Пьер Шоню - Цивилизация классической Европы

• Название: Цивилизация классической Европы
• Автор: Пьер Шоню
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Культурология
• Год: 2005
• ISBN: 5-9709-0113-Х

Книга Пьера Шоню, историка школы «Анналов», всесторонне раскрывает цивилизацию Европы (включая и Россию) классической эпохи, 1630–1760 годов. Ученый рассматривает эту эпоху с двух точек зрения: с точки зрения демографии, бесстрастных законов, регулирующих жизнь огромных людских масс, и с точки зрения духовной истории, истории религии, искусства и мысли, формировавших сознание эпохи Предпросвещения.

---

Никогда еще Англия не бывала в столь плохом положении. Для католических континентальных морских держав это был шанс выиграть в главном, если они избегут соблазна распыления по мелочам. И тут вмешалось австрийское наследство. С интервалом в сорок лет два великих дела о наследстве смутили мир и равновесие Европы. У Иосифа I (1705–1711) были только дочери, и у его младшего брата Карла VI (1711–1740), короля Испании и каталонцев, тоже были дочери. Регламент, установленный в 1703 году Леопольдом (1668–1705), «Disposition leopoldine», предусматривал такой случай и, естественно, оговаривал переход наследования к дочерям Иосифа. Карл VI изменил этот порядок наследования Прагматической санкцией 1713 года и потратил жизнь, добиваясь ратификации внутри и вовне своих государств этого великого политического акта злого дяди и неправого отца. В слабой конфедерации, когда династические узы были скрепляющим элементом империи, такая манера действовать, несмотря на ее неэлегантность, оправдала себя. Корректировка Прагматической санкции уже обошлась недешево, по крайней мере внешне: Неаполь и Сицилия в обмен наПармув 1738 году, часть Валахии и Сербии в 1739 году. Утрата 1738 года, пожертвование Южной Италией ради Италии Северной, консолидируя империю, пошла скорее на пользу; поражение от турок было серьезнее, поскольку оно, казалось, вновь ставило под вопрос некоторые последствия Каленберга. Дезорганизованные финансы и армия — все против того, что 20 октября 1740 года было необходимо, чтобы произвести на свет впечатляющую коллекцию клочков бумаги.

Франция слишком отрицательно смотрела на восстановление вокруг Дуная великой континентальной державы, чтобы сопротивляться безумному искушению пожертвовать морем ради суши.

Три фазы в войне. После стремительного вторжения Фридриха II в Силезию (декабрь 1740 года) успех антиавстрийской коалиции достиг кульминации в Праге, куда в ноябре 1741 года проникли Шевер и Мориц Саксонский.

Предательство Фридриха II и австрийский реванш, достигший кульминации на подступах к Эльзасу (1743). Неудержимое восхождение почти в одиночку Франции от Фонтенуа (1745) до падения Берг-оп-Зоома (16 сентября 1747 года) и осады Маастрихта (1748).

Весной 1748 года инициативы Марии-Терезии и победы Морица Саксонского сделали Францию диктатором Европы. Первый театральный жест: Франция избрала прямое соглашение с Англией, тем самым признав факт двойного преобладания. Второй театральный жест — умеренность Людовика XV: фактически Франция обменивала сильную позицию на суше на сильную позицию англичан на море и за морями.

«Договор в Аахене, по крайней мере внешне, — это договор без победителей и побежденных. Англия вернула Франции остров Кап-Бретон в обмен на Мадрас. Франция отказалась от своих захватов: Нидерландов, Савойи, Ниццы; Испания — от своих требований 1739 года. Явное отступление Австрии в Италии: частично Милан и Парма, но гарантия государствам Габсбургов, за исключением Силезии.

Этот договор, как говорилось, был всего лишь перемирием, поскольку он восстанавливал на море ситуацию, ставшую нетерпимой уже в 1739 году. Поиск нового равновесия на суше отвратил от главного — от нового морского и заморского равновесия. Франко-испанский альянс был ослаблен, и на континенте шел поиск новой системы союзов. Напряжение 50-х годов стало продолжением драмы 1739–1740 годов. Морской и колониальный конфликт прошел через свой пароксизм.

Конфликт в долине Огайо между англо-саксонским пионерским «фронтиром» и зоной освоения франко-канадцев, булавочные уколы по самому краю испанской империи, неуклонное развитие в Индиях Дюплексом политики территориальных захватов и протектората французской компании. Осознавая угрозу потерять мир, Англия в 1755 году нанесла двойной удар силами Боскоуэна (по Ньюфаундлендской банке) и Бреддока (от форта Дюкен по Монангелю). В несколько недель (ноябрь 1755 года) были захвачены около 300 французских торговых судов на всех морях, потери составили 30 млн. ливров, 6 тыс. моряков, 15 сотен солдат. Двадцать первого декабря 1755 года французское правительство предъявило ультиматум с требованием реституции. Десятого января 1756 года английский негативный ответ перевел состояние войны де-факто в состояние войны де-юре.[65]

Известно, чем все это завершилось семью годами позднее (август 1762 — февраль 1763 года) — утверждением безраздельной гегемонии Англии на морях. Однако поначалу разрыв австро-английского альянса создал Франции благоприятную ситуацию для того, чтобы сконцентрироваться на морских делах.

