Вольфганг Фенор - Фридрих Вильгельм I

• Название: Фридрих Вильгельм I
• Автор: Вольфганг Фенор
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: История
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-026535-2, 5-9578-1236-6

«Самая противоречивая, оригинальная и поразительная фигура прусской истории», — пишут о короле Фридрихе Вильгельме I, отце легендарного Фридриха Великого.

С одной стороны, по словам современников, — «садист», «изверг», «исчадие ада», «душитель свободной мысли». С другой стороны — и об этом говорили тоже современники — стойкий правозащитник, фанатичный поборник социальной справедливости, гений финансов и экономики, одаренный полководец…

Кем он был, этот «король-солдат»?

«Деспотом»?

Или «революционером на троне»?

Возможно, ответить на этот вопрос поможет книга знаменитого немецкого историка Вольфганга Фенора…

---

Вслед за шерстеобрабатывающей промышленностью настала очередь оружейной. Оружие для армии Великого курфюрста изготавливала преимущественно фабрика семейства Энгельс из Марки Бранденбург. Внук пригласил западно-германских специалистов в Берлин и построил крупные оружейные фабрики в Шпандау и в Потсдаме. Они сразу же начали очень эффективно работать и скоро уже были в состоянии удовлетворить потребность прусской армии в оружии и снаряжении. Успех достигался не в последнюю очередь благодаря господам Шплиттгерберу и Дауму. Этим осмотрительным предпринимателям Фридрих Вильгельм передал ведение фабричных дел, предоставив им неограниченный кредит из средств, формально принадлежавших кронпринцу. И беседовал с обоими купцами он практически ежедневно, в первой половине дня, на парадном плацу. Столь тесное сотрудничество главы правительства с предпринимателями привело к основанию в Пруссии многочисленных фабрик, мануфактур по производству и обработке меди и латуни и даже мануфактуры по выпуску зеркал в Нейштадте-на-Доссе (Бранденбург), вскоре ставшей известной на весь мир. Вместе с тем король-солдат последовательно запрещал ввоз в страну соответствующих товаров и сырья, содействуя тем самым скорейшему повышению уровня отечественной промышленности.

В случаях с шерстью и оружием Фридриху Вильгельму сопутствовала удача. Хуже обстояли дела с табаком. Еще в 1676 г. Великий курфюрст передал табачную концессию в руки многочисленных торговцев-евреев. С тех пор, согласно условиям концессии, в сельской местности табак продавался по здешним ценам, а берлинцы могли получать табак из Гамбурга и Лейпцига — у городских ворот он облагался налогом в размере одного гроша за фунт.

Когда Фридрих Вильгельм I пришел к власти, курение в Европе распространилось уже достаточно широко и каждому правительству стало ясно, какие выгоды можно извлечь из налогов «на дым». И новый король немедленно удвоил налог на табак, в 1719 г. утроил, а к 1739 г. налог дошел до пяти грошей за фунт.

Так король распорядился иностранным табаком, а концессию на производство отечественного Фридрих Вильгельм в 1719 г. передал придворным и военным комиссионерам Мозесу и Элиасу Гомпертам. За это они обязались найти «верзилу» стоимостью в 1300 талеров, а также ежегодно платить в рекрутенкассу 20 000 талеров.

В 1724 г. табачную монополию отменили, а производство табака внутри страны стало свободным. Но публика предпочитала импортную продукцию, поступавшую из Лейпцига и Гамбурга. Производство прусского трубочного табака успехов не приносило (сигары и сигареты тогда еще не были известны). Только в Бранденбурге-на-Хафеле со временем научились получать высококачественный табак из импортного сырья. Наконец, в 1736 г. Самуэль Шок из Страсбурга основал в Потсдаме, второй прусской столице, фабрику нюхательного табака. Скоро продукция фабрики завоевала иностранные рынки; самым знаменитым потребителем ее табака стал Фридрих Великий.

Тогда путешествие из Страсбурга в Потсдам можно было сравнить с кругосветным. Интересно, сколько же недель понадобилось Самуэлю Шоку, прихватившему багаж для преодоления этого расстояния? Дороги по всей Европе находились в отвратительном состоянии, и на их ремонт король-солдат не выдавал ни гроша. Прошло еще почти столетие, прежде чем увеличившийся товарооборот между странами, а также нужды наполеоновской армии потребовали модернизации проезжих дорог.

И все же Фридрих Вильгельм поощрял развитие почты, поручив ведение ею энергичному, дальновидному советнику Грабе. Почтальонам вменялась в обязанность точность; позднее они работали по точному графику. Была создана необходимая как воздух система «экстренной почты». Государство старалось вывести из частной сферы перевозку людей, доставку грузов и почты. В 1719 г. отправления весом меньше двадцати фунтов доставлялись только королевской почтой: наконец-то публика могла быть спокойна за свои посылки.

