Дмитрий Жуков - Русские писатели XVII века

• Название: Русские писатели XVII века
• Автор: Дмитрий Жуков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1972

Впервые в серии «Жизнь замечательных людей» выходит книга о двух писателях, вернее, двух книжных деятелях древней русской литературы — Аввакуме Петрове и Симеоне Полоцком.

---

Полоцкий перелагает в стихи и известное сказание о дамокловом мече: прельщал Дамокл тирана Дионисия Сиракузского «блажением щастия, богатства и славы», царь не вытерпел, приказал одеть Дамокла в царскую багряницу, возложить ему на голову царский венец, вручить «неоцененный скипетр», усадить на царский престол и повелел всем исполнять желания Дамокла. Перед ним поставили стол, богато украшенный златом, с яствами и питьем, сладкая музыка услаждала его слух… Но над головой Дамокла царь приказал подвесить на волоске острый меч, и, увидев его, Дамокл вострепетал всем телом, изменился в лице, перестал есть и пить, не захотел слушать больше песен и зреть прекрасных юношей, а начал слезно молить Дионисия отпустить его со златого престола домой… Такова жизнь каждого человека: он и ест, и пьет, пребывает в чести и в богатстве, но над ним на тонком волоске висит «меч истинны божия» и угрожает смертью… И царь, поучает Симеон, не исключение, он такой же человек, и, чтобы управлять другими, ему самому необходимо в первую очередь научиться управлять самим собою, своими собственными страстями. Поэтому так важно царю, говорит Полоцкий, быть сдержанным, терпеливым, не унижаться до мести своим врагам и не только прощать их, следуя христианской морали, но и дарами и милостями превращать их из хулителей и врагов в друзей.

Хороший урок царю Александру дал морской пират Дионид. Когда его поймали, то царь спросил его, зачем он грабит суда. Разбойник ответил так: «Я один корабль разобью, и то меня люди зовут разбойником. Как же тогда нужно именовать царя, который творит брань многими полками на земле и на море и берет в плен многих людей? И если ото правда, то суди и казни меня по делам моим». Царь удивился дерзости пирата, но не рассердился на него, простил его обличения — ибо слова его во многом были правдивы — и отпустил, уговорив прекратить разбой.

Случай этот, конечно, исключительный, и нельзя думать, что идеальный царь у Полоцкого — это бесплотный образ всепрощения. В стихотворении «Везказние» (то есть безнаказанность) поэт говорит, что тот, кто прощает злобу злобствующему, тот сам вор и разбойник, потому что попустительствует злу.

И тот будет строго осужден богом, кто мог, но не захотел истребить зло.

Правый суд, который восхваляет Симеон, должен вершиться по закону, по правилам, судья должен забыть при этом вражду и дружбу, он обязан судить бесстрастно и беспристрастно, невзирая ни на слезы, ни на подкупы, ни на угрозы, ему, может быть, жалко преступника, но правый судья не простит виновного. Что же касается неправых судей, то их ждет страшная казнь: Камбиз, персидский царь, приказал содрать кожу с неправедного судьи Сисамна и обить этой кожей судебное седалище, чтобы преемник Сисамна (а это был его сын Отан) помнил бы о его судьбе и приучался бы судить по правде.

Образцом беспристрастного судьи для Полоцкого (в стихотворении «Истинна») был локренский царь Салевкий. Он издал закон, по которому за нарушение супружеской верности полагалось ослепление. И надо же было так случиться, что первым совершил это преступление его единственный сын! Узнав об этом, отец собирает совет и осуждает сына на «обезочение». Все граждане умоляют царя помиловать наследника, но «хранитель истины» царь не может поступиться своей совестью и лишь соглашается на такой компромисс: одно око должно быть вынуто у сына, другое — у отца. И совершился ужасный суд во имя закона и истины: царь пожертвовал оком своего сына и своим собственным «в образ правды».

Рисуя образ идеального царя, Симеон не мог не коснуться вопроса о соотношении светской и духовной власти — вопроса крайне острого для второй половины XVII века в России. Во всевозможных своих стихотворных «прикладах» он нередко говорит не только о глубокой религиозности идеальных монархов, но и о их подчеркнуто уважительном отношении к служителям церкви. Так, Константин Великий считал, что, даже если бы епископ и совершил дурной поступок, он покрыл бы его ризою от чужих взоров, а когда Константину подавали жалобы на епископов, то он бросал эти хартии в огонь, так как не хотел быть судьей тех, кто благословлял его. Однажды царь Валентиниан не захотел встать с трона при виде вошедшего епископа Мартина, и под престолом по воле бога запылал огонь. Это должно быть примером для всех и научить почтению к слугам бога. По воле бога духовник царя может море переплыть на своем плаще, пользуясь наплечным платком как парусом, а жезлом — как кормилом.

