Вольфганг Фенор - Фридрих Вильгельм I

• Название: Фридрих Вильгельм I
• Автор: Вольфганг Фенор
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026535-2, 5-9578-1236-6

«Самая противоречивая, оригинальная и поразительная фигура прусской истории», — пишут о короле Фридрихе Вильгельме I, отце легендарного Фридриха Великого.

С одной стороны, по словам современников, — «садист», «изверг», «исчадие ада», «душитель свободной мысли». С другой стороны — и об этом говорили тоже современники — стойкий правозащитник, фанатичный поборник социальной справедливости, гений финансов и экономики, одаренный полководец…

Кем он был, этот «король-солдат»?

«Деспотом»?

Или «революционером на троне»?

Возможно, ответить на этот вопрос поможет книга знаменитого немецкого историка Вольфганга Фенора…

---

Через несколько лет судьба подвергла его власть тяжелому испытанию. На стороне германского императора Фридрих Вильгельм со своими бранденбургцами защищал Эльзас от французских разбойников. Но шведы, союзники французов, вторглись в его родную страну. Со своей маленькой 18-тысячной армией он промчался от Рейна до Рина («моторизированными» колоннами, посадив солдат на крестьянские телеги). На месте, при поддержке партизан из бранденбургских деревень, Фридрих Вильгельм внезапно атаковал прославленную шведскую армию и 27 июня 1675 г. уничтожил ее при Фербелине. За это эльзасская народная песня воспела его как «Великого курфюрста». Но когда в награду за свою победу он потребовал Штеттин, главный город и порт Померании, великие европейские державы совместными действиями показали ему, как низко ценят они бранденбургского выскочку. Штеттин он не получил. Уязвленный до глубины души, Гогенцоллерн выкрикнул, сжав кулаки: «На моих останках вырастет мститель!»

Через десять лет пробил час еще более тяжкого испытания. Всесильный король Франции, Людовик XIV, начал гонения на гугенотов. Все французские протестанты должны были либо отречься от своей веры и перейти в католицизм, либо немедленно покинуть родину. Старый курфюрст Бранденбургский встал, как лев, на их защиту. 29 октября 1685 г. он издал Потсдамский эдикт, в котором бесстрашно заявил о «тяжелых гонениях» (persecutio aspera) на «наших единоверцев во Франции». Сенсационный документ венчали слова: «Испытывая глубокое сочувствие к нашим братьям по вере, сим эдиктом я с радостью предлагаю им безопасность и приют в своей стране».

Этим поступком он стяжал неугасимую ненависть Людовика XIV. Больше 20 тысяч гугенотов переселились в Бранденбург, в неизвестную пустынную страну на востоке, ставшую с тех пор оплотом терпимости, убежищем всех гонимых. В следующем 1686 г. Фридрих Вильгельм передал двум тысячам вальденсам, ради веры пожелавшим покинуть Пьемонт, вольные земли в Альтмарке. Мало выгоды, но много радости доставило Великому курфюрсту прозвище, которым наградили его в некатолической части континента — «supremum caput reformatae religionis in Europa» («глава европейской Реформации». — Примеч. авт.).

Бранденбургский герой яростно сражался со смертью в своем потсдамском замке, гоня мучительные думы на поля минувшего. И наконец этот сильный человек покорился судьбе.

В последний вечер августейшее семейство вместе с советниками, министрами и генералами собралось у постели курфюрста. Он благословил своих детей и сказал: «У меня есть и другие дети. Я принял их из любви к ближнему. Но они дороги мне как родная кровь. Это изгнанные из Франции за их веру. Не выдавайте их!» Курфюрст опустил голову на подушку и взглянул на сына Фридриха: хилая, сутулая фигура, бледное подергивающееся лицо, в расплывчатых чертах которого он, отец, не мог прочесть ничего. «Всегда сверяйся с истиной и с Евангелием», — сказал он ему. Затем курфюрст улыбнулся снохе, девятнадцатилетней Софье Шарлотте, галантно попросил у нее прощения за то, что не в состоянии снять ночной колпак. Курфюрст велел стереть с него предсмертную испарину, и Софья Шарлотта коснулась губами его лба. Еще на миг он воспрянул духом, кинув взгляд на живот снохи: Софья Шарлотта была беременна уже шестой месяц. Она надеялась родить внука Великого курфюрста.

На следующее утро, в девять часов, он умер со словами: «Я знаю, мой Спаситель жив». Он оставил своему наследнику страну, площадь которой увеличил почти вдвое (с 65 до 100 тысяч квадратных километров), население которой при нем удвоилось (с 750 тысяч жителей до полутора миллионов), 25-тысячную регулярную армию, экономику с ежегодным государственным доходом в два с половиной миллиона талеров (из которых сорок процентов уходило на армию) и государственную казну с запасом в 650 тысяч талеров золотом и серебром.

Детство

14 августа 1688 г. в Берлине, столице Бранденбурга, родился принц. Здоровый мальчик весом в шесть с половиной фунтов был крещен Фридрихом Вильгельмом — в честь деда. Родился внук Великого курфюрста, мысль о котором умиляла прославленного князя из рода Гогенцоллернов на смертном одре три месяца назад.

