Елена Чернышева - Волчье племя

• Название: Волчье племя
• Автор: Елена Чернышева
• Жанр: Героическая фантастика

Ронан, северный варвар, защитник слабых и угнетенных, на этот раз попадает в земли древних славян. Как всегда, Ронан — в центре событий. Интриги, вражда племен, подосланные убийцы… С риском для жизни Ронан отправляется в племя людей — оборотней. Где мечом, где разумным словом — герой восстанавливает справедливость.

История в жанре фэнтези. Крутой герой наследует многое от Конана, про которого мне в пору молодости приходилось писать, псевдославянский мир и псевдорусский стиль — от Марии Семеновой, которой я увлекалась в пору написания этого произведения (1996 год), а волколюды-оборотни — результат моей вечной и неизменной любви к оборотням, вампирам и прочей нечисти. Правда, тут оборотни не типичные и вообще неправильные.

---

«Если бы я никогда ни во что не вмешивался, ты не пришел бы ко мне на поклон, просить о помощи! Вся моя слава на том стоит, что я вмешивался во все, до чего мне, собственно, не было дела!» — подумал Ронан, поглаживая рукоять меча. Не любил он людей с таки выражением на лицах. Здесь пахло расправой… Здесь бесновалась толпа! А Ронан очень не любил, когда люди вот так сходились против кого-то или чего-то и становились толпой — в толпе нет места чувствам, разуму, справедливости! — люди, сбившиеся в толпу, способны совершить любую гнусность, то, на что никто из них сам по себе и не осмелился бы! Потому что за действия толпы некому отвечать… После они просто разойдутся по домам. И каждый будет винить другого…

На крыльце дома испуганно жались друг к другу трое малых девчушек, цеплялись за платье красивой, стройной женщины: на ней не было ни платка, ни наголовника, недлинные — до плеч — темные волосы растрепаны… Перед ней, закрывая ее и девочек, бессильно сжав кулаки, стоял мальчик лет десяти — из разбитого носа текла кровь, он ее поминутно слизывал с губ… А перед крыльцом, никого к нему не пуская, последним отчаянным усилием удерживая на расстоянии озверевшую толпу, врос в землю крупный бородатый мужчина: он бешено вращал над головой остро отточенным широким бердышем, готовясь опустить его на голову любого, кто сделает хотя бы лишний шаг к крыльцу!

— Что здесь происходит? — тихо и сурово спросил Ронан.

Толпа испуганно отхлынула — воин все-таки, чужестранец, на коне! — и Ронан смог подъехать к самому крыльцу. Мужчина с бердышем, тяжело дыша, смотрел на Ронана расширенными от отчаяния глазами: он готов был умереть, но не подпустить к своей семье!

Из толпы внезапно вылетела тощая старуха с узким щучьим лицом и, резко ткнув пальцем в сторону женщины на крыльце, взвизгнула:

— Ведьма!

Толпа ликующе взревела и двинулась вперед. Свистнул бердыш, едва не срубив старухе руку. Ронан выхватил меч и взмахнул им над головой:

— Стоять! Зарублю!

— Ведьма она! Волколюдка! Нелюди! Сжечь! Сжечь! — завывали в толпе.

— Молчать! — взревел Ронан и указал мечом на старуху. — А ты говори! С чего взяла, что она — ведьма?

— Мы давно догадывались! Больно уж у них все ладно! И дети больно здоровые да ласковые, и работают все они больно хорошо и без устали, и хозяйство больно крепкое, и дом — полная чаша, а лет с десять, когда Некрас с княжьей службы вернулся и ее с собой привез, у них ничего не было, одна избенка покосившаяся Некрасу от родителей осталась! И за десять лет всего — так отстроились!

— Так ты ж сама говорила: работают без устали! — удивился Ронан. — Еще бы не отстроиться!

— Живут они так, будто все им в радость! И мужик ее не бьет, а только все сильнее любит! Умереть за свою нелюдь готов! Мы же сказали ему: против тебя, Некрас, зла не держим, отдай нам только волчицу свою со зверенышами, мы уж душу отведем, а сам — иди на все четыре стороны! А он — умереть за нее готов! Сразу видно — ведьма, раз так приворожила мужика!

— Никто не знал, откуда он привез ее! И родные никогда ее не навещали, и сама к родным гостить не ездила! — вторили из толпы.

— И коровы у них самые молочные! И куры лучше чем у других несутся!

— А я гляжу сегодня: жнет и жнет, жнет и жнет, солнце уж высоко, с меня — седьмой пот скатил, а она, ведьма, жнет и поет еще! Ну, я подошла, сорвала с нее платок, а у нее — уши острые! Волколюдка! Волчиха! Мы прямо там порешить ее хотели, и порешили бы, если бы не мальчишка ее, волченок кусачий!

— Так, хватит, мне все понятно! — угрюмо сказал Ронан и оглядел толпу. — Кто у вас здесь главный?

— Староста, но его нету, в столицу, за ратниками поскакал, боится без княжьего разрешения ведьму с детенышами пожечь! Да только в этом-то мы и без старосты, и без князя, и без ратников управимся! Сожжем — больше не поднимется порчу на добрых людей наводить!

— А что, навела на кого-нибудь? — заинтересовался подъехавший Брикций.