Полоцкий был монахом, искренне верующим христианином. Он стоял за союз церкви и государства. В своей конкретной практической деятельности Симеон не встал на сторону патриарха Никона в его конфликте с царской властью. С самого начала общественно-политической карьеры, с момента встречи в Полоцке с царем Алексеем Михайловичем и до последних дней своей жизни Полоцкий оставался верным слугой монарха, сторонником полной и сильной светской власти.

Активная позиция Симеона в борьбе против необоснованных притязаний церкви на первенствующую роль в государственной жизни подкреплялась и его собственной линией поведения — созданием независимой от патриарха «Верхней» типографии.

Итак, идеальный царь должен быть искренне верующим христианином, уважать и почитать служителей церкви, но в государственных делах он должен быть единоличным правителем, самостоятельно решающим сложные проблемы управления государством, а в случае нужды царь обязан позаботиться и о единстве церкви — искоренить раскол, укротить «мятежников», дать церкви нового патриарха, послушного царской власти. В то же время, когда шел церковный собор по делу Никона, Полоцкий в «Орле российском» особо подчеркивает, что бог вручил царю власть править страной, и он должен ею повелевать «самодержавно» — «внешний враги побеждати и внутрныя укрощати».

Для того чтобы нарисовать образ идеального царя, Полоцкий привлекает не только нравоучительные легенды и предания, но и изречения прославившихся своей ученостью деятелей Древней Греции VIJ и VI веков до нашей оры — так называемых «семи мудрецов» (Фалеса из Милета, Биаса из Приены, Питтака из Лесбоса, Солона из Афин, Клеопула из Родоса, Периандра из Коринфа и Хилона).

Все его стихотворение «Гражданство» состоит из афоризмов, характеризующих страну, которой управляет идеальный монарх. Там закона боятся, как царя, а царя страшатся, как закона, там слушают только законы, а не «велесловных риторов», и все страшатся бесчестья, почитают добродетели, осуждают злобу. Глава государства не поддается злу, граждане и не слишком богаты, и не слишком бедны, против обид выступают праведные борцы, благих — ублажают, а злых — казнят, граждане там слушают начальных людей, а те, в свою очередь, почитают закон — именно это укрепляет государство и делает царство чинным и славным!

Образ идеального монарха, нарисованный Полоцким, как бы продолжает давнюю традицию древнерусской публицистики, в частности И. С. Пересветова. Не просто сильный, властный правитель государства, а мудрый царь, подчиняющийся закону и заставляющий своих подданных уважать закон, — вот идеал Полоцкого.

В стихотворении «Начальник» Полоцкий также рисует образ идеального правителя. Он сравнивает начальника с пастырем (пастухом), а его подчиненных — со стадом овец. Когда приходит пастух в стадо, то лежащие овцы подымаются, так же должны поступать и подчиненные в отношении своего начальника, а тот, в свою очередь, должен о них заботиться, как пастух о своих овцах. Как овцы боятся палки пастуха, так и начальник должен управлять своим жезлом: виновного — наказать, невежду — наставить. Овцы хорошо знают голос пастуха и повинуются ему, так и подданные должны слушаться речей начальника. Как пастух ведет стадо на хорошее пастбище, так и начальник должен быть образцом для подчиненных и вести их в соответствии с законом вперед. Как овцы питают пастуха молоком, мясом, дают шерсть, так и подданные должны исполнять свой долг — питать начальников и не роптать при этом. Пастух охраняет стадо от волков, не спит и день и ночь, а когда стрижет овец, то шкуру не режет. Так и начальники должны охранять подчиненных от врагов.

Другое свое стихотворение Симеон начинает такими словами: блаженна страна и тот град, где благой начальник, горе той стране и граду, где начальник злой. Каковы же добродетели благого начальника? Это благочестие, смирение, отсутствие самомнения (надо спрашивать совета умных, очи видят лучше, чем один глаз, спасение — в совете многих!), правдолюбие, защита подчиненных, правосудие, невнимание к льстецам и подкупам, кротость, доступность.

Итак, перед нами образ смиренного, благочестивого правдолюбца, соединяющего в себе кротость и незлобивость со строгостью к преступникам, защищающего подчиненных, любящего истину.

Но Полоцкий нарисовал и не менее впечатляющий образ тирана. В стихотворении «Разнствие» он отсылает того, кто хочет узнать разницу между царем и тираном, к книгам Аристотеля, который так говорит: царь ищет и желает подданным прибытков, а тиран, не заботясь о «гражданской потребе», думает только о личном благополучии. Тиран тщеславен и славолюбив. Ганнон, князь карфагенский, до того был поражен этим пороком, что накупил говорящих по-человечьи птиц, «научил их произносить: «Князь Ганнон бог есть» — и выпустил на волю, чтобы они славили его по всему свету. Но, выпущенные на волю, птицы забыли имя Ганнона и запели «гласом естественным», князь же Ганнон обратился в посмешище людям. Так и многие в наши дни славолюбцы собирают вокруг себя льстецов, поят и кормят их, чтобы они их славили, но вот оскудевают подаяния — и льстецы разлетаются, как птицы, и вместо славы поют хулу.