самая красивая! Теперь он знал: самой красивой она не была, она и вовсе не была красивой, и многие удивлялись выбору князя, многие — но не те, кто знал его!

Она была единственной дочерью одного из князевых воевод. Гордая, независимая, отважная, как мальчишка, она превыше всего ценила свою свободу и вовсе не собиралась выходить замуж… Никогда! Ей были чужды все милые, тихие женские радости, она презирала женскую работу, вышиванию и плетению кружев предпочитала — объезжать диких жеребцов, стрелять их лука по мишеням и охотиться на Большом Болоте. Она никогда не смущалась и даже перед князем Браном не опускала глаз. Этим-то она его и пленила. И ему захотелось умирить ее… Воистину — это было достойной князя задачей! И князь посватался, и отец-воевода был согласен (еще бы — попробуй, поперечь князю Брану!), но дочь ответила решительным отказом, и тогда князь Бран похитил ее, дав отцу-воеводе достойный выкуп за девичью косу… Но и после того, как срезанная коса была отослана отцу, молодая княгиня не смирилась: она еще не раз пыталась бежать, один раз даже почти добралась до Великого Леса, ее приходилось запирать и стеречь, как пленницу — пока не забилось под сердцем дитя.

Княжич был слабым ребенком, очень слабым, лет до восьми даже ходить не мог… Единственный сын, наследник — и такой больной! Князь Бран даже видеть его не хотел. Презирал. Иногда мальчику казалось даже, что отец его по-настоящему ненавидит… Он был для князя несбывшейся надеждой. И князь предпочитал по-реже вспоминать о нем. Мальчик почти не знал отца, а потому — боялся. Мамочка была всем его миром! Пока она была жива — Бранко смотрел на мир ее глазами. Когда она умерла…

Когда она умерла, Бранко был уже совсем взрослым парнем — во всяком случае, по законам будинов он уже имел право жену в дом привести — ему было семнадцать. Но принять горе, как положено взрослому и сильному, он не смог. Он затворился в покоях, он не хотел видеть света, он рыдал целыми днями, перебирая и целуя ее украшения, платья, платки… Горе сокрушило его и, одновременно, ожесточило. Он ненавидел всех вокруг — за то, что они были живы, тогда как мамочка ушла навеки! Он ненавидел этот мир — за то, что мир еще существовал! Без нее… Горе могло бы сблизить их с отцом, но, вместо этого, горе развело их еще дальше. Отец еще сильнее презирал Бранко — за слабость, за то, что сын никак не хотел «становиться мужчиной». А княжич ненавидел отца за то, что Бран никак не показал своего горя, словно и не заметил того, что жены не стало… Правда, не при жизни ее, ни после смерти, князь Бран другой жены в дом не привел, хотя — мог бы, хотя его даже толкали на это, намекая, что Будинее нужен наследник более достойный трона и славы отца, нежели слабенький Бранко!

Два года после смерти мамочки княжич прожил словно в полусне — в воспоминаниях о ней! — без цели, без желаний, без мечты… А потом — год назад это было — Будинею волна лютых бесчинств, творимых стаей обезумевших волколюдов. Такого не случалось прежде никогда, чтобы они не поодиночке, а в множестве, в стае покинули Лес, чтобы нападали — не таясь. Известия о происходящем проникли даже за ту завесу горя, которой окружил себя Бранко, и даже пробудили какой-то интерес… Ведь это действительно было событие! Реальное событие, а не те мечты о будущих завоеваниях, которыми бредили все при дворе Брана! Бранко заинтересовался… И, когда пришло известие о том, что стая — разгромлена и перебита, а предводительница (девка! — волколюдица, оборотень, нежить — как только не говорили о ней!) — предводительница ранена и взята в плен, и скоро прибудет в Гелон (в клетке и в цепях, конечно же!), и для нее готовы уже подвал и ошейник, и заготавливают смолу и дрова, чтобы сжечь эту ведьму — когда все эти известия дошли до княжича, он просто не мог оставаться дальше в полумраке покоев, он вышел в мир… Чтобы спуститься в подвал и взглянуть на нее!

Он никогда не забудет, как впервые увидел Фрерону.

Дверь распахнулась со скрипом, и вперед него в камеру вошли два стражника с факелами, словно боялись, что ведьма сумела как-то освободиться и может броситься на княжича из темноты… Потом он использует этот суеверный страх, чтобы помочь Фрероне! А в тот момент… Она сидела в дальнем углу, высокая и тонкая, как ветла. Грязные волосы какого-то серого волчьего цвета рассыпались по плечам, наполовину закрывали лицо, и из-под этих волос, из ледяной тьмы подвала сверкнули на него раскосые, золотистые волчьи глаза! Жутко светящиеся глаза на истомленном, прозрачном лице, и вдруг показалось княжичу, что это не волколюдица-ведьма, а та, единственная, обожаемая, навеки ушедшая смотрит на него из темноты, закованая в цепи, с шипастым ошейником на нежной шее! Он не верил глазам своим, но сходство было столь велико, что сердце рванулось радостью — она вернулась! — а потом его вновь придавило горе, и он, задыхаясь от боли, поспешил уйти… Он ненавидел сейчас эту женщину в подвале! За то, что она, эта нелюдь, осмелилась принять милый, любимый, святой для него образ мамочки!