— Навела! Навела! — истошно завопила какая-то женщина. — На моего мужа порчу навела, ведьма! Он как увидел ее в первый раз, тогда еще, десять лет назад, с тех пор и сохнет, а теперь — окончательно разум потерял: вместе со старостой поехал за ратниками!

— А ты спрашиваешь, Ронан, за что я баб не люблю! — расхохотался Брикций. — И детишек малых не пожалеет, лишь бы красивую соперницу извести!

Ронан слез с коня и двинулся к крыльцу. Толпа затаила дыхание… Некрас, судорожно стиснув древко бердыша, следил за каждым шагом чужеземца.

— Я не сделаю зла твоей жене, клянусь моим оружием! — тихо сказал Ронан. — Только дай мне взглянуть на ее уши!

Некрас сделал шаг в сторону. Мальчишка замешкался, но тоже отошел. Ронан взошел на крыльцо и внимательно посмотрел в лицо женщине.

Даже широкие одежды не могли скрыть стройных линий ее гибкого, сильного тела — но ничего нечеловеческого, противоестественного не было ни в гибкости, ни в силе: молодая женщина и должна быть такой, если она здорова! Лицо у нее было узкое, с тонкими прямыми чертами и, если бы Ронану не сказали, что она — нелюдь, он не заметил бы совсем ничего необычного… Но что-то волчье действительно было в этом красивом лице! Чуть выступающие скулы. Длинные раскосые, золотисто-карие глаза. Ронан осторожно отвел в сторону прядь волос… Волосы были густые и мягкие, но вполне человеческие, а вот уши — слегка вытянутые вверх, заостренные, без мочки, покрытые густым темным пухом — не бывает у людей таких ушей! И эта красивая женщина действительно была оборотнем! А визгливая старуха оказалась права…

Ронан быстро скользнул взглядом по детским личикам, по их ушкам — круглые, розовые, совсем человеческие ушки…

Детей еще можно спасти, отстоять, воззвать к справедливости, таящейся на глубине души у каждого из людей в толпе… Но эта женщина?! Как спасти ее?! Разве что силой меча?..

Спасти! Но ведь она — нелюдь! Разве он не прибыл сюда, чтобы уничтожить их всех! Убивать всех, у кого острые уши и раскосые золотистые глаза…

— Волколюдов обвиняют, кажется, в том, что они детей воруют, да? Но у этой — своих трое, ей ни к чему чужие! И вряд ли она может кого-нибудь загрызть… Разве что того, кто ее детей обидеть захочет, но за это любая баба не то, что загрызет, но целиком сожрет! — сказал Брикций, вытаскивая меч и поворачиваясь лицом к толпе.

Бородатый Некрас сверкнул на него благодарным взглядом и встал рядом, плечом к плечу, поднимая бердыш.

…Ронан успел еще удивиться тому, что Брикций взялся защищать какую-то женщину — это при его-то нелюбви к слабому полу! — как со стороны дороги послышался тяжелый топот копыт и, в клубах пыли, появился отряд княжьих ратников в красных плащах.

В мгновение ока толпа рассеялась.

Командир отряда, худощавый паренек, смуглокожий и чернокудрый, как кеметянин, коротко поклонился Славену и подъехал к крыльцу.

— Ну, где здесь волколюды? — весело спросил он, обращаясь почему-то к Ронану.

Некрас двинулся на него, поигрывая оружием, но паренек не стал вытаскивать меч или звать своих на подмогу, напротив, примиряющим жестом, единым для всех земель, от Оми до Пиктских Пущ, он протянул вперед открытую ладонь:

— Не надо! Ну, убьешь меня, а потом-то что? Одному тебе со всеми не справиться, а чужестранцев этих князь для себя нанял, с волколюдами воевать, так что они тебе не подмога! У нас приказ: отвести вас всех в Гелон, князь посмотрит на вас и разберется, было какое зло или не было. Если не было зла — отпустит… А драться начнешь — порешат ведь тебя без суда! И что тогда с детьми твоими станет?

Некрас молча бросил бердыш в пыль, к ногам ратника.

— Вот и ладно… Собирайтесь! В княжьих подвалах вам посидеть придется. Родня какая есть, к кому детей-то отправить? — в голосе чернокудрого парнишки было столько искреннего сочувствия, что оглушенный горем Некрас снизошел до ответа: — Нету никого…

— Нету, значит! — вздохнул ратник. — Это у тебя — нету, а у нее-то — наверняка есть! В Великом Лесу… Зачем привез ее сюда? Сам бы лучше к ним ушел, раз любовь такая… И дети целее были бы. Но об этом раньше надо было думать! А теперь — берите с собой, что есть потеплее!

Он повернулся к Ронану и, сняв шлем, поклонился низко, до самой земли, так, что пышные кудри его коснулись пыли у ног Ронана:

— Здравия тебе! Ты ли будешь Ронан Драконоборец? — спросил он с дружелюбным любопытством.

— Ну, я…

— А я — Изок, князев ратник, сотней командую! Мы ждали тебя, гадали, какой ты… А все то, что про тебя сказывают, правда, или врут половину? — улыбнулся, сверкнув ослепительно-ровными зубами, и Ронан невольно улыбнулся в ответ, хотя сейчас не до улыбок бы, рвали ему душу тихие всхлипывания, раздававшиеся из дома за спиной… Но Изок ему понравился!

— А что хоть ты слышал-то про меня? Расскажи, а я уж тебе тогда отвечу, что — правда!