Владимир Гоник - Преисподняя

• Название: Преисподняя
• Автор: Владимир Гоник
• Издательство: Пилигрим
• Жанр: Детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-85541-002-1

Роман «Преисподняя» знакомит с неизвестной Москвой. Усилиями спецслужб она до сих пор засекречена, скрыта от людских глаз.

Автору довелось самому побывать в «преисподней», это придает роману особую, документальную достоверность, как и подлинность адресов, привязок, спусков, ходов, тоннелей и бункеров, образующих еще один — «параллельный», полный тайн и загадок город.

Драматизм происходящих в романе событий характерен для жизни современной Москвы и держит читателя в напряжении до последней страницы.

---

Отряд тщательно осмотрел тоннель и обнаружил в стене панель, замаскированную под тюбинг, ее открыли с трудом и увидели узкий черный лаз, соединяющий тоннель со старыми горными выработками, не обозначенными на схеме. Лаз прорезал толщу грунта — очевидно, его пробили, чтобы в случае нужды быстро убраться из тоннеля, такие скрытые лазы отряд находил в самых неожиданных местах: те, кто прорыл их, хорошо знали подземную географию.

Судя по всему, заброшенные штреки соединялись с древними подземельями, свежий лаз вел в старинный, выложенный кирпичом ход со сводами. Отряд медленно продвигался, затенив фонари и освещал пол, чтобы не прозевать ловушки.

Беглецов было пятеро. Першин подозревал, что это посланная на задание команда — из тех, что крали людей. Отряд перехватил их в шахтном стволе, откуда сеть ходов вела в коллекторы водоканала, а те, в свою очередь, сообщались с подвалами окрестных домов.

Сотни шахт действующего метрополитена имеют выходы на поверхность по всей Москве — во дворах, парках, на улицах — сотни шахт, не считая множества тайных. Почти в любой московский дом можно попасть снизу, из-под земли, имея сноровку в земляных работах, достаточно из ближайшего коллектора или колодца вывести ход под фундамент или взрезать его; существуют буры и пилы, способные пройти бетон и стальную арматуру, как масло.

Невидимые команды рыскали в подземной Москве, не зная преград: они легко попадали в любое место города, проникали в дома и уводили людей. Это было все, что удалось узнать, прочее — кто они, откуда, зачем? оставалось загадкой.

Тайным чутьем, развитым у людей, подвергающихся опасности, отряд угадал в шахте чужое присутствие, вернее, почувствовал до того, как чужаки появились. Отряд погасил фонари и затаился во мраке — слился с ним, стал его частью, неразличимой на глаз. Незнакомцы появились в нижнем коллекторе — не пришли, нет — возникли, будто часть мрака обратилась в пять сгустков, которые приняли очертания людей: мрак выдавил их из себя, как пасту из тюбика.

Незнакомцы постояли, прислушиваясь, потом включили фонари и поводили ими по сторонам: фонари их были немощны и слабы, свет едва пробивал темноту. Незнакомцы один за другим бесшумно заскользили к железному трапу, ведущему в шахтный ствол; вероятно, они намеревались по стволу подняться наверх. Першин включил сильный фонарь и ярко осветил их — всех пятерых.

— Стоять! — крикнул он оглушительно, и они застыли на миг, застигнутые врасплох.

Из темноты он хорошо разглядел их, окаменевших на свету: бледные лица, мешковатые комбинезоны, грубые башмаки. Один к одному они выглядели, как беглец, покончивший с собой несколько дней назад — та же одежда, такие же мучнистые, белые, бескровные лица, в которых присутствовало что-то неживое, какая-то странная жуть: с первого взгляда они были похожи на оживших мертвецов.

Незнакомцы мгновение пребывали в замешательстве и вдруг все разом бросились на бетонный пол и покатились кубарем в полумрак. Отряд ударил из автоматов вдогонку, но били поверх голов в надежде взять живьем.

Из сумрака раздались ответные выстрелы, пришлось погасить фонари и лечь на пол, чтобы не маячить живыми мишенями.

Выложенный старым кирпичом ход привел отряд в каменную галерею: массивные опоры поддерживали тяжелый сводчатый потолок, узкие арочные проемы соединяли одну палату с другой.

В галерее беглецы приняли бой. Отстреливались они скупо, отряд рассыпавшись цепью, поливал их огнем. Першин вдруг понял, что ответной стрельбы никто не ведет.

Они нашли всех пятерых, тела их валялись в укрытиях, все пятеро были мертвы. Першин осмотрел их и не поверил глазам: каждый из них, похоже, последней пулей покончил с собой, все они предпочли умереть, но не сдались.

Это было непостижимо. Кто были эти люди в старых комбинезонах, бледнолицые, все как один низкорослые, с белыми волосами и нездоровой мучнистой кожей, которая как будто не знала не только солнца, но обычного дневного света?

Першин с горечью подумал, что предстоят новые жертвы, прежде чем отряд узнает хоть что-то.

