Вольфганг Фенор - Фридрих Вильгельм I

• Название: Фридрих Вильгельм I
• Автор: Вольфганг Фенор
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026535-2, 5-9578-1236-6

«Самая противоречивая, оригинальная и поразительная фигура прусской истории», — пишут о короле Фридрихе Вильгельме I, отце легендарного Фридриха Великого.

С одной стороны, по словам современников, — «садист», «изверг», «исчадие ада», «душитель свободной мысли». С другой стороны — и об этом говорили тоже современники — стойкий правозащитник, фанатичный поборник социальной справедливости, гений финансов и экономики, одаренный полководец…

Кем он был, этот «король-солдат»?

«Деспотом»?

Или «революционером на троне»?

Возможно, ответить на этот вопрос поможет книга знаменитого немецкого историка Вольфганга Фенора…

---

«В качестве подходящей для такого дела персоны я не могу предложить никого, кроме себя самого. Я отличился в области глубоких наук, член Лондонской академии и по праву должен считаться членом Парижской академии, а мои трактаты читаются под аплодисменты в Англии, Франции и Италии. Если мне будет поручен своего рода надзор за учреждением, которое предполагается основать в Берлине, чтобы искусства и науки расцвели во славу курфюрста, мне представилась бы и возможность давать при обоих дворах наилучшие советы в интересах обеих курфюрстин».

И действительно, Фридрих III оказал Лейбницу доверие. Через два месяца, 11 июля 1700 г., он подписал документ об учреждении в Берлине Академии наук, первым президентом которой был назначен Лейбниц. Софья Шарлотта и ее друг-философ ликовали. Замысел, обсуждавшийся ими в течение двух с половиной лет, был исполнен в кратчайшие сроки.

Лейбниц, во многом опередивший свое время, выработал прямо-таки революционный план деятельности Берлинской академии. Он видел ее отнюдь не научно-академической башней из слоновой кости; нет, новое учреждение должно было служить не столько интеллектуальным изысканиям, сколько стране и людям. «Науки не могут быть абстрактными, — писал он, — они должны приносить пользу телу и духу гражданского общества. Академия призвана объединить теорию и практику, повысить уровень не только искусств и наук, но также страны и человека, земледелия, мануфактур и торговли — словом, всеобщего благосостояния». Он настойчиво выступал за то, чтобы изучение немецкого языка, немецкой истории и немецкого духа стало одной из главных задач Берлинской академии: «Об этом надо позаботиться особо, поскольку она является кооперацией наук, мыслящей по-немецки». За полтора века до братьев Гримм Лейбниц планировал сбор и издание пословиц и выражений народной речи, а также немецкого словаря по образцу Dictionnaire de l’académie.[7] Он разделил новую Берлинскую академию на четыре отделения: 1) физики, химии и медицины; 2) математики и астрономии; 3) немецкого языка и истории; 4) литературы и восточных языков.

На следующий день после основания академии, 12 июля 1700 г., в Шарлоттенбурге состоялся костюмированный бал, задуманный Софьей Шарлоттой и ее сыном. Была устроена ярмарка, куда следовало приходить в маскарадных нарядах (различные роли заранее разыграли по жребию). Курфюрст явился в костюме голландского матроса, Софья Шарлотта оделась знахаркой, а Фридрих Вильгельм — фокусником. Лейбниц, ставший свидетелем веселья, на следующий день сообщал в Ганновер:

«Все приходилось готовить в чрезвычайной спешке, дабы успеть к назначенному дню. В небольшом городке разбили ярмарку — поставили будки с вывесками, где можно было бесплатно получить ветчину, жареные колбасы и говядину, вино, лимонад, чай, кофе, шоколад и тому подобное. Маркграф Христиан Людвиг, голландский посланник фон Обдам, генерал дю Гамель и другие работали в этих будках продавцами. Господин фон Остен представлял шарлатана, и с ним были шут и канатоходец. Но никто не стяжал такую любовь, как фокусник! Это был принц Фридрих Вильгельм, прекрасно исполняющий фокусы и трюки. При открытии бала сначала появился господин шарлатан, ехавший на чем-то вроде слона, затем показалась госпожа знахарка со своими снадобьями — лейб-турки несли ее в портшезе. Фокусник (то есть принц. — Примеч. авт.), арлекины, шуты, прыгуны и зубодеры шествовали следом, а когда пестрая свита знахарки прошла, придворные дамы исполнили цыганский танец».

Успех маскарада был колоссальным. Восхищены были все, даже чопорный курфюрст; но больше всех — Фридрих Вильгельм, решительно предпочитавший грубые развлечения в стиле народных увеселений дворцовым церемониям мадридского пошиба. Под занавес явился старый служака и истинное дитя Померании фельдмаршал Флемминг, который, разгладив усы, закричал командным голосом: «Виват, Фридрих и Шарлотта! Подлец, кто думает иначе!» Принц рассмеялся во все горло и начал бешено трясти его руку.