А после, ночью, Бранко все не мог заснуть, разметавшись на жаркой кровати, вспоминая мертвящий холод и беспросветную тьму подвала, где осталась она… И — не выдержал! — вытащил из сундука меховое одеяло, пошел вниз, к ней. Стражники пропустили его молча, не осмеливались спрашивать не о чем.

Бранко завернул озябшую девушку в одеяло — она уже так исстрадалась, что не осмеливалась протестовать — и потом, когда он обнаружил кровь на своих пальцах и обломок стрелы, засевший в ее плече… Он снова поднялся наверх, взял баночку с целебным бальзамом, приготовленный еще мамочкой, спустился, вытащил стрелу из ее плеча, и снова она не противилась, только вздрагивала и постанывала, когда он втирал в рану бальзам. По его приказу Изок принес пленнице горячего вина с пряностями. Князю никто не донес… Не осмелились! И по сей день молчат! Боятся… Княжичу-то ничего не будет, а с них-то головы запросто снимут.

Была ли уже тогда любовь? Нет, вряд ли… Просто — необоримое желание снова и снова видеть ее, вглядываться в черты лица, вспоминая те, другие, бесконечно любимые черты, навеки сокрытые в землю. Потом пришло восхищенье — такая храбрая, такая гордая! И — нежность — она так слаба и беззащитна!

Изок помог княжичу выкрасть пленницу — практически накануне казни! Они увезли ее к Великому Лесу… И там, на кромке, прощаясь, княжич вдруг ощутил невыносимую тоску от мысли, что и ее потеряет навеки.

И тогда он сказал: «Я люблю тебя!»

А она ответила: «Я старше тебя. Я некрасива. Я выше тебя ростом. И я много лет люблю другого… А он не хочет меня замечать!»

Но княжич снова сказал: «Я люблю тебя! А остальное все не имеет значенья… Только приди сюда в следующее полнолунье! Дай мне хоть раз еще на тебя наглядеться!»

И тогда она улыбнулась. Впервые видел Бранко ее улыбку! И обещала придти…

Она не знал тогда, что она — княжна, что равна ему по рождению. Он даже имени ее не знал! Все это пришло позже… И настоящая любовь — тоже… Они встречались дважды в месяц, в самую светлую и в самую темную ночь. Они говорили… И Фрерона показала княжичу Лес и рассказала о жизни лесных людей, и тогда Бранко понял, что не в войне, а в мире с ними — благо да Будинеи!

А князь Бран радовался, что сын его становится мужчиной, что Бранко полюбил мужские забавы — ходит на охоту на Большое Болото, и каждый раз стремится оторваться от свиты, и в сопровождении одного лишь приближенного, сотника Изка, ходит на кромку Леса, стреляет пушного зверя! Князь Бран и помыслить не мог о том, чем были на самом деле эти прогулки! Ведь княжич лук-то в руках держать не умел, а уж такого, чтобы ловкую зверушку подстрелить… Но князь Бран верил в то, что что верить хотелось. Он только поощрял походы на Большое Болото!

…Княжич Бранко стоял у открытого окна и любовался на полную луну. Впрочем, совершенно полной она была вчера, а сегодня — легкая, почти незаметная глазу тень туманила край луны… Еще совсем нескоро та самая темная ночь, но уже через день-два он устроит охоту, ему необходимо видеть Фрерону… Рассказать ей, что покушение не удалось! И поведать ей свой новый план.

Ронан несказанно удивился известию о том, что хлипкий княжич Бранко — оказывается, заядлый охотник! Да еще уходит в самые опасные места трясины в сопровождении одного лишь приближенного… В отличии от князя Брана, Ронан сразу же заподозрил княжича во всех смертных грехах, а прежде всего — в сговоре с волколюдами. И эти прогулки на болото…

Когда была объявлена охота, Ронан решил поехать в свите. Объяснил это тем, что надо места разведать… Посмотреть вблизи на Великий Лес. С собою взял четверых из отряда, в том числе — Брикция.

Выследить княжича, когда тот, в сопровождении Изка, оторвался от свиты, Ронан смог. Хотя — проделано все было ловко, и в тот момент, когда собаки в другой стороне зверя подняли, и все устремились туда. Ронан умел ходить беззвучно, даже по Лесу. Ни княжич, ни Изок его не заметили. Потом — Изок, ведший в поводу двух лошадей, остался на одной из полянок, а княжич пошел дальше, по тонкой тропинке среди обманных коварных топей… Человек, с местностью незнакомый, легко мог бы оступиться и стал бы добычей болота, но княжич явно знал тропу, и Ронан шел за ним след в след, тихо радуясь тому, что болото — не ровная трясина, где все, как на ладони, видно, но наоборот — заросло высокими камышами и то тут, то там, виднеется наполовину поглащенное водой, заросшее лишайниками, искореженное дерево.