Неожиданно один из них поморщился и слегка застонал. Першин мгновенно наклонился к нему, нащупал пульс: человек был жив. По-видимому, он был ранен раньше и потерял сознание до того, как остальные застрелились.

Фельдшер отряда расстегнул раненому комбинезон, нашел проникающее ранение в грудную клетку, обработал рану и наложил давящую повязку, чтобы унять кровотечение. Пока фельдшер оказывал помощь раненому, разведка, рассыпавшись, осмотрела галерею и обнаружила в стене кирпичные ступеньки: узкая лестница вела наверх. Разведчики поднялись в глубокий подвал разрушенной давно церкви, теперь здесь стоял неказистый одноэтажный дом[8].

Дверь подвала была снаружи закрыта на висячий замок. Ключников просунул в щель штык-нож, поддел и оторвал щеколду. Крутая деревянная лестница поднималась к решетке, за которой лежал маленький замкнутый дворик, росли густые кусты и деревья, и была разбита маленькая детская площадка. Раненого с большим трудом подняли во двор, незнакомец не приходил в сознание и по-прежнему морщился и стонал.

Было раннее утро, в траве поблескивала роса, верхние окна высокого соседнего дома отражали светлую пустоту неба. Прежде чем вызвать машины, Першин приказал Ключникову выйти на улицу и определить, где они находятся.

Прорезающая дом узкая темная арка вела в соседний двор-колодец, откуда сквозь другую арку можно было попасть на улицу. Двор был удивительно знаком, Ключников огляделся и понял, что был здесь недавно: в этом доме жила Анна, ее машина стояла под окнами у подъезда. Да, они выбрались на Малой Знаменке, через дорогу от доходного дома в красивом особняке помещалось отделение милиции. Першин по рации вызвал машины, шум и голоса разбудили обитателей дома, на разных этажах в окнах появились сонные лица. Открывшаяся им картина могла напугать любого: из подвала один за другим поднимались рослые автоматчики в пятнистых комбинезонах, лица их покрывала комуфляжная краска; поднявшись, они тут же устало валились на землю. И уже вовсе перепугались жители, когда из подвала вынесли раненого и убитых.

Люди в Чертолье с давних пор подвержены беспричинным страхам. Необъяснимое беспокойство держится здесь неизменно, смутная тревога присутствует повсюду, никто не знает, в чем причина, но дурная слава издавна ширилась и росла. В разные времена московские ясновидцы, чуткие на чужой умысел, испытывали здесь смятение сродни тому, какое несет человеку тайный соглядатай. Как будто постороннее внимание преследовало здесь человека на каждом шагу, тянуло оглянуться в смутном желании поймать чей-то взгляд.

Знатоки, ведающие толк в свойствах рогатинки из лозы, с ее помощью отыскивали по всему Чертолью подземную пустоту: лоза то и дело указывала в глубине земли ходы и тайники.

Какая печаль разлита в тихих изогнутых переулках, в раскидистых зеленых дворах, как ноет бепричинно душа и нет утешения, точно поразил ее тайный сглаз. Не случайно много церквей было поставлено здесь в незапамятные времена, чтобы уберечь жителей от влияния темных сил. Так возникли на маленьком пятачке церковь Знамения, церковь Ржевской Божьей Матери, церковь Луки, церковь Пятницы на Нарышкином дворе, церковь Николы в Турыгине, церковь Всех Святых, не говоря уже о храме Христа Спасителя и соседней с ним церкви Похвала Богородице. Сколько их было здесь бок о бок, но не устояли, рухнули — одни от времени, а другие от слепой силы, и столетие за столетием отчетливая враждебность густеет и копится на Чертолье по укромным углам.

Между тем и раньше, до возведения храма Христа Спасителя, стоявший на этом месте Алексеевский монастырь был порушен и по указу царя переведен в дворцовое Красное Село. Не хотели уходить отсюда монахини, но принудили против воли, и настоятельница предрекла, что впредь ни одна церковь не устоит на этом месте: «Быть месту сему пусту!» Так и случилось, и никто не знает истинной причины, но, возможно, искать ее следует в незапамятных дославянских временах, когда на этом месте располагалось племенное капище лесных язычников.

Одна лишь церковь Антипия, что на Колымажном дворе, устояла при всех превратностях, но видно, мало одной церкви Чертолью, и потому неприкаянно здесь человеку по всяк день и час.

…иногда они с Джуди ехали в музей, Бирс не подозревал, что местные музеи так богаты. Он увидел коллекцию Поля Гетти, но особенно ему понравилась картинная галерея во дворце «Легион чести» между 34 авеню и улицей Клемент, где выставлялось много картин итальянского Возрождения и французских импрессионистов.

Вечером Бирс и Джуди отправлялись в гости, на вечеринки — «парти», как говорили американцы, где Бирс становился «гвоздем» вечеринки. Все упрашивали его рассказать о войне в Афганистане, он видел, как Джуди гордится, что он в центре внимания, глаза ее сияли от радости.