Валерий Мисилюк - Ученик хирурга

• Название: Ученик хирурга
• Автор: Валерий Мисилюк
• Жанр: Русская классическая проза

---

А утром уже, часу в восьмом, волокут совсем обезумевшие вертухаи на плащ-палатке полковника проверяющего. Без сознания, бледно-зеленого цвета. Если бы не кровавые кишки, торчащие наружу, Иванушка поставил бы диагноз:

- Алкогольное опьянение тяжелой степени. - Но тут что-то другое. Надо спасать.

Это боевые офицеры устроили гонки на мотоциклах по ночным полям. За кабанами охотились. И бедолаге полковнику на огромной скорости ручка руля врезалась в брюхо. Вырвала кусок мяса, аж кишки полезли.

Иван Иванович не заметил, как перешел со сказочного речитатива на казенный язык историй болезни. Но Лёва внимательно слушал и молчал.

Наша хирургическая бригада быстро развернула операционную. Анна Ивановна все водку вполголоса ругала:

- Если бы не два литра, принятые бравым полковником на грудь, от шока помер бы непременно. И забот бы меньше. А так помрет после операции, сплошные проблемы начнутся!

- Вскрыл Иван у проверяющего брюшную полость, а там - словно граната взорвалась! Печень размозжена, селезенка размозжена, брыжейка кишечника и часть кишок разбита. Плюс - забрюшинная гематома. Неизвестно, целы ли почки? Кровь быстро брюхо наполняет, Ягодка еле успевает вычерпывать и фильтровать, а Попрашапочка - лить в две вены. Плевать на правила, запрещающие кровь с говном переливать.

- Ментам с говном - можно! - Решил Иван.

А рядом столичный подполковник крутится, выспрашивает, что для спасения босса нужно? А все нужно, ничего почти нет! Иван торопливо, не прекращая операции, надиктовал список на восьми страницах, умножив необходимое на двадцать (такой у него юмор тогда был). Подполковник, слава Богу, отвалил.

Стал Иван кое-как латать да штопать. Удалил селезенку, наложил швы на печень, сальник к ней подшил для надежности. Остановил кровотечение из брыжейки, удалил часть тонкого кишечника. Зашил дырки на толстом. Как кровотечение остановили, принялись отмывать брюшную полость от грязи, земли, и кала полковничьего.

Состояние пациента несколько стабилизировалось, но все равно оставалось крайне тяжелым. Стали зашивать, оставив в кишках, брюшной полости и забрюшинном пространстве множество дренажей. Они уже имели печальный опыт работы с любителями крепко выпить. Те на третий день после операции могут забуянить, убежать, выдернув капельницы, дренажи и катетеры. Поэтому Иван все эти трубки дополнительно к коже подшил, катетер в мочевом пузыре безжалостно подшил к головке полового члена, а желудочный зонд - к ноздре. Теперь даже в бессознательном состоянии больной их не выдернет.

Закончил операцию, сделал наклейку и повернул больного на бок. Не снимая перчаток, сунул указательные и средние пальцы обеих рук в задний проход (пациенту, не себе), и с силой растянул его в разные стороны, разрывая. Теперь полковнику на месяц гарантировалось недержание кала и газов. Зато не вздует живот, и не разлезутся швы на кишечнике.

Закончив таким садистским способом операцию, Иван не испытал удовлетворения. Подсознательно он чувствовал, что что-то не так, но не мог понять, что?

Поэтому остался ночевать в больнице. И правильно сделал.

Через три часа вернулся вертолет, и десяток солдат принялись сгружать с него огромные зеленые деревянные снарядные ящики. И затаскивать их в хирургию.

Подполковник с перепугу постарался на славу, привез даже больше, чем заказывали. Многих импортных препаратов, антибиотиков, Иван даже не знал. Теперь больница могла год работать в автономном режиме на уровне мировых клиник. Привезли даже японские экспериментальные заменители крови и плазмы. Где менты их нашли? Не иначе внешняя разведка помогла.

Ночью наступило ухудшение, у больного упало итак не высокое давление, пульс стал нитевидным. Только теперь молодой хирург понял, что слишком увлекся животом, впопыхах забыв про грудную полость! Рентгенограммы выявили правосторонний гемоторакс объемом около трех литров. Иван в течении двух часов, медленно удалял кровь из плевральной полости и производил реинфузию, стараясь не вызвать "баллотирования средостения" и остановки сердца. После этой манипуляции пальцы его плохо слушались.

В последующие двое суток гемоторакс не нарастал, сосуд в легком затромбировался, и второй операции не потребовалось. А пациент ее и не выдержал бы.

А уйди Иван домой, к утру нашел бы полковника холодным.