Однако ценность прогрессивных начинаний сводилась на нет обычной для того времени грубостью почтовых служащих. Едва солнце начинало заходить, почтальоны останавливали свои экипажи, распрягали лошадей и бесцеремонно сообщали пассажирам, что они могут сами начинать подыскивать себе место для ночлега. Перемещение людей и грузов из одного почтового экипажа в другой сопровождалось оскорблениями, а тот, кто возмущался, мог прождать многие часы и даже дни, пока его не подбирал кто-то из почтальонов-сообщников. О вежливости тут и речи быть не могло. Правда, грубить в городах почтальоны не осмеливались — королю, неизменно требовавшему от них «галантного» поведения, об этом сразу же стало бы известно. Но в дороге? В рескрипте Генерального управления от 25 апреля 1729 г. по этому поводу говорилось: «…поскольку стало известно о жалобах пассажиров на плохое обращение почтмейстеров и на грубость почтальонов, а жалобы могут дойти до Его Величества…» То есть королевского гнева почта все же боялась. Если бы не этот страх, на дорогах между городами все оставалось бы по-старому.

А общины самих городов могли только порадоваться королевским заботам. К 1713 г. большие и малые города Бранденбурга все еще находились в плачевном состоянии после Тридцатилетней войны. Везде и всюду взгляду нового короля представали пустыри, пожарища и руины. Если не считать население Берлина, в обширном Бранденбурге за городскими стенами жили только 40 000 человек — в десять раз меньше, чем в селах. Король-солдат тут же объявил о намерении срочно привести все бранденбургские города в довоенное состояние. Его патент от 20 ноября 1721 г. объявлял городским властям: «пустынные места», в течение года не застроенные новыми домами, будут отчуждены государством и сданы в аренду.

Одними приказами возродить города невозможно, и король использовал способы особые, связанные с «nervus rerum», с обожаемыми деньгами: сумел преодолеть маниакальную бережливость и проявил неслыханную щедрость. Город Люхен получил из личных средств короля 26 000, а город Темплин — 30 000 талеров. Единственное условие, поставленное королем, гласило: все деньги должны быть потрачены только на строительство домов. Город Стендаль, где в руинах лежало больше ста домов, получил еще более значительную помощь: каждый строящий дом получал бесплатно строительные материалы и наличные деньги для оплаты рабочей силы. Во всех городах Пруссии любому человеку, построившему дом, государство возмещало сначала 12,5, затем 15 и, наконец, 23 процента строительных расходов. (В сельской местности показатель равнялся 12,5 процента.) Новый домовладелец мог также рассчитывать на полное освобождение от уплаты налогов в течение 6–8 лет. Ничуть не меньшую энергию проявил Фридрих Вильгельм и на новостройках. Потсдам, в прошлом неприметная рыбацкая деревня на Хафеле, где жили 400 человек, обязан королю городским статусом. Фактически город стал шедевром самого Фридриха Вильгельма: к концу его правления Потсдам превратился во вторую столицу Пруссии и насчитывал 20 000 жителей. Свой любимый город король-солдат превратил в прусскую Спарту: как из-под земли вырастали тут казармы, оружейные фабрики, гарнизонные церкви, плацы, манежи, здания комендатуры и офицерские жилища, инвалидные и сиротские дома. Построенные по линейке здания наложили на один из красивейших ландшафтов Германии неизгладимый милитаристский отпечаток. Но в то же время Потсдам стал городом ремесел и даже своеобразных индустриальных искусств. Для выписанных из Нидерландов мастеров по изготовлению бархата и шелка король построил «голландский квартал»: дома красного кирпича с высокими фронтонами, окруженные живописным каналом в голландском стиле.

Многим обязан королю и Берлин. 1350 домов построили в прусской столице за время правления Фридриха Вильгельма I, в том числе тысячу — в районе Фридрихштадт. Уже в 1723 г. король, давно озабоченный проблемой городского планирования, издал распоряжение о подготовке концепции расширения Фридрихштадта, где тогда стояли лишь триста домов. На само строительство тогда не было денег. 8 ноября 1728 г. брауншвейгский посол сообщал: «В высочайшем присутствии Его Вел. во Фридрихштадте размечены места для различных построек». В 1730 г. началось строительство, и до самой смерти Фридрих Вильгельм имел удовольствие видеть, как тут ежегодно возводится более ста домов.

Так возникла самая известная часть Берлина. Во Фридрихштадте находятся такие знаменитые на весь мир места, как Оперная площадь, Жандармский рынок, Фридрих-, Вильгельм-, Лейпцигер- и Шарлоттенштрассе, Парижская и Лейпцигская площади, а также площадь Вильгельма. Внутри Берлина возник многочленный «мир уединений»: на Вильгельмштрассе, возле дворца Венецобре, селилась землевладельческая аристократия; на Линденштрассе, возле Коллегиенхауса (сегодня здесь Берлинский музей), стали жить тайные советники; а построенная в 1735 г. Вифлеемская церковь собрала вокруг себя дома приехавших из Богемии текстильщиков. Когда Фридрих Вильгельм умер, во Фридрихштадте жило около 26 000 человек, более тридцати процентов берлинского населения.