Игорь Срибный - Вочий вой

• Название: Вочий вой
• Автор: Игорь Срибный
• Жанр: Исторические приключения

Эта книга раскрывает несколько страниц истории казачества, малоизученных, но, несомненно, представляющих большой интерес для тех, кому не безразличны дух и прошлое этого вольнолюбивого народа. Стараниями которого прирастала Россия, который самоотверженно сражался с врагами, оберегая ее границы, который веками был гарантом безопасности Отечества.

---

           Звери шли, тяжело поводя запавшими боками,  вдоль которых, сквозь обвисшую клочковатую шкуру выпирали крутые ребра, шатаясь от усталости, подпирая друг друга плечами и едва не сбиваемые с ног порывами ветра. Шли туда, куда вел вожак, подчиняясь его воле и его опыту. Жесткая колючая поземка швыряла им в морды охапки мелких кристаллов льда, сбивая дыхание и чутье, ослепляя и заставляя все ниже и ниже опускать головы к земле. И, казалось, не будет конца этой невыносимой муке, этому бесконечному пути.

           Вожак, как и все волки стаи, голодный и уставший, ослепленный снежными зарядами, перед сумерками повел стаю в глубокий овраг, который раньше они всегда обходили стороной, с намерением переждать там ветер и дать отдохнуть волкам. Там можно было зарыться в глубокий снег и, прижавшись друг к другу, согреться. В прежние времена волки могли идти всю ночь, но голод и холод зимы нынешней обессилили стаю, и вожак решил дать ей отдых.

          Скользя и падая на крутых откосах, волки быстро спустились на дно оврага, и в густом кустарнике сбились в кучу, пробивая своими телами толщу снега. Вскоре, укрытые снежным пологом, согревшиеся в тесноте костлявых тел, измученные долгим переходом, звери погрузились в тяжелый беспокойный сон.

          И не чуяли звери другой беды, кроме лютого холода, который заглушил своей безжалостностью и беспросветностью даже непреходящее чувство голода.

ГЛАВА 2

          На рассвете Бидайхан вывел свой чамбул  из балки, в которой всадники провели ночь. Укрытые теплыми стегаными попонами из верблюжьей шерсти, накормленные овсом лошади,  несмотря на непогоду, хорошо отдохнули и вынесли седоков на гребень балки одним махом.

          Ветер стих и только глубокие сугробы да крепкий морозец напоминали о кошмаре последних суток. Было еще пасмурно, но сквозь рваные разрывы набухших снегом туч, кое-где уже просматривались лоскуты голубого неба.

         Бидайхан осмотрел степь от края до края, но не увидел ничего опасного. Да и что могло быть опасного для его отряда в степи после такой метели, когда все живое прячется от лютого холода и забивающего дыхание ветра со снегом. Степь простиралась перед взором Бидайхана, словно огромная белая кошма, раскинутая всадником для отдыха - сколько видел глаз – только бескрайняя снежная пустыня.

         Ночь, которую провели всадники Бидайхана в очень кстати подвернувшейся на пути балке, дала отдых и коням, и людям. И теперь, испив горячего терпкого чая, заправленного молоком кобылиц и кусками курдючного сала, дававшего силу и бодрость,  воины готовы были идти дальше, по пути известному только их предводителю и его правой руке - Тунгатару.

         Бидайхан кивком головы подозвал к себе лучшего своего харабарчи  Айсулу и, когда тот резко осадил коня около хозяина, приказал ему идти с его разведчиками  вперед до излучины реки Чагамлык, где и ждать основные силы, а в случае опасности – прислать гонца. Айсулу кивнул кудлатым малахаем , ловко сидящим на его обритой налысо голове, и, развернув коня, легким наметом поскакал в степь. За ним, не ожидая приказаний, отправились трое его разведчиков. Вскоре поднятая копытами коней снежная пыль скрыла их от взоров воинов Бидайхана.

         Тунгатар, по прозвищу «Карыскыр»   – неизменный помощник и советник Бидайхана, приходился ему дальним родственником. Он был старше своего бека лет на 15 и провел всю свою жизнь в походах и битвах. Его воинским искусствам поражались и крымский хан, и коварные в бою степняки половцы, и дерзкие и отважные казаки-запорожцы. Тунгатар исходил степь вдоль и поперек и знал на ее просторах все тропинки и дороги, все овраги и курганы, все опасные места и места, пригодные для стоянок и отдыха. Он и подготовленная им группа воинов – личная охрана бека, могли рубиться двумя саблями с несколькими противниками сразу, могли стрелять из лука и из ружья на скаку, неизменно попадая в цель, могли метать ножи и короткие метательные копья – найзы.. Могли  несколько дней, не сходя с коня, обходиться без воды и пищи, спать в снегу, завернувшись в свалянную из верблюжьей шерсти кошму, могли и многое другое, необходимое воину-степняку, чтобы выжить в этом жестоком мире. Тунгатар не имел семьи, не имел очага, где его бы ждали и лелеяли, не имел никаких привязанностей, кроме своих воинов и своих лошадей, и жил только в войне и для войны.