Да и вообще это лето 1700 г. оказалось самым счастливым временем в жизни юного принца, временем, когда он доставлял матери меньше всего волнений, а его вспыльчивый характер оказался чуть более спокойным. В конце августа он поехал в гости к ганноверской бабушке, курфюрстине Софье. Она была восхищена внуком и писала, что принц «выглядит как ангел, какими их изображают; ему только двенадцать, а он говорит как тридцатилетний… Он довольно коренаст, но, надеюсь, подрастет… Он выглядит здоровым… Его обходительные манеры не поддаются описанию».

Увы, радости, подобные шарлоттенбургскому балу и его двенадцатому дню рождения, больше никогда не повторялись в жизни молодого человека.

Наследный принц

От маскарада — к маскараду. Через шесть месяцев после костюмированного бала в Шарлоттенбурге состоялась куда более значительная и пышная «ярмарка тщеславия». В январе 1701 г. Фридрих III, курфюрст Бранденбурга, возложил на себя королевскую корону. Несомненно, это событие стало наиболее важным в драматичной пятивековой истории дома Гогенцоллернов.

Оно восходит к моменту рождения Фридриха III, появившегося на свет в 1657 г. в Кёнигсберге, столице герцогства Пруссия. Это произошло в девять утра, в новолуние и при благоприятном, по мнению тогдашних астрологов, гороскопе. Намекая на место рождения, Кёнигсберг, то есть «город короля», прорицатель возвестил над колыбелью маленького Фридриха:

Nascitur in Regis Fridericus. Quid istud?
Praedicunt Musae: Rex Fridericus erit.[8]

Фридрих никогда не забывал об этом пророчестве. А ведь мы уже знаем, как крепко держался за свои мечты и надежды этот «кривобокий» человек, как настойчиво добивался их осуществления. После смерти отца он узнал, что Людовик XIV уже предлагал Великому курфюрсту присвоить себе королевский титул. И мысль о короне начала неудержимо расти во Фридрихе III. Правда, он с самого начала прекрасно понимал, что за предложением французского «короля-солнца» скрывалось желание сделать бранденбургского курфюрста противником императора в Вене — в пользу Франции. Но об этом не могло быть и речи. Не против императора, но вместе с ним и с его помощью хотел он возвыситься.

Мысль о королевской короне тогда буквально витала в воздухе. В 1688 г., когда Фридрих стал курфюрстом, британский парламент избрал Вильгельма Оранского, штатгальтера Нидерландов, королем Англии, Шотландии и Ирландии. Как-то при встрече политического характера новоиспеченный король Вильгельм не усадил его на стул с подлокотниками, потому что он, Фридрих III, был не коронованным королем, а курфюрстом, номинальным подданным венского императора. Это случилось более десяти лет назад, но рана уязвленной гордости в груди Фридриха была еще свежа. А разве не хитростью добыл себе корону польского короля — совсем недавно, в 1697 г., — Август Саксонский, именовавшийся теперь «Сильным»? Правда, для этого пришлось нарушить условности — ради власти над Польшей он отрекся от протестантской веры и перешел в католичество. Фридрих, строго придерживавшийся реформатского вероисповедания, о подобной сделке и помыслить не смог! И все же: чем саксонский курфюрст лучше бранденбургского? Умная Софья Шарлотта, посвященная в сокровенные планы мужа, могла сколько угодно высмеивать его тщеславие. Но он, Фридрих, никогда не откажется от своего проекта. А потому он отвечал ей спокойно и уверенно: «Раз у меня есть все, что подобает королевскому достоинству, и даже то, чего нет у большинства королей, почему же, дорогая, я не должен даже и думать о том, чтобы называться королем?»

Однако имелись ли законные основания для того, чтобы курфюрст, то есть первое лицо в одном из немецких княжеств, собственноручно произвел себя в коронованные монархи? Вильгельма Оранского и Августа Саксонского избрали королями иностранные парламенты — английский и польский. Такая удача Фридриху III явно и не снилась. Наконец, разве древняя, возникшая почти восемь столетий назад «Священная Римская империя германской нации» с императором во главе уже фактически не прекратила свое существование?

Когда-то эта «империя» что-то из себя и представляла, но уже с полвека она была лишь призраком минувшего. С середины XV столетия немецкая земля расчленялась на все большее число княжеств, а национальное самосознание народа сгорело ярким пламенем в Реформации и Крестьянской войне. Катастрофа Тридцатилетней войны разрушила последние надежды. Под пеплом сгоревшей империи не осталось и искорки национального, общего для всех немецких душ жара. Германия раздробилась на предельно малые части. Две сотни «суверенных» князей и князьков устраивали у себя дома собственные «версали» и считали себя «независимыми» с тех пор, как в 1648 г. император в Вене предоставил им право самостоятельно заключать союзы и вести войны (если только они не были направлены против самого императора). И повсюду в этой замечательной «империи» господствовало иноземное влияние.