Было ли возможно не идти дальше? Не прибегать к шантажу по Ганноверу, не противодействовать с активной помощью МарииТерезии опасности возобновления конъюнктуры 1743 года? В сущности, геополитические трудности с французскими обязательствами на континенте были одним из ключей к успеху островной Англии. Мощь прусской армии, военный гений Фридриха Великого, беспощадное рвение Питта, эффективность английских субсидий, непредсказуемая синусоида беспорядочных вмешательств молодого русского колосса стали катастрофой для этой структуры. Впрочем, английская победа была заслуженной. Ее обусловило глубокое продвижение в главном.

* * *

Продвижение экономическое, продвижение техническое, исключительная подвижность социальных структур, которая развивалась, несмотря на изначально посредственную политическую ситуацию.

Гениальный компромисс 1689 года воплощал диалектический переход между династической преемственностью, старой верностью правителю, основой государства Нового времени, и теорией договора, выведенной Локком постфактум в 1690 году. Разрыв пришелся на более позднее время мучительного напряжения 1714–1716 годов, по смерти королевы Анны (1 августа 1714 года), на выбор ганноверской династии.

Тори Болинброка в 1711–1714 годах зашли слишком далеко, по протестантскому мнению, логика их анализа привела к англо-французскому сближению, что означало выход за пределы терпимого. Главное, в момент совпадения эффектов циклических трудностей и реконверсии военной экономики не прошел торговый договор. Отсюда насильственность переворота, который последовал за смертью второй дочери Иакова II Стюарта. Комитет регентов провозгласил ганноверского курфюрста; Георг I въехал в Лондон 20 сентября 1714 года. Восемнадцатый век был для Англии почти целиком веком вигов. Большинство английского народа с трудом примирилось с водворением иноземной династии. Английские политические институты от этого лишь живее эволюционировали к кабинетному режиму, неудачно именуемому парламентским. Восстание 1715–1716 годов показало масштабы болезни, хотя это и вышло за пределы графств горной Шотландии, Стрэтмора и некоторых районов на севере Англии. На счету ганноверской династии также запоздание присоединения кельтской Британии: Шотландии и Ирландии. Территориальный статус Британских островов покоился на «ковенанте» 1707 года для Шотландии и Лимерикском договоре

1691 года для Ирландии, но диссидентский дух горных районов Шотландии и четырех пятых католической Ирландии, на пять шестых эксплуатируемой классом протестантских латифундистов и удушаемой фиском и таможней, сохраняется в течение всего столетия. Учитывая предоставленные континентальному врагу возможности диверсии на севере и западе, не была ли структурная шаткость ганноверской Англии в конечном счете фактором благоприятным? Преодолением трудностей, которое сделает мощь британского флота вопросом жизни или смерти? Вопросом, уравновешенным фактически необходимой активной политикой на континенте и дорогостоящим порой обязательством поддерживать равновесие.

Эвикция короля была обеспечена с первых лет правления Георга I (1714–1727). Тори, защитники королевских прерогатив, континуитета существующей церкви, тори, живая и конструктивная сила европейской Англии и, в соответствии с модой континента, подозреваемая отчасти понапрасну, отчасти небезосновательно в якобитских симпатиях, тори были отстранены от власти в исключительную пользу вигов. Англия на полстолетия безальтернативно попала в руки партии британской специфичности. Протестантские сектанты по природе своей друзья Dissent (раскола), даже будучи англиканами или равнодушными, виги составляли меньшинство деревенского джентри и почти весь класс moneyed interest[66] — крупную коммерцию, финансы — в общем, восток против запада и севера. Их сближение с ганноверцами из ненависти к Стюартам не сделало из них сторонников королевских прерогатив. Они поддержали ганноверского короля на условии, что последний отказывается участвовать в управлении Англией. Процесс эвикции был завершен в правление Стенхоупа. В обмен на приращения (Бремен и Верден), обеспеченные Англией немецкому курфюршеству, король самоустранился.[67] Теперь он председательствовал только в личном совете, получал цивильный лист, тогда как кабинет правил от его имени, но в его отсутствие. Георг I не понимал английского, а Георг II (1727–1760) не говорил на нем.