          Из всех противников, с которыми ему довелось биться в степи, он уважал только казаков, считая их братьями по крови, равными по воинской доблести и отваге. Когда ногайцам приходилось сражаться в союзе с казаками против поляков, литовцев либо крымских татар, Тунгатар – Карыскыр всегда был уверен в своих соседях, зная, что казаки никогда не побегут, не бросят соседей в беде, а будут биться до конца, даже, если придется в бою положить жизнь. Он всегда говорил молодым воинам: «Казак – он как ярганат ! Появляется из ниоткуда, наносит удар и исчезает в никуда. Казак – уважаю».

          Всех остальных представителей иноземных армий и просто бандитских шаек, во множестве слоняющихся по степи, Тунгатар называл коротко – «суйкын» . Таков был Тунгатар – великий воин.

          Как ни уважительно относился к казакам Тунгатар, степь диктует свои законы. И главный из них – выживает сильнейший. Если не можешь защитить свою жизнь – ее отнимут. Если не можешь защитить свой очаг – его разорят. Если не можешь защитить свой скот и свое имущество – его отберут.

          В эту зиму, как не следили за своим табуном кочевники, морозы, волки и бескормица сделали свое черное дело, выкосив треть табуна. А на весну были у хана Орды Аюка какие-то особые планы, о чем сообщил Бидайхану гонец, вместе с требованием иметь каждому воину по три зоводных коня. И по  предложению Тунгатара, пользуясь установившимися холодами, притупляющими бдительность стражей, Бидайхан решил угнать табун у казаков, застава которых располагалась в широкой пойме у впадения Чагамлыка в Азовское море. Казаков постоянного состава там было не много – 20-30 человек, остальные находились в степных дозорах и в пикетах  на сторожевых курганах. Причем, служба у казаков блюлась строго – положено отправлять конные разъезды в степь ежесуточно, будут отправлять, хоть бы и потоп в степи начался. Положены посты на курганах – будут стоять, хоть бы и пал по степи прошел и всю степь выжег. В такую погоду, думал Бидайхан, вряд ли казаки изменили своим правилам и решили отсидеться в тепле на заставе. А значит, будут они в степи, а на заставе, называемой казаками «радутой», будет человек 5-6 воинов, да обслуга – джуры, да коноводы.

        Тунгатар, обсуждая с беком план предстоящей операции, настолько был уверен в успехе, что предложил не брать с собой в поход огнестрельное оружие, чтобы максимально облегчить воинам путь-дорогу. К тому же, как истинного степняка, привыкшего метать копья, которые всегда под рукой, его тяготила длительность перезаряжания пищалей и пистолей и необходимость таскать с собой тяжелый запас свинцовых пуль и пороха.

        Бидайхан поднял высоко правую руку и махнул ногайкой.  Сотня воинов, ожидавших команды своего бека, ударила стременами по бокам лошадей и,  сорвавшись с верхушки увала, поднимая взбитую копытами лошадей снежную пыль, пошла в степь, на ходу рассыпаясь веером.

ГЛАВА 3

Бьет крылами Матерь наша – Слава

И повелевает нам идти на сечь…

(«Велесова книга», дощечка 7 «е»)

         Ранним утром Кондрат вышел из куреня  и угрюмо оглядел степь. Метель стихла, но было пасмурно и морозно. Морозы и снегопады в этом году пришли неожиданно рано, и казаки не успели перегнать один из табунов, находившийся на самом дальнем пастбище - в Вороновой балке, на кошару. С табуном в полста голов было всего три казака, и Кондрат, зная, что в степи негде укрыть от непогоды такой большой табун, очень тревожился и о казаках, и о лошадях.

         Кондрат  Баштовенко – бессменный атаман бекета , соответствуя своей фамилии , атаманил в плавнях уже 3 года. За это время через его заставу прошло не менее пятисот казаков, несших здесь прикордонную службу. Они приходили сюда из Сечи и, прослужив установленный сечевой Радой полугодовой срок, Бог даст, возвращались в свои куреня. Если не клали голову в многочисленных стычках на граничных землях…

          Кондрат поплотнее запахнул надетую на голое тело овчинную душегрейку и прошел к кошаре, где в обложенном камышовыми матами загоне стояли кони. Открыв связанную из жердей и обитую кошмой дверь, прошел вовнутрь.

         В тепле кошары хрустели свежим сеном казачьи лошади – надежда и опора казака в бою. Настоящие боевые друзья. Его Орлик, почуяв хозяина, радостно заржал. Кондрат подошел к коню и, пошарив рукой в кармане своих необъятных шаровар, протянул ему яблоко. Конь взял яблоко мягкими бархатными губами и захрустел им, обнажая крупные желтоватые зубы. Кондрат потрепал коня за холку и, пройдя по загону, осмотрел других лошадей, коих было 30 голов.