Позднее историографы Пруссии пытались увидеть нечто особое в этом дне рождения, озарившем всю прусскую историю. На самом же деле день 14 августа никому — кроме родителей, конечно, — не давал поводов для особых волнений и надежд. Одним принцем и маленьким горожанином в Берлине стало больше — ну и замечательно. Это событие не стало политическим, оно утонуло в суете, охватившей тогда двор курфюрста в Берлине так же, как и всю Европу. Минуло три месяца с того дня, как великий курфюрст почил, а его сын, Фридрих III, взошел на отцовский трон. Три месяца, как Вильгельм Оранский, протестантский штатгальтер Нидерландов, высадился в Англии и, одолев католических Стюартов, предрешил становление Великобритании как мировой державы и по-прежнему вековой соперницы Франции.

Очевидно, что рождение бранденбургского принца Фридриха Вильгельма произошло в наименее благоприятный момент. Государства, как и люди, имели слишком много других забот, чтобы беспокоиться о новорожденном принце, крещенном водой Шпрее. Даже его отец, курфюрст Фридрих III, не способен был сосредоточиться на рождении наследника. Вот уже три месяца курфюрст участвует в спектакле по поводу смерти своего отца, желая обратить внимание света на Берлин. Уже в день отцовской кончины он отправил ко всем дворам Европы курьеров с детальной программой траурных церемоний и приглашениями. Днем позже в бранденбургских крепостях Шпандау и Кюстрин войска присягали на верность новому господину, а возле замка в Потсдаме губернатор, генерал-фельдмаршал и лейтенант фон Шёнинг при народе взмахнул своей шляпой и трижды прокричал: «Виват Фридриху Третьему, курфюрсту Бранденбурга!» В четыре утра 17 мая набальзамированное тело Великого курфюрста доставили из Потсдама в драпированный черным зал берлинского дворца и положили на золотую парчу церемониального ложа. Позднее, 21 мая, покойника торжественно перенесли в замковую часовню. Четыре месяца министры и генералы, полковники и лейтенанты с креповыми повязками на шляпах и с черными шелковыми лентами на эфесах шпаг стояли у открытого гроба в почетном карауле. И все это время шли и шли послы европейских властителей, чтобы оказать почтение покойному и поклониться новому курфюрсту.

Лишь 12 сентября, через четыре недели после едва замеченного рождения принца Фридриха Вильгельма, усопшего торжественно доставили в фамильный склеп старого берлинского собора, где уже лежали останки пяти бранденбургских курфюрстов, и тело Великого курфюрста воистину обрело покой. (До 1750 г., когда гробы с курфюрстами были переправлены в склеп заново отстроенного собора в берлинском Люстгартене. Фридрих Великий, лично наблюдавший за этим, велел оставить гроб курфюрста открытым. Лик и верхняя часть тела покойного хорошо сохранились. Огромное жабо, желтые перчатки с отворотами до локтей и роскошный княжеский парик украшали его. Правнук долго смотрел на деда, затем поклонился и сказал приближенным: «Messieurs, celui-ci a fait des grandes choses» — «Господа, сей муж вершил великие дела».)

Но не только почести предку, небывало пышные для тесных улиц Берлина, удерживали Фридриха III от порывов радости и отвлекали его от колыбели, где барахтался в своих пеленках сыночек Фридрих Вильгельм. На горизонте европейской политики собирались тучи, и в берлинском дворце одно заседание Государственного совета следовало за другим. Сильнейший властитель континента, Людовик XIV, прославленный французский «король-солнце», шесть лет назад переехавший в роскошный Версальский дворец — отныне символ королевского достоинства, — подтянул воинские части к границам рейха. Император в Вене Леопольд I поспешно заключил союз с «морскими державами» Англией и Голландией, которые не признавали первенства Франции ни в Европе, ни в заморских землях. Война витала в воздухе, и Европа раскололась на два блока. Пропаганда опиралась на то, что уже тогда лицемерно называлось «европейским равновесием», хотя речь шла о другом: Франция Людовика XIV использовала к своей величайшей выгоде тридцатилетнюю бойню 1618–1648 гг. и теперь собиралась унаследовать старинную власть германских императоров, в то время как Лондон при виде континентального конфликта намеревался уйти в его тень и распространить свое превосходство на море и на прибрежные земли Атлантического океана.

Девять лет (1688–1697 гг.), вплоть до Рисвикского мира, борьба идет во всех направлениях, но прежде всего в Германии и в Голландии. Это и первые годы жизни маленького принца Фридриха Вильгельма, подраставшего во дворцах Берлина и Потсдама. Но ведь известно, как важны впечатления, дающие пищу уму и фантазии ребенка в первые десять лет его жизни.

Что может впечатлить маленького Фридриха Вильгельма в те 1688–1697 гг., когда повсюду звучит боевая труба и грохочут пушки? О чем разговаривают взрослые, когда он сидит с ними за столом или прислушивается к их вечерним беседам у камина?