Софья Митрохина - Мы сражались в полку Нормандия - Неман

• Название: Мы сражались в полку Нормандия - Неман
• Автор: Софья Митрохина
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Танки вокруг нас, они замаскированы.

Действительно, метрах в пятидесяти от нас, абсолютно слившиеся со снегом, стояли знаменитые Т-34. А я-то думал, что вокруг нас только снег и лес...

Потом у меня было достаточно случаев восхищаться поразительным искусством маскировки.

Еще летом, в августе 44-го, у меня появилась отличная возможность наблюдения - хороший французский бинокль, взятый у пленного немецкого генерала, который, как выяснилось при допросе, отобрал его когда-то у французского полковника. Я сказал, увидев этот бинокль:

- А, французский! Bitte zuruck (пожалуйста, назад).

И добавил по-немецки, что этот бинокль ему уже не понадобится, так как его ждут восстановительные работы - придется восстановить то, что фашисты разрушили здесь, а для начала надо будет casser les cailloux дробить камни.

В танковом прорыве участвовали знаменитые "катюши", и команда "О-о-о-гонь!" долго еще потом, во Франции, звучала у меня в ушах. Гром от танков, от "катюш", от бомбежек такой, что глохнут уши. Когда была артподготовка, земля дрожала в радиусе двадцати-тридцати километров.

Мне пришлось испытать это ощущение - когда рядом рвутся реактивные снаряды. Даже на расстоянии километра от их взрыва у вас останавливается дыхание, и вы ощущаете удар по всему телу, не говоря уже об ужасном грохоте и свисте, который словно преследует вас. И все-таки я получаю огромное удовольствие от этого пекла: для меня, француза, мысль о том, что фашисты получают здесь, на русском фронте, во сто крат за те злодеяния, которые они причинили Франции, России и всей Европе, приносит радость.

Во время Восточно-Прусской операции началась наша фронтовая дружба с Володей Корсаковым, водителем танка Т-34... Замечательный парень. Он говорил мне: "Пиши, Игорь, где бы я ни был, в моей деревне всегда будут знать обо мне и тебе ответят..."

И конечно, верным другом стал майор Горохов, который выполнял в этом прорыве для советских авиачастей то же задание, что и я для "Нормандии". Во время затишья мы с ним часто, лежа в траншее, "ворочали" судьбами мира после войны: мечтали, какая будет повсюду мирная братская жизнь.

Друзьями стали и советские разведчики. Ночью они ходили в немецкий тыл за "языками", а днем - всегда на своих мотоциклах шли впереди танковых колонн. Их работа была очень опасной. Завидев их, я шел к ним с бьющимся сердцем. Иногда скажут радостно: "Взяли двух "языков", иногда, увы, услышишь тихое: "А Павел погиб..."

Жестокость и стремительность танковых боев трудно себе представить. Корпус генерала Бурдейного неудержимо движется на запад. Советская артиллерия поддерживает этот прорыв мощным огнем. Немцы оказывают отчаянное сопротивление, пытаясь бомбовыми ударами с воздуха парализовать продвижение советских танков. Но советское превосходство в воздухе было уже неоспоримым. Кроме того, наши летчики теперь знают, что противник не любит неожиданных ситуаций, и стоит посеять беспорядок среди немецких воздушных групп, отколов их друг от друга, предложив не ожидаемый ими вариант воздушного боя, как хваленая дисциплина уступает место панике. Приведу один небольшой эпизод, свидетелем и участником которого я был.

26 января 1944 года. Мы - на подступах к Кенигсбергу. Танковая колонна движется со скоростью тридцать - сорок километров в час. Никакого сопротивления на этом отрезке пути. До самого горизонта - лишь голые поля, и ни дерева, ни куста. Вдруг слева от дороги показались шестьдесят "Фокке-вульфов-190". Идут низко, на бреющем полете, приближаются, а вокруг - голое место, нигде не спрятаться и нигде не укрыть танки, технику, людей. Приказ - всем остановиться.

- Allo, Rayack - ici Michel! Allo, Rayack - ici Michel! 244 - 522! Soixante "Fokke-wulf"! Aux secours! Aux secours! J'ecoute, j'ecoute!* кричу я по рации.

_______________

* Алло, Раяк! Я - Мишель (позывной "Нормандии"). Алло, Раяк! Я 

Мишель! 244 - 522 (координаты. - Ред.)! Шестьдесят "фокке-вульфов"!

На помощь! На помощь! Прием! Прием! (франц.)

В воздухе неподалеку было звено Жака Андрэ*. Наши координаты получили также все готовые к вылету летчики 303-й авиадивизии, дежурившие возле своих самолетов. Были вызваны все советские истребители с ближайших аэродромов. Но им надо было от трех до десяти минут, чтобы прилететь нам на помощь, а исход ситуации решали не минуты - секунды.

_______________

* Жак Андрэ сбил 16 фашистских самолетов и получил звание Героя

Советского Союза.