Кстати, не зря он к белой горячке готовился. Ровно на третьи сутки после операции она и началась. Больной, привязанный за руки и за ноги к кровати, метался в бреду, пытался вырваться, и беспрерывно повторял на одной ноте:

- Виктор Иваныч, Виктор Иваныч, можно я пукну, можно я пукну?? И смех, и грех!

Даже импортные препараты не могли его успокоить. Тогда Ваня догадался прокапать ему в вену разведенный спирт. Еще Гиппократ говорил:

- От чего заболел, тем и лечись!

Несмотря на проводимое лечение, стал полковник поправляться. В его диету включили гомеопатические (не больше стакана) дозы спирта, и он успокоился. Только удивлялся, что это он при малейшем натуживании или кашле, ходит под себя.

- Это последствия шока! - Авторитетно заявлял Иван. - Знали бы его подопечные зеки, что полковник потерял девственность на операционном столе.....

Видя, что он справляется с операциями любой сложности, Иван совсем оборзел. Перестал со старшими консультироваться. Как же - гениальный хирург. Все вокруг так говорят.

И тут же влетел.

- В любой сказке, Лёва, говорится, что стоит только добру молодцу возгордиться и самому себе начать нравиться, как тёмные силы тут же щёлкнут его по носу:

- Знай свое место!

Привозят раз ему бабульку лет семидесяти. Диагноз - ущемленная бедренная грыжа. Ущемлению этому около двух недель. Она все свое хозяйство - коров, свиней, кур, бросить никак не могла. Не на кого было.

К моменту осмотра грыжевое выпячивание представляло собой нарывающий гнойник. Вот- вот лопнет, и брызнет гной. Состояние ее было удовлетворительным, и Иван определил, что ущемлен сальник. Ему бы просто вскрыть гнойник, - но он решил делать операцию, да еще под местной анестезией.

Аккуратно и нежно работая зажимом, Ваня раздвигал набухшие, воспаленные ткани, выгребая куски некротического гнойного сальника. Подошел к грыжевому отверстию. Увидел инфильтрированную, рыхлую стенку бедренной вены. Ассистировала ему Ягодка, подавая одной рукой инструменты, а второй держа крючок, расширяющий рану. Второй крючок был закреплен за пояс халата Ивана, и он подтягивал его, напрягая живот.

Не чувствуя надвигающейся беды, он весело напевал себе под нос:

- От пупка до лобка

- От темна до темна

- О любви говори

- Санитарная струна!

Пытаясь сдвинуть в сторону бедренную вену, Иван чуть сильнее, чем требовалось, прикоснулся к ней кончиком зажима. И вдруг вена расползлась на его глазах, как кусок мокрой туалетной бумаги. Черная кровь хлынула из раны, и полилась Ване на ноги. Больная, до этого шутливо переговаривавшаяся с доктором, мгновенно потеряла сознание. Хорошо, Анна Ивановна постоянно была рядом, незримо опекая молодого хирурга. Она, наверное, и была тем самым ангелом-хранителем. Да еще операционная сестра. Да палатные сестры, в любое время дня и ночи, в праздники и выходные, выдергивающие Ивана из дома, гостей, бани, и зовущие к больным, состояние которых ухудшалось. Умевшим вовремя тактично подсказать то, что он по недостатку опыта, не знал. Один раз на охоте, Ваня только в зайца прицелился, вдруг голос Анны Ивановны, усиленный мегафоном:

- Иван Иванович, вашему послеоперационному плохо!

- Заяц прыгнул в сторону и спас себе жизнь. Это водители со "Скорой" нашли хирурга даже в лесу. А когда он рыбачил на озере, персонал просто вывешивал на мачте над больницей красный флаг:

- Значит, кого-то привезли!

Так вот, Попрашапочка мигом поставила капельницу с кровью, ввела бабульку в наркоз.

Иван, как в замедленной киносъемке, видел проксимальный конец вены, уползающий, подобно змее, в брюшную полость. Из узкой раны обильно текла венозная кровь, пропитав уже все его штаны. Ваня ясно осознал, что больная сейчас умрет. Страшная апатия охватила все существо недавно удачливого оператора. Нечеловеческим усилием воли он вернул себя к действительности. Грубо, как в морге на трупе, он ножницами от раны вскрыл брюшную полость. Наложил сосудистые зажимы на оба конца вены. Больше делать ничего не мог.

Мгновенный переход от лихого хирурга к убийце, своими руками нанесшего смертельную рану пациентке, сломил Ивана. Пальцы его дрожали, руки опустились. Перед глазами стояла мутная пелена.

- Вызывайте Кованева, я не могу! - Только и смог он произнести, и рухнул на подставленный сердобольной санитарочкой, табурет.

Повезло! Кованев приехал быстро. Ваня, в том же состоянии душевного ступора, сидел на табурете. Состояние больной было стабильным, наркоз продолжался, кровь капала в вену. Кровотечение было остановлено. Но больше он делать ничего не мог.