..."Фокке-вульфы" шли двумя группами, по тридцать самолетов справа и слева, на строго определенном расстоянии друг от друга, крыло к крылу и хвост к хвосту. Обе группы возглавляли ведущие. Вот они начинают сближаться, эти два командира, но вдруг крылья их сталкиваются и от удара ломаются. Эти головные самолеты начинают падать на землю. Два взрыва. Порядок в воздушных колоннах мгновенно разрушается, и потерявшие своих вожаков "фокке-вульфы" в панике ломают строй, переходя в беспорядочное кружение. Переполох, растерянность, наспех бросают несколько бомб (на военном жаргоне - "лягушек") - и исчезают. Невероятный эпизод войны, еще более невероятный в своей типичности...

Полк "Нормандия", получивший после героических боев за Неман почетный титул Неманский, храбро сражался в Восточно-Прусской операции. Вот как пишет об этих днях французский пилот Франсуа де Жоффр в своих воспоминаниях: "Вся авиация немцев в воздухе. Немецкие летчики пытаются любыми средствами помешать русскому наступлению - мы не знаем ни минуты передышки. За четыре дня наступления полк уничтожил двадцать пять вражеских самолетов, повредил двенадцать, но мы потеряли трех летчиков, и семь "яков" были выведены из строя..."

Первый отдельный истребительный авиаполк "Нормандия - Неман" к концу Великой Отечественной войны имел славный боевой счет: двести семьдесят три сбитых фашистских стервятника. Французские летчики отличились в битве за Курск, Орел, в небе Ельни, Смоленска, Витебска, Орши, Борисова, Минска, Литвы и Восточной Пруссии. В одном только октябре 1944 года было одержано сто побед. Полк специально был тогда отмечен в приказе Верховного Главнокомандующего. Позже, отвечая на вопрос корреспондента "Красной Звезды", как протекало ваше боевое содружество с русскими летчиками, командир Луи Дельфино сказал:

- Когда мы вылетали совместно с русскими летчиками, мы твердо надеялись на их помощь и никогда не ошибались.

Так было и в тот день, 17 октября 1944 года.

Истребители "Нормандии" получили задание прикрывать в бою советских бомбардировщиков. Самолет Эмоне был атакован вражеским "мессершмиттом", и его "як" внезапно перешел в плоский штопор. С трудом пробравшись к люку, повредив при этом руку и глубоко разрезав ногу, Эмоне выбросился с парашютом. Истекая кровью, французский летчик приземлился. Вокруг шло танковое сражение, от разрывов снарядов и бомб земля дыбилась. Он укрылся в воронке и вскоре увидел, что к нему приближается человек в летной куртке и шлеме, - это был Степан Якубов, штурман советского бомбардировщика, одного из тех, кто вел бой под прикрытием "Нормандии". Еще там, в небе, Степан видел, как был атакован "як", и засек место, где приземлился французский летчик.

Командир русского бомбардировщика погиб в бою, пулеметчик получил сильные ожоги. Отведя в медчасть пулеметчика, Якубов поспешил на помощь французскому пилоту. "Он дополз до меня, расстелил парашют, положил меня на него и тянул примерно метров двести, до безопасного места", - вспоминал потом Эмоне.

Много лет спустя, переписываясь со Степаном Якубовым, я написал ему: "Дорогой мой боевой брат Степа! Получил твое письмо с воспоминаниями о твоей фронтовой жизни. Своих заслуг, пожалуйста, не уменьшай. Ты спас нашего друга Эмоне и этим завоевал у нас высокое признание... Тебя помнят у нас и любят".

Помним и любим всех наших боевых советских друзей и никогда не забываем своих "ангелов-хранителей", как ласково их прозвали, - советских механиков под руководством инженера-полковника С. Д. Агавельяна.

В течение всей войны советские техники ухаживали за нашими самолетами в самых трудных, а порой ужасных условиях. Они не только мало спали, проводя день и ночь у "своего" самолета, по десять раз проверяя каждую его часть, чтобы быть уверенными в полной готовности "яков" к бою. Но они находили еще время, если у них выдавалась хоть одна свободная минута, до блеска протирать и начищать наши машины... А порой мы видели кого-нибудь из них, тихо оплакивающего где-нибудь в углу "своего" не вернувшегося с задания летчика...

Трагический случай войны, ставший достоянием истории и символом нашей дружбы, неразрывно соединил два имени: Морис де Сейн и Владимир Белозуб. У них был один парашют на двоих и потому - одна судьба. Когда при переброске с одного аэродрома на другой пилот де Сейн перевозил в фюзеляже своего друга, механика Белозуба, их самолет потерпел в воздухе аварию. Де Сейн вернулся и пытался посадить горящую машину, но три попытки сесть "вслепую" (пилот был ослеплен парами бензина) закончились неудачей... Несмотря на приказы советского и французского командования воспользоваться парашютом, де Сейн предпочел смерть вдвоем жизни для одного себя.